Джим Браун - Точка разрыва

Дин Трумэн управлялся с клавиатурой, как профессиональный пианист со своим концертным роялем. За несколько минут он нашел нужную программу и принялся вводить данные.

От его одежды шел запах дыма, но времени принять душ или даже переодеться не было. Эту идею нужно довести до точки, пока она свежа. Джуди когда-то охарактеризовала Дина как научную гончую, почуявшую запах идеи. Но если что-то мешало этому процессу, прерывало охоту, он сбивался со следа и терял путь, пока вновь не пересекался с этим запахом.

Его заметки перекочевали в безопасное чрево машины, и Дин откинулся на спинку плюшевого вращающегося стула «Герман Миллер» – спасибо, «Энекстех» – и вернулся к идее.

Опалины, опалины. Если бы только он мог взглянуть на тот грузовик.

Дин сделал пальцы веером и принялся выстукивать какую-то мелодию из рок-оперы, в такт шевеля губами. Он точно знал, что не было следов горючей смеси. Если огонь вызывается быстровоспламеняющейся жидкостью, всегда остаются видны участки, на которых пламя держалось дольше, чем на остальных. Так, например, при поджоге с использованием бензина можно выявить места, где древесина обгорела гораздо сильнее. Но ничего подобного на силосорезке обнаружить не удалось.

Трумэн извлек из нагрудного кармана потертую записную книжку с проволочной спиралью и быстро пролистал ее, найдя набросок, сделанный им на месте крушения. Конусовидная форма, верхушка четвертинки силосорезки, срезанная по диагонали приблизительно под углом тридцать пять градусов. Дин уперся взглядом в отмеченные места опалин, держа карандаш наготове. Около дюжины практически прямых линий расходились от вершины до дна. Опалины.

– С внешней стороны, – к своему удивлению отметил Дин. – Огонь шел не изнутри. Или по крайней мере не весь. Металл оплавился с внешней стороны.

Дин вернулся к клавиатуре, производя многочисленные подсчеты. Вид опалин был прост – прямые линии, но различной длины. Что бы это значило?

– Опалины, опалины, – он встал и принялся мерить комнату шагами.

Эту привычку он перенял у Пайпер. Мысль о привлекательной молодой женщине практически унесла его в противоположном направлении, и он большим усилием воли вернулся в нужное русло. Сцепив руки за спиной, Дин уставился в пол, не переставая ходить. Между его столом и лабораторными стойками просматривалась вытертая тропинка, по которой ученый обычно курсировал, пребывая во власти фактов, цифр и абстрактных концепций.

Что-то было в этих опалинах.

– Я же уже видел такие отметины. Где-то…

Он остановился, продираясь сквозь густые заросли своей памяти.

Следы.

В этом была разгадка. Дин возобновил ходьбу.

– Следы, – вслух произнес он. – Это не места подпалин, во всяком случае не простые следы ожогов.

Дин сцепил пальцы, выставив указательные, и задвигал губами, фиксируя время, как метроном. Из оттопыренных указательных пальцев вылетела искра статического электричества, пронзив его, как булавка. Он вздрогнул от удивления, помотал головой, снова сцепил руки в замок за спиной и продолжал курсировать.

– Это следы взрыва, – неожиданно громко произнес он.

Дин почувствовал, как кровь бросилась ему в лицо. Мир вокруг поник и утратил краски, как только его ум ухватил сущность.

– Не от огня, а от взрыва. Поэтому металл обгорел снаружи. Силосорезку забросило волной в этот двор.

Кирпич. Вот, где он видел такие же отметины. На кирпиче, влетевшем в классную комнату.

Но что-то еще. Что-то еще мучило его с тех пор, как было обнаружено изрезанное тело Мередит Гэмбел. Скорость. Осколки стекла, убившие Мередит, неслись с немыслимой скоростью. До настоящего момента он не мог определить скорость. До настоящего момента.

Скорость распространения стеклянного потока зависела от силы взрывной волны. В связи с этим возникало больше вопросов, чем Дин ожидал, но по крайней мере начало было положено. Он улыбнулся, позволив себе едва ли не впервые испытать гордость.

Доктор Трумэн остановился и протянул руку в пустоту, как бы обращаясь к совету:

– Наука. Как я и всегда утверждал, всему можно найти научное объяснение.

Клик.

Ручка двери в маленькое хранилище в дальнем конце комнаты повернулась. Петли скрипнули, когда дверь медленно открылась.

Сердце Дина отказывалось биться, легкие – дышать. В дальнем конце комнаты из темноты хранилища выступил и остался в дверном проеме человек. Человек с белыми волосами и смуглой кожей. Человек, не тронутый временем.

– Ладно, а как ты тогда объяснишь меня? – спросил Уайти Доббс.

– Этих сюда; у кого поверхностные порезы – в ту сторону, – Пайпер жестикулировала с таким энтузиазмом, как будто пыталась посадить «Боинг-747».

И, пожалуй, это было бы проще, тем то, что она сейчас делала. Больница была переполнена. Пайпер вызвалась помочь с размещением.

– Мое плечо, что-то разрезало мне плечо, – жаловался крупный мужчина в дорогом итальянском костюме.

Пайпер знала его в лицо, но не могла припомнить имени. Он бизнесмен или адвокат…

Девушка ощупала указанное место.

– Просто небольшой разрез. Даже кровь уже остановилась.

– Но как больно, – хныкал он.

Пайпер подумала, что ему больше жаль испорченного костюма, чем само плечо.

– О вас потом позаботятся.

– Я не могу ждать. Мне больно.

Он сантиметров на тридцать возвышался над Пайпер и использовал свой рост в качестве давления, подходя ближе и нависая над ней, опустив голову и прищурив глаза. Но молодая преподавательница истории стойко держала оборону.

– Здесь соблюдают очередность, сэр. Сестры оказывают помощь раненым по степени тяжести. Вы вне опасности.

Его лицо пошло глубокими складками. Губы сжались:

– А теперь слушайте вы. Меня нельзя лечить, как…

– Что? Лечить как кого? Как обычного человека? – Пайпер схватила его за здоровую руку.

Кровь запеклась у нее на лбу и испачкала все лицо. Короткие черные волосы перепутались и стояли торчком.

– Вот, что я вам скажу. Видите вон ту женщину? У ее мужа в животе торчит деревянный обломок в два фута. Идите туда и скажите, что вам хуже, чем ему, может быть, он встанет и уступит вам свое место.

Его лицо обвисло.

– Я не то хотел…Я не подумал.

– Не то? Правда не подумали? Тогда заткнитесь и ждите своей очереди, ладно?

Пайпер убрала волосы со лба, потом поморщилась от тупой боли. Рана на голове затянулась, но все равно требовалось наложить швы. Движимая инстинктом, она помогала замученному персоналу больницы отсортировать больных и оказывать им помощь, успокаивая тех, у кого был шок, или тех, кто рыдал.

Некоторые спрашивали о ее собственном состоянии, но она отмахивалась, сосредоточившись на текущем задании. Или, возможно, искала в нем спасения. Пока Пайпер занималась делом, она старалась не размышлять о том, что случилось и как она узнала о том, что это случится. Но что еще важнее, она не обращала внимания на то, как электрические щупальца, словно лезвиями царапали ее кожу. Это было совсем новое чувство, означавшее, что что-то не приближается, а уже здесь.