Максим Перфильев - Нечто в лодке по ту сторону озера...

— Ничего подобного!

— Все правильно — кто сильнее, тот и прав.

— Ты слишком узко понимаешь религию.

— А чо тут мудрить-то?

— Да, вот так люди все и упрощают.

— Да, все-таки, наверное, нет ничего страшнее религиозного фанатизма.

— А жизнь, вообще, очень простая штука.

— Да причем тут фанатизм-то!

— Ну, ты согрел пиццу?

— Все, что вы говорите — это очень поверхностно.

— Да, вон я ее уже вытащил.

— Даже Ницше говорил, что справедливо говорить о смысле жизни, только если допустить существование Бога, — заметил кто-то.

— Да ты почитай Ницше — он таким уродом был, фашист какой-то!

— Эй, чувак! Ницше великий философ. Не наезжай.

— Да козлина он, а не великий философ!

— Чо вы спорите — любая религия ведет к Богу и к истине.

— Не любая!

— Начинается, — протянула Ольга, снова доставая из своей сумочки сигареты, — Люди верят просто потому, что хотят верить. Они не знают истины.

— Они хотя бы стремятся ее найти.

— Ну и толку-то. Лучше бы деньги зарабатывали.

— Да причем тут, вообще, деньги!

— Деньги правят миром!

— Ты сам подумал, вообще, чо сморозил.

— Я-то подумал.

— Короче, я не знаю, чо там сказал этот Ницше, но я верю, что…

— П$!&ец, какая лажа, — спокойно произнес Виталий, кидая окурок в консервную банку.

Честно говоря, я был рад, что мне удалось загаситься и избежать этого спора. "Пускай они теперь сами спорят между собой, — подумал я, — А мне можно уйти, оставив их наедине со своими монологами".

Хнмм… м-мда… Зря я так подумал.

— Ну а ты-то что скажешь? — обратился ко мне Виталий.

— Я?… А что я? Что я должен сказать? — удивился я.

В этот самый момент у Ольги, которая только-только оторвалась от сигареты и попыталась обратиться в мою сторону, желая что-то сказать, уже даже открыла рот, из которого лениво выходили клубы табачного дыма, но — у нее зазвонил телефон. Она вытащила его из сумки и пошла разговаривать в комнату. Кроме того, еще двое ртов оказались заняты пережевыванием пиццы. Поэтому на кухне стало как-то так очень тихо.

Виталий достал зажигалку, вытащил из пачки, лежащей на столе, одну сигарету и снова закурил.

Виталий был типичный менеджер, который стремился к карьерному росту и хотел получить — старшего менеджера. То есть не все, конечно, люди одной и той же профессии на одно лицо, но есть определенные среднестатистические характеристики, которыми должен обладать человек, выбирающий для себя тот или иной вид деятельности, даже на время. Существуют среднестатистические инженеры, преподаватели, врачи, рабочие, ученые… менеджеры. Потому что обычно все-таки человек, занимающийся той или иной работой, обладает определенным типом мышления и набором качеств — необходимых для этой работы. А впоследствии еще и приобретает другие необходимые качества. Это из разряда "сознание-бытие формируют друг друга".

Виталий был типичным менеджером, который в своей работе больше всего был озабочен тем, как бы грамотнее впарить наиболее некачественный товар и срубить на этом как можно больше бабосов с наименьшими для себя и для компании последствиями. Это человек, с которым даже при желании очень сложно поругаться, если ты являешься его клиентом — который до последнего момента будет проявлять к тебе внешнее уважение и спокойно выслушивать все твои претензии, не обращая внимание на твой крик, представляя при этом где-то в глубинах своего сознания, как и с каким смаком он будет крошить тебе голову битой в последний день перед своим увольнением с работы. Он будет отстраненно и с абсолютно безэмоциональным выражением лица слушать, как ты объясняешь ему, что эта "долбанная сим-карта не вставляется в этот долбанный телефон" — и при этом будет рисовать у себя в мозгу картину, в которой он засовывает множество телефонов этой самой марки тебе в анальный проход, в ноздри, в уши, пихает в глотку, а сим-карту без анестезии вшивает тебе поглубже в левую ягодицу, предусмотрительно записывая все твои стоны и крики на микрофон, чтобы потом дома слушать это в качестве успокаивающей музыки. И при всем при этом, невероятными усилиями воли контролируя движение своих губ, он постоянно будет прокручивать в голове одну и ту же мысль: "Не улыбаться. Только не улыбаться. Ни в коем случае не улыбаться. — терпи".

Виталий обладал большинством необходимых качеств для этой работы. При всем этом, измеряя качество жизни исключительно количеством бабла и положением в обществе, он в общем-то не был злым человеком и вполне даже принимал какие-то идеи добра и зла, любви и справедливости, честности и предательства, понимая, что без них, ну уж, как-то вот, ну… ну совсем уж, ну вот, как-то уж… ну, нельзя… ну, как-то, вот ну… совсем вот… ну, нельзя, же… ну… нельзя же… так… как-то вот, ну, совсем уж… ведь.

— Я считаю, что в Бога верят только слабые люди — те, кто реально сами ничего не могут добиться в этой жизни. Вот они и придумывают для себя оправдание или надежду на светлое будущее. В Бога верят неудачники, не успешные, не далекие, — произнес Виталий.

Я поморщился.

— Н-да? — как будто бы удивился я и сам для себя неожиданно спросил: — Сколько ты зарабатываешь?

— Какая разница? — опешил Виталий.

— Ну, так просто. Знаешь, есть пастора церквей, которые ходят в пиджаках, вышитых золотыми нитками. У них огромные церкви — по несколько тысяч человек. И они управляют этими церквами. Огромными системами, в которых задействованы сотни работников и десятки различных отделов. Они влияют на сознание и поведение людей. Они имеют огромные деньги. За одно воскресное служение сбор пожертвований у них составляет больше, чем ты можешь заработать за свою жизнь. Они ездят на охренительных машинах. У тебя, вот например, какая машина?

— У меня нет машины, — спокойно, но с понтом ответил Виталий.

— Ааа. Бедняжка. А у них есть.

Виталий стряхнул пепел в консервную банку.

— Тогда почему они не помогают бедным, не раздают все свои деньги нуждающимся?

— Ага! А вот теперь нам уже что-то не нравится. — да? Как обычно, людям невозможно угодить. Ну, здесь как минимум два момента: во-первых, некоторые из них все же помогают нуждающимся, а во-вторых — даже хорошие люди часто могут поступать неправильно. Вот поэтому даже пастора церквей могут иметь огромные деньги.

Я посмотрел на Виталия, улыбнулся и добавил:

— И, кроме того, какими критериями ты меришь успех? Только лишь количеством денег? А взять, например, Иисуса Христа — мы не будем сейчас рассматривать, был Он Богом или нет, рассмотрим Его просто как историческую личность — так, в общем-то, судя по всему, Он не был особо богатым человеком, конечно, наверное, и абсолютно нищим тоже не был, но и богатым тоже — нет. Но спустя две тысячи лет люди до сих пор верят в Его учение и поклоняются Ему как Богу. Как думаешь, какого-нибудь там олигарха вспомнят хотя бы через тысячу лет? А-а-а! И тем не менее — быть известным спустя тысячу лет, по твоему является успехом или не является? Так какими критериями ты собираешься мерить успех? И все ли ты критерии учитываешь? Есть много других великих людей, умерших в нищете и одиночестве — композиторы и художники — Бетховен, Вивальди, Ван Гог, Рембрандт. Очевидно, что деньги не единственный критерий, наверно, да?