Стивен Кинг - ОНО

— Именно так, — подтвердил Моррисон.

— Поехали сначала.

— Ладно… — сказал Стив и медленно начал.

Открыв в 1973 году Фалкон, Элмер Керти основательно изучил своих клиентов — в основном это были пассажиры автобусных рейсов; соседний терминал обслуживал три линии — Трейлуэйз, Грейхаунд и графство Арустук. И никак ему не удавалось определить, какой процент клиентуры составляют женщины и многодетные семьи, которые вообще практически не слезали с автобуса. Солдаты обходились одной-двумя кружками пива — больше за десятиминутную стоянку трудно себе позволить.

Пока Керти постиг эти тонкости, подошел 1977 год, предприятие становилось убыточным, и пути устранения дефицита оставались в тумане. Временами ему даже казалось, что придется пойти на поджог. Однако здесь Керти явно не хватало профессионализма, а быть схваченным и вместо получения страховки угодить за решетку ему совсем не светило. И достоверных адресов поджигателей-профессионалов у Керти не было.

В феврале этого года он дал себе задание продержаться до июля. Если не выйдет, ну что ж — Америка большая, посмотрит, как живется на Флориде.

И тут вдруг совершенно неожиданно в его бар, окрашенный снаружи в черный цвет, а внутри блестевший фаршированными золотистыми птичками (Керти получил в наследство от покойного брата-таксидермиста коллекцию пернатых), вошло процветание. Вместо ставших привычными 60 кружек и 20 банок пива за ночь Элмер стал продавать 80 и 100… и 120, а временами и 160.

Клиентура преобразилась, стала молодой, благовоспитанной и исключительно мужского пола; многие молодые люди были одеты весьма вызывающе. Впрочем, это было время, когда крикливость наряда становилась чуть ли не нормой, и Элмер Керти вплоть до 1981 года не считал своих клиентов какими-то исключительными в этом плане. Подобно мужу неверной жены, он узнавал о неверности последним. А в общем-то, ему было наплевать, лишь бы бар продолжал давать прибыль. В Дерри было еще четыре подобных заведения, но Фалкон оказался единственным, чей интерьер разбушевавшиеся клиенты ни разу не разносили на атомы. Здесь и не пахло женщинами, перед которыми нужно было петушиться, а эти парни — гомики или нет — казались обученными искусству времяпрепровождения и могли дать в этом солидную фору своим гетеросексуальным двойникам.

Когда же наконец у Керти раскрылись глаза на сексуальный приоритет своих «кадров», ему показалось, что весь городишко обсуждает таинственные случаи, происходящие в Фалконе. Эти истории с годами обрастали все новыми подробностями, пока Керти просто не перестал к ним прислушиваться. Ясное дело, тот, кто рассказывал подобное, оказывался, как правило, отнюдь не клиентом Фалкона из-за боязни быть побитым или чего похуже. Но рассказчики из них получались неплохие.

Согласно этим байкам, любой посетитель сразу вовлекался в кружок танцующих гомиков, дрочащих друг другу на танцплощадке, взасос целующихся в баре, «голубых» мальчиков, ожидающих своих «подруг» в купальнях. Предположительно, была еще комната, выходящая на задний двор, где на спецзаказ работал крутой мужик с сальными ручищами в форме «наци», готовый поиметь любого желающего.

Фактически же ничего этого не было. И когда страждущие заходили с автобусной остановки пропустить кружку-другую или «хайболл», они не замечали в атмосфере Фалкона ничего необычного. Парни как парни, таких хватает и в Портленде, и в Бостоне, и в Нью-Йорке. Дерри был маленьким, Дерри был провинциальным, и его молодежный кружок был лишь тенью тысяч подобных по всей стране.

Дон Хагарти появился в Фалконе двумя-тремя годами ранее своей первой встречи с Адрианом Меллоном в марте 1984 года. До этого знакомства Хагарти представлял собой тип, редко появлявшийся с одним и тем же партнером более полудюжины раз. Но с апреля даже Элмеру Керти бросилась в глаза взаимная привязанность Меллона и Хагарти.

Хагарти работал чертежником машиностроительной фирмы в Бангоре [4]. Адриан Меллон писал по заказам различных издательств, публиковал статьи и в авиажурналах, и в клерикальных изданиях. Его статьи можно было видеть в воскресных приложениях, газетах знакомств, региональных изданиях. Он работал над романом — но вряд ли всерьез, поскольку начал еще на третьем курсе колледжа, а с того времени прошло уже, слава Богу, двенадцать лет.

В Дерри же его привела необходимость дать очерк о канале для «Нью-Ингленд-Байуэйз», весьма солидного журнала, выходившего в Конкорде [4]. Адриан подписал договор с редакцией, обеспечивавший ему безбедное трехнедельное существование, включая комфортабельный номер в городской гостинице, когда прикинул, что на сбор материала ему понадобится от силы дней пять, а в течение двух остающихся недель он смог бы набрать материала еще на несколько публикаций.

Но в этот трехнедельный промежуток его путь пересекся с дорогой Дона Хагарти, и вместо возвращения в Портленд Адриан остался в скромных апартаментах на Кошут-лейн. Жил он там шесть недель. Затем сблизился с Доном Хагарти.

— Это лето, — рассказывал Хагарти Гарольду Гардинеру и Джеффу Ривзу, — было счастливейшим в его жизни — он наконец попал в свою стихию.

— Я, конечно, должен был предчувствовать, — с грустью говорил Дон, — что Всевышний стелет коврик лишь для того, чтобы в один прекрасный день выдернуть его из-под ног.

Единственным минусом Адриана, по словам Хагарти, был из ряда вон выходящий фанатизм по отношению к этому городку. Он купил себе майку с надписью «Мэн неплох, но Дерри велик!» У него была куртка с символом принадлежности к «Тиграм Дерри». И, конечно, эта шляпа. Адриан заявил, что находит атмосферу в городе живой и стимулирующей творчество. Возможно, и небеспочвенно: он вынул на божий свет свой изрядно подувядший роман вскоре по приезде.

— И что, он работал над ним в Дерри? — спросил Гардинер, явно чтобы заполнить паузу.

— Да. Оттачивал стиль. Он считал, что это должен быть роман ужасов, но хотел к своему дню рождения в октябре прервать их затянувшуюся цепь. Конечно, он не мог вполне проникнуться атмосферой Дерри, потому что не так уж долго и был здесь. Я старался втолковать ему, но он не слушал.

— А что, по-твоему, представляет наш город, Дон? — задал вопрос Ривз.

— Мертвую проститутку, кишащую червями, — не задумываясь, ответил Хагарти.

Копы застыли в изумлении.

— Это гнилое место, — продолжал Дон. — Сточная канава. Вы живете здесь постоянно — вам ли этого не знать?

Полицейские молчали. В воздухе повисла тягостная пауза.

Меллон вошел в жизнь Дона как раз в момент, когда тот вынашивал планы отъезда из городка. Хагарти жил здесь уже три года, но срок аренды апартаментов с поистине фантастическим видом на реку заканчивался, и, в общем-то, Дон был рад этому. Ничто здесь не удерживало его от возвращения в Бангор. В Дерри, как он однажды признался Адриану, ощущаешь тринадцатый час. Адриан не соглашался с его мнением по поводу Дерри; он будто не замечал атмосферу человеконенавистничества, царящую в городе, будто и не видел надписей в Басси-парке…