Едика Кабаг - Эпоха альтернативно живых

Заканчивался март. Зима нехотя отступала, птицы яростно пели хвалебные гимны солнцу, снег на пригорках с каждым днём становился всё темнее В обычный ритм жизни мелодичным звоном вмешалась капель, но в лесной глуши данное природное явление ещё не стало сильно заметным. Тем более под землёй.

Будильник, всем своим существом настаивающий на наступлении утра, пропел навязчивую мелодию, вырывая Фармера из объятий сна. Привычка верить чуду инженерной мысли и в этот раз не оставила хозяина будильника, долго спать утром он просто не имел права – работа ещё не закончена, и кроме него сделать её некому. Наскоро сделав разминку и выпив молочного коктейля, хозяин подземелья переключил режим работы генератора на основной и запустил водяной насос. По дороге в тренажёрный зал Николай на автомате сделал отметку в настенном календаре и щёлкнул рубильником гидравлического подъёмника крышки люка – сегодня среда, значит надо делать внешний осмотр. За время тренировки давление в системе как раз поднимется до рабочего и можно будет сразу выйти в шлюз, а затем и на улицу. Усмехнувшись в усы вспомнил о своих первых шишках – то гидравлику включит перед самым выходом и, отставая от графика, сидит на ступеньках в ожидании подъёма давления, то шлюз откроет раньше положенных 15 минут – как раз из-за спешки, и потому оказывается облитым ледяной, не успевшей уйти в отстойник, водой. Теперь же, спустя три года, многие важные вещи делались автоматически, вот недавно, пару месяцев назад, по дороге из спортзала в мастерскую Николай зачем-то выключил освещение. Как оказалось, не напрасно – засорился водяной чип-фильтр и когда пришлось лезть в абсолютно тёмную, во избежание роста водорослей, яму отстойника, глаза уже привыкли к темноте. Всё таки человек привыкает ко всему, будучи добровольным отшельником, Фармер в этом неоднократно убеждался. Не утратив никаких из своих физических свойств и умений, он приобрёл дополнительно способность видеть в почти абсолютной темноте и практически нечеловеческой выносливостью – набранная при строительстве мышечная масса заставляла держать тело в тонусе, для чего приходилось пробегать на беговой дорожке по 60 километров в день, тратя на это час утром и три часа перед отбоем.

Мешок цемента, бывший первое время почти неподъёмным, теперь переносился на манер пакета из супермаркета, одной рукой, раскачивая за уголок, а во время вечерних пробежек в течение часа лежал на плечах

Закончив тренировку Жовтобрюх надел тёмные очки и обулся, для часовой прогулки по свежему воздуху хватит и велосипедных шорт. Шлюзовая бронированная дверь громко сказала «Пффф», выравнивая давление с бункером и на добровольного заточенца обрушился свежий запах весны.

Порадовавшись за свою проницательность, Николай откинул контрольные запоры внешнего люка и запустил механизм. Ручной привод позволял не бояться вечного заточения, тем более, что Фармер, как любой мудрый хозяин крепости, ещё на стадии проектирования заложил в бункере даже не один, а три запасных выхода. Точнее, выходов было всего четыре, и все они использовались в своё время года. Осенний и зимний выходы были герметичными, летний и весенний – нет. На такой конструкции настаивали проектировщики, и в первую же весну Николай с ними согласился, облитый ледяной водой в момент выхода на поверхность через зимний люк – скопившаяся в низинке талая вода как будто специально ждала этого момента и обрадованно рванула вниз, весело журча и подчиняясь неумолимым законам гравитации. Зато такое расположение входа в бункер позволяло зимой не опасаться обнаружения – захлопнувшись, люк мгновенно покрывался хорошим слоем снега, сползающего со склона небольшого холма.

Негерметичное устройство «весеннего» внешнего люка не препятствовало проникновению жидкости в шлюзовую камеру после открытии основных запоров, с целью дальнейшего её использования в системе водоснабжения Убежища. Естественно после отстаивания и фильтрации.

Выйдя на поверхность, Николай зажмурился – даже почти чёрные очки не спасали от лучей яркого весеннего солнца, в добавок очень удачно отражавшихся от ещё пока местами белого снега.

Плановый осмотр территории предполагал проведение дозорно-караульного мероприятия на специально подготовленной точке – случайно построенном прародителе бункера, впоследствии названным летней кухней – сырой, постоянно протекающий и не очень удачно расположенный погреб служил хранилищем листов и чушек нержавеющей стали, и выполнял роль сигнального устройства.

А для проверки наличия металла в месте постоянной дислокации имелась нехитрая приспособа, основанная на умении всех металлов проводить электрический ток, замыкая тем самым электрическую же цепь. Проще говоря, лампочка, подсоединённая к питанию от бортовой сети бункера через металлосклад. К этой самой лампочке и бежал лёгкой трусцой Николай, попутно оглядываясь по сторонам и вдыхая широкой грудью целебный кислород. Тишины весеннего леса, кроме щебетания птиц, не нарушало ничего. Человеческого присутствия не ощущалось, хотя данное умение выживателю пока развивать не приходилось, по этой причине он и не был уверен на сто процентов в своих ощущениях.

Добравшись до наблюдательного пункта Фармер ловко взобрался на дерево и вкрутил лампочку в патрон. Ничего странного не произошло, свет вспыхнул как и всегда. Склад цел, можно и наведаться. Выкрутить лампочку и спрыгнуть в сугроб много времени не заняло, привыкшие к ледяной воде ноги слегка обожгло холодным снегом. Сам путь также не заслуживал особого упоминания, что такое триста метров по заснеженному лесу для подготовленного человека – за время наружного строительства, занявшего четыре с лишним года, Николай досконально изучил окрестности и, наверное, мог бы найти все свои объекты с закрытыми глазами, ориентируясь по слуху и рельефу местности.

А вот в самом металлоскладе ждал сюрприз. Не сказать, что неприятный, но и не сильно хороший. Жовтобрюху подложили свинью. Не в буквальном смысле подложили, скорее всего, она дошла сюда сама, об этом же говорили и следы на снегу. Умирающая от голода свинья лежала в небольшом овражке, в стене которого находился замаскированный вход в «холодный» бункер. Свинья не выглядела довольной жизнью, худая и с голодными глазами, как только добралась в такую глушь? Хуже было то, что свинью могут начать искать, и её обнаружение не исключает потенциальную возможность нахождения холодного бункера. Конечно, стоило от него давно избавиться, но все складские помещения были забиты под завязку, а возможность складирования хлама по и без того не сильно широким коридорам Фармер отвергал в принципе. Даже в угоду безопасности всего проекта «Убежище». Со свиньёй надо было что-то делать. Можно было дотащить тушу до главного бункера и разделать там, но перспектива тащить на себе вонючую трепыхающуюся тушу энтузиазма не прибавляла совершенно. Решение пришло неожиданно – отмыть тушу снегом до состояния, близкого к терпимому, и утащить её метров на сто в сторону жилья, в похожую ямку, чтобы не вернулась. Резать незнакомое и, вероятно, больное животное, не хотелось – своего мяса было более чем достаточно. Небольшой «свинопарк» в восемь голов и семь поросят, для пропитания одного человека, не мало. И возобновляемо, запас сала вообще можно считать вечным, только не забывай кормить. Семь тонн соли в «Соляной пещере» позволяли вообще не задумываться о способе хранения любимого стратегического продукта.