Ольга Крючкова - Город богов

Я сразу же вспомнил лекции профессора Хосе де Акосты, которыми буквально заслушивался в колледже. Он рассказывал схоластикам свою версию о боге Паи Суме и его сыновьях Тупи и Тамандуаре.

Так вот, профессор считал, что Тамандуаре некоторое правил племенами чачапойя в Перу, затем те были повержены инками. Вождь Тамандуаре увёл свой народ из города, дабы сохранить независимость. Куда именно ушли чачапойцы доподлинно неизвестно, возможно, в дебри Амазонки, и создали там подобие Пайтити (провинции инков). Правда, профессор считал, что Тамандуаре повёл своих людей в Парагвай. Впрочем, я уже успел убедиться, что здешняя земля полна тайн, и затеряться среди сельвы древнему городу достаточно просто. Не удивлюсь, если обиталище Тамандуаре где-то рядом…

К тому же профессор считал, что чачапойцы владели секретом, если не вечной жизни, то уж точно долголетия. Акоста приводил пример идеограмм, срисованных им с неких золотых табличек, которые в бытность своей молодости привёз из Куско духовный коадъютор Диего де Торрес и передал их на изучение в университет Сан-Маркос. После снятия с копий с табличек, они, увы, были переплавлены в слитки и отправлены в Мадрид, где впоследствии стали украшениями королевской семьи, дублонами или реалами.

На табличках изображались сцены из повседневной жизни, в том числе рождение нового бога Тамандуаре. Старый бог производил на свет своего приемника прямо из себя (тот вылезал изо рта). Все идеограммы сопровождались интереснейшими комментариями профессора. В ту пору я мечтал отправиться в Парагвай (и вот по воле судьбы я здесь) и найти божественный город. Интересно, какие тайны он хранит? Неужели его жителям несколько сотен лет? А, сели чачапойцы и, правда, владели древними знаниями? Их можно применить на практике, используя достижения современной медицины. Тогда люди будут жить хотя бы до семидесяти-восьмидесяти лет и не умирать в молодости.

…Если подвести черту посещения миссии Сан-Хавьер, то с уверенностью можно сказать, что её организация и порядок произвели впечатление как на нашего духовного коадъютора, так и на всех братьев в целом. Во многом они напомнили мне Япейю, увы, но наше пребывание в этой редукции было кратковременным. Мне трудно это объяснить, возможно, Диего де Торресу, не всё понравилось из начинаний провинциала де Ривертеса.

Надо признаться меня тоже смутили некоторые факты, например, излишне фривольное оформление внутреннего убранства церкви, а также теснота и грязь, царившие в хижинах тамошних гуарани.

Думаю, нам следует учесть все эти недостатки и постараться избежать их впоследствии. Впрочем, подвергать критике чужые действия всегда проще, нежели делать что-то самому.

Через несколько дней иезуиты погрузились на корабль и отправились в Энкарнасьон. Они проделали тот же путь, что и ранее, вплоть до слияния рек Парагвай и Параны, где располагалась редукция Япейю.

Де Торрес не пожелал ещё раз увидеться с Альфонсо де Ривертесом и потому корабль безостановочно проследовал мимо земель, принадлежавших редукции. Через пять дней, как и предрекал эмиссар, они достигли Энкарнасьона.

Капитан Мендоса охотился на гуарани в пятнадцати льё от Энкарнасьона. С тех пор, как недалеко от крепости обосновались августинцы [70], основав две миссии, где находили убежище местные индейцы, отлавливать их становилось всё труднее.

Мендосе и его matones [71]приходилось уходить всё дальше от крепости, кстати, вверенной капитану на попечение самим эмиссаром, углубляясь в непроходимую сельву.

Охота выдалась удачной. Matones захватили сотню крепких молодых гуарани, которых Мендоса намеревался продать бандейрантам, что приходили на территорию Парагвая со стороны Аргентины или Бразилии.

Территории вокруг Энкарнасьона принадлежали испанской короне, и, следовательно, гуарани, особенно те, что приняли христианство, считались подданными Его величества Филиппа III.

На официальных бумагах это так и выглядело. Однако, в реальности…

Минуло почти пять лет, как Риккардо Мендоса стал комендантом Энкарнасьона. Места были глухие, влажная сельва подступала прямо к стенам крепости.

Молодой, алчный до денег и власти бывший наёмник, решил во чтобы то ни стало закрепиться на новой должности, ибо в Испанию вернуться он не мог – над ним тяготело обвинение в убийстве альгвазила Аликанте [72].

Когда двадцати пятилетний Риккардо предстал перед Сапатегой в sala de audiencia [73], эмиссар сразу же понял: бывший наёмник именно тот человек, который ему нужен. Он не побоится ни трудностей, ни диких зверей, ни индейцев… ни дона Алонзо дель Гарсия, имевшего асьенду недалеко от Энкарнасьона.

Однако эмиссар счёл нужным предупредить новоявленного коменданта:

– В пяти лигах от города расположена асьенда El Paraiso [74], хозяином коей является дон Алонзо дель Гарсия. Хочу предостеречь вас, Мендоса…

Тот напрягся.

– Говорите, дон Карлос, прошу вас!

Эмиссар цепким взором впился в капитана и, выдержав надлежащую паузу, продолжил:

– С доном Гарсия меня связывает давняя дружба. Мы прибыли в этот дикий край много лет назад… С тех пор много чего случилось… Например, погиб прежний комендант Энкарнасьона. До меня дошли слухи, что он был не слишком вежлив с тамошним энкомендеро [75].

Мендоса понимающе кивнул.

– По прибытии в Энкарнасьон и вступлении в должность, я тотчас найду время, дабы нанести визит вежливости дону Гарсия. – Заверил он.

– К тому же, – продолжил эмиссар, – не стоит вмешиваться в дела El Paraiso…

Мендоса тотчас же смекнул: дон Гарсия считает себя хозяином не только асьенды, но всей прилегающей округи.

«М-да… Придётся нелегко… – подумал кабальеро. – Значит, приложу все усилия, дабы расположить к себе энкомендеро…»

После разговора с эмиссаром, Риккардо Мендоса отправился в Энкарнасьон.

Крепость оказалась небольшой, но вполне пригодной для жизни. Новый комендант быстро освоился. В его обязанности входило: поддержание порядка в крепости и в сторожевых фортах, обеспечение провиантом солдат и своевременная выплата им жалованья. Иначе они разбегутся, и южные рубежи Парагвая останутся без охраны, чем не преминут воспользоваться бандейранты и давние недруги португальцы.

Мендоса, как и обещал эмиссару, отправился с визитом вежливости к здешнему энкомендеро дону Гарсия. Перед взором капитана предстала асьенда, окружённая высокой каменной стеной, за которой виднелись сторожевые вышки.

Ворота El Paraiso отворились, визитёр проследовал во внутренний двор. К нему тотчас подошёл конюший и взял лошадь под уздцы. Затем коменданта окружили трое guardaespaldas [76]– здоровенные креолы, облачённые на испанский манер в колеты просторного покроя и облегающие кожаные штаны, судя по их потёртому виду, они много времени поводили в седле. Каждый из телохранителей был вооружён эспадой и дагой с длинным клинком [77].