Георгий Старков - Тихий холм

Да я и сейчас не особо люблю наряжаться. Когда в последний раз я собиралась в магазин модной одежды? Не помню... То-то и оно. Может, это из-за Алессы?

Вполне могло быть. Ведь она всегда сидела в ней и в какой-то мере сопровождала её во всём. Как ни противно, это так. Но не стоило валить всё на Алессу, Хизер кое в чём разительно отличалась от своей «сестрички»... Вот, например, в отношении к книгам.

Книг здесь было много. На верхних полках высились неподъёмные тома со странными названиями. Эти книги были для Алессы чем-то наподобие учебников в школах – не хочется читать... но приходится. Потому что так велит мама. Зачастую она только делала вид, что читает, а на самом деле мысли были где-то далеко за горизонтом. Но вообще Алесса любила читать – книги о дальних странствиях и волшебных превращениях. Эти книги стыдливо толпились на нижней полке, прячась от посторонних взглядов в пыльном углу – «Волшебник страны Оз», «Затерянный мир», «Алиса в стране чудес»... Она перечитывала их не раз и не два, об этом свидетельствовали истершиеся обложки. Хизер попыталась припомнить содержание этих книг (даже видела эти названия пару раз в магазинах Эшфилда) и нашла, что строки вспоминаются, в целом, неплохо для книг, которые она отродясь не открывала. Слишком хорошо. Это настораживало.

В зазоре между стенкой шкафа и стеной белели обрывки бумаги. Хизер присела и извлекла близлежащий. Несмотря на то, что лист был старательно скомкан и даже, кажется, сжёван, она хорошо различила, что на ней нарисовано. На первый взгляд – беспорядочные косые линии, перекрывающие друг друга и весьма гротескно складывающуюся в фигуру неведомого животного. Собака там, или волк... Но вот почему голова существа была раздвоена пополам и болталась по обе стороны от шеи? Карандашные перечёркивания пересекали туловище животного поперёк, образуя полосы. Полосатый пёс с раздвоенной головой вселял страх, даже будучи лишь нарисованным.

Книги – это было другое дело. Алесса читала их и мечтала уйти от своей каторжной жизни, убежать. Но то было днём. А когда комнатушку покрывала темнота и она прислушивалась к странным скрипящим звукам за окном и видела танец кривых теней на полу, всё было иначе. Мечты и мысли отправлялись в истинный полёт на крыльях сокровенных желаний. Да, Алесса хотела убежать. Но куда...

Хизер вытащила ещё один порванный листок. Потом ещё один. Их было под шкафом великое множество, и на всех – уродливые, вызывающие тошноту существа. Монстры были тем более отвратительны, что большинство чем-то неуловимо напоминали человека. Иные существа она не имела чести видеть (и слава Богу), но образы некоторых наверняка будут преследовать её на смертном одре. Продолговатое тело с шипастой палицей ( Ближник , накарякала Алесса под своим произведением), паук с вращающимся туловищем – они все здесь. Она рисовала их и просовывала сюда, пряча от глаз матери, чтобы не получить очередное наказание. Такая живопись бы маме не понравилась.

Но ей нравилось то, что выходит из-под её пера. Всякий раз, заканчивая очередную книжку с приключениями, она чувствовала необычное ощущение досады и неверия. Вряд ли она смогла сформулировать тогда свои мысли, но ей не нравилось, что в любимых сказках герои в конце всегда прощают своих врагов. Столько беспокойств, страданий и слёз... но в конце ВСЕ СЧАСТЛИВЫ. Это было неправильно – Алесса не понимала этого и не хотела понять. В её мечтах не было места такой несправедливости. Все негодяи должны получить по заслугам. Все те, кто позволял им творить свои пакости – тоже. Если бы только это было в её силах... если бы только... Сколько раз она засыпала под монотонное бормотание матери за стеной, повторяя про себя эти слова, как заклинание?

