Роберт Маселло - Страж

«Огонь.

Потом — свет.

Как раньше.

Как давным-давно.

Потом снова — ночь.

Ночь, наполненная горящими повсюду огнями.

И звуки. Так много звуков.

И голоса. Так много голосов.

Так много… людей.

Неужели… все стало так?

Холод.

Накидка.

Так много людей.

Повсюду, и все говорят.

Разные голоса.

Их запахи.

У каждого — свой запах.

Но неужели он… совсем один?

Мрак.

Холод.

Вечность.

Неужели он один?

Неужели он последний?

И неужели он наконец… свободен?»

Даже в такой тоскливый день Эзру поразила эта надпись. Над округлыми ступенями на стене, прямо напротив массивной башни ООН, были выгравированы слова из книги пророка Исайи: «…и перекуют мечи свои на орала, и копья свои на серпы, не поднимет народ на народ меча, и не будут более учиться воевать». В этих словах заключалась такая горькая ирония, что комментарии были излишни. Организацию Объединенных Наций, на взгляд Эзры, объединяло только одно: политика сдерживания, обличения и, в перспективе, уничтожения Израиля. В остальном эта организация была просто фальшивкой, сборищем напыщенных, лишенных какой-либо реальной власти делегатов, шикарно живущих в Нью-Йорке, и то время как миллионы их соотечественников на родине — в Уганде, Руанде, Камбодже, Сербии, Чечне, Индии, Пакистане да много еще где — голодали, страдали и убивали друг друга.

По мнению Эзры, в пользу ООН говорило только одно: общественный парк, раскинувшийся вдоль берега Ист-Ривер. Парк содержался в образцовом порядке, и в последнее время, когда Эзре хотелось подышать воздухом, он отправлялся именно сюда. Он шагал по широкой овальной дорожке, вдоль которой стояли скамейки и статуи, а посередине зеленел газон, там ходить не разрешалось. Никто не докучал, охранники не пускали в парк всякий сброд, и не нужно было опасаться, что наступишь на собачью какашку. Иногда, когда Эзре нужно было о многом поразмышлять и не хотелось идти домой, он делал десять — двенадцать кругов по парку.

Сегодня был как раз такой день.

Вернулись из недолгой поездки его отец и мачеха, о чем его утром предупредил Мори. Но отец сразу отправился в офис, так что домой фактически пока возвратилась только Кимберли.

Под бдительным присмотром Гертруды Эзра встретил Кимберли у входа. Он даже снизошел до того, что взял у нее какую-то небольшую вещицу в подарочной упаковке.

— Спасибо, Эзра, — поблагодарила его Кимберли. — Очень мило с твоей стороны. Тем более что это — для тебя.

— Вот как?

— Да.

В сознании у Эзры мгновенно сработала сигнализация: «Бойся данайцев, дары приносящих».

— Можешь сразу распаковать, — сказала Кимберли. В Палм-Бич она слегка загорела, и волосы у нее посветлели. — Так, ничего особенного.

Может быть, он тоже должен был ей что-то подарить? Ведь, в конце концов, это он затеял перепалку, из-за которой отец и Кимберли спешно улетели в Палм-Бич. Но ему и в голову не пришло приготовить какой-то подарок. Эзра посмотрел на Гертруду. Та нахмурила брови. Эзра понял, что нужно проявить благодарность и распаковать подарок.

— Спасибо, — сказал он и, осторожно развязав белые ленточки, обнаружил под бумагой маленькую синюю коробочку. Внутри, посреди вороха белой папиросной бумаги, Эзра увидел блестящие серебряные настольные часы с белым циферблатом и черными цифрами. К колечку на часах был прикреплен маленький конвертик. Эзра вынул часы, а коробку положил на стол.

— Это будильник от «Тиффани», — сказала Кимберли. — Прочитай, что там написано.

Эзра вынул из крошечного конвертика светло-коричневую карточку и прочел: «Проснись и почувствуй запах кофе. С любовью, Кимберли».

Он не совсем понял, что это значит, кажется, он когда-то от кого-то слышал эту фразу, но не был в этом уверен.

— У нас с Сэмом было много времени на разговоры, пока мы отдыхали в Палм-Бич, — объяснила Кимберли — видимо, она заметила его смущение. — И мы оба решили, что для твоего же блага тебе стоит покинуть свои старые комнаты, найти себе квартиру и начать самостоятельно зарабатывать на жизнь.

У Эзры было такое чувство, будто его обухом по голове ударили.

— Не надо спешить. Неделю-две можешь оставаться здесь, я слышала, что найти квартиру сейчас не так-то просто, но мы с Сэмом считаем, что ты будешь гораздо счастливее, если станешь жить один.

Эзра, не зная, как на это реагировать, взглянул на Гертруду. Ее взгляд выражал сочувствие, но не удивление. «Значит, она этого ждала, — подумал Эзра. — Всю жизнь все почему-то ожидают того, что потом происходит со мной, и только меня все новости застигают врасплох. Что же у меня неладно с интуицией?»

— Но я не хочу переезжать, — пробормотал он. — У меня работа в разгаре. Ее нельзя прерывать.

— Да нет, конечно же можно, — легкомысленно сказала Кимберли и отправилась через холл к своим комнатам. — Может быть, в собственной квартире тебе даже лучше будет работаться. Особенно после следующего понедельника.

— А что такого случится в следующий понедельник?

— Заедет Лаурент, посмотрит твои комнаты. Лаурент — дизайнер интерьера. — Кимберли бросила через плечо: — Мы собираемся переделать эту часть квартиры.

С этими словами она исчезла за дверью своей комнаты.

Эзра услышал, как щелкнул замок.

Он стоял, не в силах тронуться с места, и сжимал в руке маленький серебряный будильник.

— Я этого боялась, — сказала Гертруда, подошла и взяла у Эзры часы. — Держать надо за колечко, — посоветовала она. — Иначе все серебро будет в отпечатках твоих пальцев.

Эзра закончил еще один круг по парку. День выдался пасмурный, серый и довольно холодный, поэтому большая часть скамеек, повернутых к реке, была пуста. На одной из них кто-то оставил аккуратно сложенный номер «Нью-Йорк таймс».

Эзра поплотнее закутался в пальто, сел и взял газету. На первой странице красовались обычные страшилки — очередной взрыв бомбы в Белфасте, беспорядки на Западном берегу Иордана, политическое убийство в Восточной Европе. Но в нижнем правом углу страницы внимание Эзры привлекло более необычное сообщение: «ЦЕРКОВНЫЕ КОЛОКОЛА ЗВОНЯТ В ЧЕСТЬ ХЕЛЛОУИНА?» Он быстро пробежал глазами заметку и узнал о том, что колокола всех церквей Нью-Йорка одновременно зазвонили вскоре после десяти часов вечера в субботу. Прежде чем перейти к продолжению заметки на второй странице, Эзра отложил газету и задумался. В ночь Хеллоуина он работал у себя в комнате, как обычно, но после десяти сделал перерыв — да, теперь он вспомнил, что слышал колокольный звон на другом берегу реки. Это показалось ему странным, но и только. В последние дни на его долю выпало слишком много всего, поэтому он перестал удивляться каким-либо ненормальностям и случайностям.