Едика Кабаг - Эпоха альтернативно живых

Альберт, спустившись на дно оврага, внимательно осматривал ямки и упавшие стволы деревьев, не забывая дублировать взгляд переносом прицела. В этом местя он уже бывал, и неоднократно, но, вероятно, во сне. Вот сейчас, прямо из-за того дерева, выпрыгнет и стремительно забьёт крыльями, в попытках набрать высоту, гусь.

Из-за бурого ствола действительно выскочил, маша руками, весь в траве и кусках глины, преобразивших черты лица, Живко.

– Я лечу-у-у, – завопил он, и действительно полетел, кубарем вниз по склону, ещё больше пачкаясь и ломая начавшие набухать ветки ивняка.

– Нашёл, здесь этот гад пропащий, живой ещё! – Едва сдерживая ярость на своего подопечного, доложил курсант. – Вот сейчас я ему наркозу пропишу, и станем наверх кантовать. И эта, Николай Батькович, вервие нам страховочное спускай, и ставь бойцов на довольствие, не бросать же их тут? Тем более, задачу нам поставили, выполнять надо. 6 августа Третий Год Белого Дракона. Подмосковье.

Кирилл возвращался из разведывательной вылазки в деревушку Щеглятьево, где, по словам недавно встреченных московских мародёров, можно было разжиться бывшими колхозными алюминиевыми флягами. Огромное их количество мужики объясняли тем, что сразу после начала Армагеддона привыкшие к сбору цветмета колхозники, легко отбившись от немногочисленных в этих местах зомби, начали обустраивать жизнь, или, точнее сказать, делать припасы на будущее. За последующие два месяца они где силой, а где хитростью и коварством, собрали со всех колхозов в радиусе двадцати километров всю алюминиевую утварь, до которой смогли дотянуться их залитые спиритус винус глаза. Гора кастрюль, выварок и фляг, по словам мародёров, была высотой порядка сорока метров, такой алюминиевый курган посреди поля, аккурат на западной окраине деревни. На вопрос Кирилла, что же случилось с селянами потом, мужики разочарованно махнули рукой, и сказали, мол, с голоду померли. Потому как в сельпо внезапно перестали завозить продукты питания, да и вообще что-либо, а сама деревня вот уже лет пятнадцать жила только добычей металлосодержащих творений рук человеческих. Новых запасов сделать не успели, а старые подобрали за время походов по окрестностям.

Когда начали умирать первые из «алюминиевых» бригад, остальные были настолько слабы, что не могли бороться даже с обычными зомби, и потому всё, что они придумали сделать – это запереться в своих избах, уничтожая остатки алкоголя. К концу лета живых в деревне не осталось, а зимой заезжий отряд разведчиков-фуражиров из «Пламени» мимоходом зачистил населённый пункт, нанеся на карту алюминиевое месторождение, и двинул дальше. За прошедшие годы гора несколько поуменьшилась в размерах, такое количество цветного металла пока не было нужно никому, потому ни перевозку, ни охрану «Сияющей горы» никто организовывать не стал.

Всё же изредка появлялись добытчики, но тару впрок с собой они не забирали, Кирилл также взял себе пару фляг для сооружения дистиллятора повышенной мощности и теперь, весело насвистывая песенку «Нас ждут из темноты», мчался по полям навстречу наступающей ночи. Полевые испытания всё-таки доведённого до ума синтетического топлива на основе ацетона подходили к своему удачному завершению, мотор «Козла», кормимый им, бодро урчал, легкий ветерок гнал волны по полевым травам. И в какой-то момент химик вдруг ощутил себя пилотом самолёта, разбегающегося по полосе на перехват прорывающегося к спящей Москве немецкого бомбардировщика. «Почему немецкого?» успел подумать Кирилл и его сознание будто раздвоилось, одна часть продолжала крепко держаться за баранку, другая спешила навстречу неизвестности.