Вот кто должен был привести всё в порядок. Полчища адских созданий, выпущенных на улицы города. Тот самый Страшный суд, о котором твердила мать, но её суд. По её правилам.

Хизер скомкала бумагу и выронила на пол. Всё, хватит. Алесса таки добилась своего – теперь она чувствовала себя одной целой с ней, воспринимала как себя саму в глубоком детстве... но пора с этим покончить. Всё, что Алесса хотела ей сказать, она сказала, а Хизер выслушала. Нужно идти дальше к цели, чем бы эта цель ни была.

Но была одна незадача. Комната Алессы имела только одну дверь, через неё Хизер вошла сюда. Другого выхода не имелось.

- Пропусти меня! – крикнула Хизер, обращаясь в потолок. – Ты знаешь, что я уже не сверну назад!

Слышишь меня?

Комната осталась прежней, представляя собой застывшее мгновение двадцатичетырехлетней давности. Это по-прежнему был тупик – красиво разукрашенный и обдающий лицо духом старых времён, но всё равно тупик. Алесса сопротивлялась до последнего, даже когда поражение было очевидно.

- Ладно, - сказала Хизер. – Как хочешь.

Она закрыла глаза и ссутулилась, напрягая мысли, пытаясь нарисовать в своём воображении дверь, ведущую дальше. Удавалось плохо. Её частичка, называемая Алессой, всё время гасила раздувающееся пламя. Образы неуклюже соскакивали с колеи, как сникают провода, перекушенные стальными клещами. Промучившись с минуту, Хизер открыла глаза и разочарованно застонала, увидев, что комната никуда не делась. Детская спальня загородного особняка Гиллеспи осталась, вся такая реальная и не имеющая брешей.

Впрочем, не совсем. Краски потухли. За эту минуту через комнату прошествовало невидимой походкой великий страж Времени, накрыв её покрывалом забвения. Цвета и блеск заметно потемнели, в углах скопилась пыль. Хизер торжествующе улыбнулась. У неё получалось. Комната разваливалась, открывая путь дальше.

На этот раз она простояла с закрытыми глазами подольше, чувствуя, как по воздуху проносятся тёплые волны, незаметно меняющие мир вокруг. И когда внутренний голос сказал: «Пора!», она разомкнула веки. Стена напротив неё разошлась в стороны и сморщилась, как ткань приоткрытых занавесок. В середине стены появилась толстенная железная дверь, покрытая причудливым заржавевшим узором. Когда Хизер посмотрела на неё, дверь сорвалась с крючка. Добро пожаловать в финал, Хизер.

Прежде чем войти в дверь, она осмотрелась ещё раз. Потому что чувствовала – в спальне Алессы что-то неуловимо поменялось, кроме потускневших красок. Что-то ещё. Ей не составило труда разглядеть, что именно. Во-первых, с пола пропали обрывки бумаг с нарисованными монстрами. Во-вторых, испарилась коллекция бабочек над столом, оставив за собой жухлый зелёный след. И на столе, там, где Хизер положила стопку карт, теперь лежал блокнот. С синей подкладкой и отрывными листами. Отец покупал такие год за годом и постоянно тащил с собой в кармане, используя как записные книжки. Туда же и ложились первые наброски романов. Хизер иногда даже пугала эта его привычка внезапно озариться новой идеей и уйти в себя, начиная лихорадочно исписывать одну страницу блокнота за другой, где бы он ни находился. Потом, когда пыл спадал, он виновато улыбался ей: «Это как моментальная вспышка, Хизер. Я боюсь, что всё забуду, если не напишу». Вот так-то. Теперь один из блокнотов неизвестно как преодолел далёкое расстояние между Эшфилдом и Тихим Холмом и оказался здесь, на столике. Хизер, задержав дыхание, наклонилась над шероховатым листочком с закруглёнными буквами. Записка была короткой и как будто нацарапана в страшной спешке.