Роберт Стайн - Лунатик

— Что ты хочешь этим сказать?

— То, что он бродит кругом, преследует меня, звонит мне — это ребячество. А если он не прислал тебя ко мне, то почему ты здесь? Ты полагаешь, он слишком маленький, чтобы разобраться в своих проблемах?

— Это неправда, — отрезала Стефани с горящими глазами. — Я здесь потому, что забочусь о своем брате и потому, что хотела сказать, что я думаю о тебе.

— Что ж. Отлично. Ты это сделала. Но мне нечего ответить. Мне жаль, что всем плохо. Мне тоже не очень-то хорошо… Я правду говорю.

— И это все? — Стефани вскочила на ноги.

— Да. Боюсь, что так, — тихо ответила Майра.

— Ты пожалеешь, — проговорила Стефани. По крайней мере, Майре показалось, что она слышала именно эти слова.

— Что?

— Я сказала, что мне тебя жаль.

— До свидания, Стефани, — устало произнесла Майра. — Займись чем-нибудь более полезным.

Стефани сверкнула сердитым взглядом, повернулась и быстро вышла из комнаты. Майра не вставала с кресла. Она прислушивалась к тяжелым шагам Стефани на лестнице, затем услышала как хлопнула входная дверь.

Вдруг девушка почувствовала, что вся дрожит.

Она не любила подобные стычки, особенно с теми, кого она считала своими друзьями.

Какой стыд! Просто срам.

Она посмотрела на кровать. Белый шарф. Он исчез. Стефани забрала шарф!

Сон был такой ясный.

Она вдыхала сосновый воздух и, входя в озеро, почувствовала холодную прозрачную воду.

Стоял яркий, солнечный день, сияло такое солнце, что все, казалось, мерцало и сверкало. Краски ослепляли своей яркостью. Ее окружал пламенеющий оранжевый туман. Солнце становится желтым, таким теплым и ярким.

Под ее ногами плескалось голубое холодное озеро. В мелкой ряби отражался солнечный свет, во-, да плескалась о ее босые ноги.

Она шла по поверхности воды, шла как обычно, но медленно, вытянув руки по швам, глядя прямо вперед на все расширяющееся озеро. Какой славный день!

Однако тревожные мысли не оставляли ее.

Кто-то наблюдал за ней с берега озера. Кто-то смотрел на нее, пока она шла по поверхности озера. Кто это был?

Она обернулась, чтобы посмотреть. Но сияние, мерцающее желтое сияние ослепляло. Она закрыла глаза и отвернулась. Желтое сияние образовало занавес. Она не видела, что за ним. Она не видела, кто наблюдает за ней.

Вода озера вдруг стала холоднее. Низкие набегавшие волны сильнее бились о ее ноги. Желтый свет солнца стал серым, затем черным.

Майра проснулась.

«Где я? — подумала она. Деревья шептались. Ветер надувал ее ночную сорочку. — Я снова на улице в одной рубашке», — сообразила девушка.

Кругом были деревья, высокие сосны, дубы, низкие изгороди, перевернутый трехколесный велосипед на выложенном гравием подъезде, темный, перемещающийся дом, ставни которого шумно бились о доски.

«Это не мой дом, — подумала она. — Я не перед своим домом. Я в другом месте».

Охваченная страхом, Майра обнаружила, что задержала дыхание. Она выдохнула и глубоко вдохнула холодный воздух.

«Где я?»

В квартале от нее горел единственный фонарь. Старые деревья гнулись и цеплялись друг за друга.

Она посмотрела на свои ноги. Такие мокрые и холодные. Майра стояла в глубокой луже, мягкая грязь сочилась между ее пальцев и поднималась к ее лодыжками.

«Я стою в грязи. Но где?»

Девушка снова заставила себя дышать.

Она вспомнила сон во всех подробностях и ахнула: «Как я могла ходить по озеру? Почему я была там? Почему я здесь?»

Майра вышла из лужи. Ветер, похоже, успокаивался. Стало так тихо, словно разглядываешь натюрморт на черно-белой фотографии. Казалось, она — единственное существо, способное здесь передвигаться.

Она шла прочь от деревьев, которые сейчас стояли неподвижно. За вечнозелеными кустами она у пи дела улицу. По ту сторону улицы находился высокий дом в викторианском стиле, в единственном окне верхнего этажа которого горел желтый свет.

Улица казалась одновременно знакомой и незнакомой.

Она направилась к фонарю, ступая по мягкой левой обочине улицы. Ступая, она махала правой рукой, сначала медленно, потом быстрее, а левой держалась за талию своей ночной сорочки из хлопка.

«Что это за фонарем? Дорожный знак? Да».

Она прошла мимо еще одного темного, старого дома, стоявшего в удалении от улицы, его двор зарос неровным ковром высокой травы и сорняка.

«Знаком ли мне этот дом? Знакома ли эта улица? Как далеко я ушла? Не начался ли новый сон?»

Она поспешила к дорожному знаку.

Улица Страха.

Она отвела взгляд, затем прочла еще раз. Вывеска не исчезла. Улица Страха — гласила она.

«Почему я здесь?»

Во сне она дошла до улицы Страха, до опушки леса. «До опушки, — подумала она. — До опушки. Через опушку. Я прошла через опушку».

Эта фраза повторялась в ее сознании до тех пор, пока не потеряла всякий смысл. Майра снова посмотрела вверх на дорожный знак. Он был настоящим. Это был не сон. Глухой ночью она стояла на улице Страха в ночной сорочке. Она пришла сюда во сне… для чего?

Вполне возможно, что она стояла здесь целую вечность, взирая на черно-белый дорожный знак. Однако вспышка красного света привела ее в себя, и она поняла, что не одна.

Хлопнула дверца машины.

К ней приближался какой-то человек. Красный свет мигал. Он, казалось, окружал. Она пыталась избавиться от него, быстро моргая.

Майра знала, что это лишь сон, снова возвращавшийся, чтобы напугать ее. Она посмотрела вниз, надеясь увидеть прохладную голубую воду озера. Но там была лишь грязь.

— Мисс?

В красном свете прямо перед ней стоял человек.

— Мисс? Что вы здесь делаете?

Это был полицейский. За ним она увидела красный свет мигалки полицейской машины.

— Привет. Я… я не знаю, — заикаясь, пробормотала она.

— Вам плохо?

— Похоже, нет.

— Вас никто не обидел? Вас кто-нибудь привел сюда?

— Нет.

Он осторожно взял ее за руку. Она последовала за ним к красному свету.

— Можно я отвезу вас домой? Вы далеко живете?

— Спасибо, офицер.

На этот раз мать Майры отнеслась к произошедшему серьезно.

Она подбежала к парадной двери в полосатой мужской пижаме, которую всегда носила, ее лицо выражало страх и удивление при виде Майры с угрюмым полицейским.

Она провела Майру на кухню, крепко держа ее за талию. Обе стали моргать при резком свете на кухне. Миссис Барнс поставила чайник, чтобы приготовить горячий шоколадный напиток.

Майра рассказала матери о сне и о том, как она отправилась на улицу Страха.

— Я больше ничего не помню. Ничего не могу объяснить, — сказала Майра, еле сдерживая слезы.

Миссис Варне подошла к ней со спины и обняла.

— Тссс. Теперь ты в безопасности.

— Но что происходит со мной? Почему я так поступаю?