Камуфлированный бронеВепрь уверенно двигался по просёлочной дороге через поля, недалеко от деревни Добрыниха в сгущающихся сумерках метрах в трёхстах впереди появилось пыльное облако. Оно довольно быстро приближалось, ощупывая грузовик лучами фар, вскоре стало возможным рассмотреть в облаке контуры автомобиля, подпрыгивающего на ухабах полевой тропки. Силуэт напоминал броневик 20-х годов двадцатого-же века, но высокие колёса и характерные прыжки и звук двигателя выдавали в нём самый советский джип системы «Козёл» ГАЗ-69.

Николай ощутил чувство тревоги, поправил наушники радиостанции, и прошептал в микрофон «Achtung an alle. Russische KДmpfer». Повинуясь неясному чувству, Курсант перебрался в фургон, нацепил патронташ и, схватив оба «ИЖака», полез на приступку, собираясь открыть верхний люк. После чего проверил пулемёт, скольжение турели и подтвердил «Du erkennst den Kampf bereit». Штурман буркнул что-то неразборчивое, его использовали лишь для ночных полётов, и то лишь потому, что он отлично ориентировался и прокладывал курс. А так он считался неблагонадёжным, пару раз его вызывали на допрос по подозрению в сочувствии к коммунистам, ко всему прочему, недолетун любил заложить за воротник.

Заместитель командира эскадрильи 177-го истребительного авиационного полка (6-й истребительный авиационный корпус, Московская зона ПВО) кандидат в члены ВКП(б) младший лейтенант Талалихин В.В. ночью 6 августа 1941 года вылетел по тревоге на истребителе И-16 для отражения налёта вражеской авиации на Москву. В районе деревень Добрыниха и Щеглятьево Московской области на высоте 4800 м он обнаружил He-111 и решительно пошёл на сближение. Расстояние между истребителем и вражеским бомбардировщиком быстро сокращалось. Виктор, продолжая сближаться, доворачивает свой самолёт, ловя «хейнкель» в прицел. Когда расстояние сократилось на столько, что бомбардировщик оказался в центре прицела, он открыл огонь.

Кирилл откинул форточку окна, перехватил левой рукой неуклюжий МП-40 и, с трудом удерживая скачущий ГАЗик на курсе, дёрнул спуск. Но грузовик внезапно резко затормозил и ясно видимые в темноте трассеры прошли перед капотом, не зацепив его. Выматерившись, парень прижал руль коленями и воткнул пониженную передачу, после чего бросил автомат на сиденье и вдавил педаль в пол.

Но противник оказался опытным. Он резко изменил курс и сделал попытку оторваться. Талалихин сделал разворот и снова дал очередь. «Хейнкель» опять искусно увернулся, увеличил скорость, изменил курс и пошёл на снижение.

Сразу после выстрела «Вепрь», взревев дизелем, рванул, разворачивась влево, пропуская Козлика и пересекая его колею, чтобы выйти с противоположного от водителя борта. Протрезвевший от страха штурман прокричал «Commander, verlie? er», пилот заложил правый вираж, одновременно подавая штурвал от себя. Химик выматерился, откинул форточку с левой стороны и, уперев автомат в дверь, дал ещё одну очередь.

Водила грузовика как-будто ожидал этого и резко дал руля влево, сбивая прицел и угрожая «Козлу» столкновением. Пришлось бросить автомат на сиденье и также рвануть влево, съезжая с дороги. Дизель за окном взревел, удаляясь – фургон снова отвернул в сторону и, спрыгнув с дорожного полотна, направился на пашню, двигаясь по диагонали поля. Ролевик остановился, откинул передний бронещиток и закрепил автомат в гнезде, чтобы стрелять прямо по курсу, после чего сменил магазин и рванул вдогонку. Сблизившись метров на тридцать, Кирилл ушёл вправо и, довернув нос на грузовик, дал очередь из автомата. Подпрыгнувший на бугорке «Вепрь» обдал джип черными ошмётками, куски резины весело застучали по капоту.