Кэт Ричардсон - Входящая во Мглу

Из офиса я позвонила куратору "Мэдисон Форрест хаус" и убедила ее, что мне надо взглянуть на орган вечером. Она согласилась впустить нас в девять, хоть и не выразила особой радости. Еще один звонок, и Мара тоже согласилась прийти.

Я добивала кое-какие прозаические дела, занимая ум работой, когда меня прервал звонок Уилла. В его голосе слышалась усталость.

— Привет, Харпер. Я откопал кое-что на твой орган "Трэчер".

— Быстро ты.

— За последние несколько лет многие данные компьютеризировали, а я знаю, кому позвонить в Европе. Короче, я не в курсе, зачем орган понадобился твоему клиенту, но это подделка.

— Точно? Он выглядит старым.

— Местами даже слишком. Номера на каркасе и деталях механизма не совпадают. За зеркалом и над трубами есть несколько дополнительных панелей, которые старше остова и вообще не должны там быть. Согласно данным «Трэчер», каркас остался от инструмента, поврежденного во время пожара в Амстердаме в 1923 году. Каркас списала страховая компания и продала оптовому сбытчику мебели. Возможно, он и установил детали механизма, снятые с другого органа, который датируется 1902 годом. Но наверняка не скажешь.

— Что входит в "детали механизма"?

— В данном случае только клавиатура — остальное бы не подошло. Что бы ни говорил тебе твой клиент, скорее всего он врет. Орган на время исчез и появился снова на швейцарском аукционе в 1957-м, где его купил последний зарегистрированный владелец, Г. Сергеев из Берна. Я попытался его найти, но все, что мне удалось откопать, это газетная заметка о его смерти в 1960-м. Не похоже, чтобы у него были родственники, которые могли бы унаследовать орган, и я не знаю, что происходило с инструментом после 1960 года до его отправки из Осло.

Судя по одежде и речи, мой призрачный клиент умер еще до пятидесятых годов, так что он наверняка не тот покупатель из Берна.

— В некрологе говорится, от чего скончался владелец?

— Там статья, не некролог. Его сбил троллейбус. Больше ничего особенного нет. Только обрывок справки с имущественного аукциона о происхождении органа, но это полнейшая фикция. В ней утверждается, что первоначальный владелец — одна семья, Мэндоны, но им он принадлежал только тридцать три года самое большее, так что фамильной собственностью стать вряд ли успел. И еще одна странность: Мэндоны умерли от асфиксии, задохнулись от утечки газа в доме. Получается пять владельцев, погибших от несчастных случаев.

Интересно, сколько еще хозяев органа встретили неожиданный конец? И что происходило с инструментом, когда он был утерян? Уилл нарушил мое молчание.

— Харпер? Ты тут?

— Да. Задумалась. Спасибо, Уилл, ты очень помог.

Уилл ответил мрачно:

— Хорошо, потому что теперь я хочу попросить тебя об одолжении.

Я заволновалась.

— Конечно. Что надо сделать?

— Фальшивая справка навела меня на мысль о некоторых подозрительных моментах в моей работе, ну я их и проверил. Теперь мне надо поговорить с полицией.

— Что за моменты?

— Давай пока не будем об этом. Но у меня такое впечатление, что ты знаешь, к кому бы я мог обратиться. Верно?

Мне не пришлось долго раздумывать. Я дала ему номер детектива из департамента полиции Сиэтла — самого честного копа из всех мне знакомых.

— Спасибо.

— Перезвонишь мне потом?

— Конечно.

Он повесил трубку, думая о своем.

Я гадала, что же так расстроило Уилла, но плотнее заняться вопросом времени не было. Я собрала вещи и отправилась к Дэнзигерам — мне хотелось поговорить с Марой до встречи с Карлосом.

Часом позже мы с Марой сидели в гостиной. Привыкнуть к перемене Мглы было не просто, и я удачно провалила то же самое простое упражнение осознанного входа-выхода. Я недовольно хлопнула рукой по дивану, преодолевая головокружение.

— Проклятие! Почему я не могу войти, когда хочу? Я проваливаюсь и выныриваю наружу в самый неожиданный момент, но когда пытаюсь, ничего не получается.

— Ты до сих пор сопротивляешься.

— Просто она выглядит настолько по-другому. Иные ощущения.

— Так ведь на самом деле Мгла не менялась. Изменилась ты. Когда ты не задумываешься, никаких преград нет. Проблемы появляются, когда между тобой и Мглой становится твой разум.

— Я не могу не думать.

Мара подалась вперед и поймала мой взгляд.

— Ты можешь не бороться. Ты должна. Мы в очень многом ошибались, но здесь я уверена. Ты должна признать, что Мгла существует и что она часть тебя. Сопротивляясь ей, ты с каждым рывком словно затягиваешь узел на удавке. Расслабься, тогда ослабится и веревка. Я вижу, как это происходит.

Я озадаченно нахмурилась.

— Если присмотреться, я различаю узел в твоей груди. Он привязывает тебя к Мгле. Чем сильнее ты борешься, тем туже он затягивается. Если ты просто оставишь его в покое, он расправится, и ты станешь больше принадлежать Мгле.

— Я не хочу принадлежать Мгле!

Мара вздохнула. Дрожащие копья медово-золотого света пробежали по ее волосам и осветили стену позади.

— Мне жаль, Харпер. У тебя больше нет выбора. Прими то, что есть, остальное приложится. Тогда тебе будет легко — или по крайней мере легче. Входить и выходить, отталкивать и заглядывать — даже то, о чем мы не в состоянии помыслить, — будет получаться автоматически, как ходить или плавать.

Она взглянула на начавшийся заход солнца, проглядывающего сквозь дождь на улице.

— Тебе суждено быть частью этого мира, и ты сможешь пользоваться своими силами только когда примешь его.

Я отвернулась взглянуть на сырой закат, потерла руками лицо, сметая хмурое выражение, поселившееся на нем. Напряжение и усталость давили на плечи. Я прислонилась щекой к спинке дивана, глядя, как солнечные лучи, пробивающиеся сквозь тучи, становятся розовыми. Трепещущие желтые и белые нити узла, на котором стоял дом, огненным барьером мерцали между нами. Низкое, бесцветное облако вверху походило на штормовой туман Мглы.

Я слышала, как Мара встала и вышла из комнаты. Я слишком устала, чтобы следовать за ней. Доски пола запели, когда она вернулась и встала рядом со мной.

— Скоро надо будет идти. Я кое-что приготовила тебе на вечер. Надеюсь, поможет.

Я подняла на нее глаза. Мара протягивала маленький кожаный мешочек на длинном шнурке. Он напомнил мне о таком же, выглядывавшем из-под воротника доктора Скеллехера.

— Что это?

— Амулет против тьмы. Должен приглушить безобразие органа. Мелочь, но не помешает. Повесь на шею.

Я пожала плечами, взяла амулет и повесила на шею. Мешочек плюхнулся мне на свитер прямо поверх боли в груди. Я ахнула — ощущение было такое, словно глотнула свежего воздуха после ночи в прокуренном баре.

Мара улыбнулась.

— Полезная штука?

— Да-а.

— Чудно. Только убери его с виду. Думаю, твоему некроманту он не понравится.