Джереми Робинсон - Демоны Антарктоса

— От меня на три часа.

Уитни догадалась, что он пользуется военными терминами для обозначения позиций, но все еще не понимала, что это значит.

Райт вздохнул.

— Справа от меня.

Уитни благоразумно удержалась от саркастического замечания. Она заняла указанное место, и они поползли вниз, не сводя глаз с незнакомца.

Он по-прежнему равномерно раскачивался, скрестив ноги, продолжая бормотать что-то невнятное. Слова разобрать не удавалось, но язык явно не был английским. Уитни показалось, что мужчина заметно нервничает. Райт медленно поднялся на ноги и знаком показал команде, что все должны последовать его примеру. Капитан шагнул на поляну, громко свистнул и побежал вперед, направив луч фонаря и ствол на сидящего человека. Через мгновение тот оказался в окружении.

Приблизившись к костру, Райт встал как вкопанный. Остальные также замерли на своих местах. Внимательнее взглянув на неизвестного, Уитни похолодела: на его поясе висели скрепленные между собой блоки взрывчатки. Она догадалась, что он из команды Арабского Альянса.

Райт взял на мушку его руку, сжимавшую детонатор. Сможет ли меткий выстрел остановить смертника? Уитни надеялась, что она никогда не узнает ответа на этот вопрос.

Мужчина не подал виду, что заметил их. Казалось, он бредит, повторяя одно и то же по-арабски. Мирабель провела достаточно времени в Египте, фотографируя Нил, чтобы узнать этот язык. Правда, понимала она всего несколько слов.

Однако Феррел свободно им владела.

— Убери руку от детонатора, — приказала она. — Прямо сейчас.

Мужчина быстро заморгал. На его лице отразился ужас, и Уитни испугалась, что он поддастся панике и взорвет бомбу; но, повернув голову к Феррел, он немного успокоился. Видимо, араб ожидал увидеть кого-то другого. Он начал внимательно всматриваться в лица остальных.

— Кто… кто вы такие? — спросил он у Феррел.

— Команда Соединенных Штатов, — ответила она.

Эту часть Уитни поняла.

Мужчина послушно разжал пальцы и опустил ладонь на землю. Облегченно вздохнув, он заговорил по-английски:

— Спасибо вам! Спасибо, что пришли!

— Мы здесь не на вечеринку собрались, — заметил Круз, не отводя в сторону оружие. — Почему ты нас так радостно встречаешь?

Араб немного смутился, но потом его лицо просветлело.

— Я думал… это они. Гиганты.

У Миры затряслись поджилки. Она сделала шаг вперед.

— Кто?

— Те, кто все это создал. — Мусульманин обвел поляну рукой.

«Да уж, — хмыкнула про себя Уитни, — отец бы изучил окрестности, прежде чем начинать охоту впятером на одного. Будем надеяться, здесь нет ловушек». Она огляделась, но дым щипал глаза и заставлял ее щуриться. Он нес не только аромат горящего дерева, но и запахи распада. Уитни старалась дышать ртом, не обращая внимания на вонь, но от сухого воздуха, полного пепла, саднило горло. Она отошла подальше от обжигающего пламени и с трудом сдержала крик ужаса.

В глубине поляны стояли деревянные колья, образующие круг. Каждый венчала человеческая голова. По чертам можно было узнать китайцев. На каменных алтарях лежали куски мяса, аккуратно разделанные на филе и образующие сложный узор. Несколько обнаженных безголовых тел свисало с крюков, из животов, словно лианы, торчали внутренности. Над самым большим алтарем висел крупный криолофозавр, выпотрошенный, как и человеческие тела. С него содрали кожу и натянули между двумя кольями, обнажив внутренние органы, мышцы и сломанные зазубренные ребра. Морда застыла в мучительной гримасе. Его разделывали живым. Он являл собой центр жуткой картины. Землю вокруг костра испещряли сложные символы. Шокированная Уитни еще раз посмотрела на рассеченные трупы и упала на одно колено, стараясь удержать рвоту. Здесь было совершено преступление — но не против китайцев, арабов или американцев. Это было преступление против человечества.

И когда араб заговорил, Уитни поняла, что и он это прекрасно понял.

— Меня зовут Аль-Азиз. Я очень хотел бы присоединиться к вашему отряду. Пожалуйста.

Вся группа отчаянно боролась с тошнотой. Якобсон упер ладони в колени и опустил голову. Он тяжело дышал. Круз закрыл рукой нос и рот. Даже Феррел была заметно потрясена. Она опустила оружие, глаза ее блестели от навернувшихся слез…

Только Райтом овладела ярость, а не отвращение и скорбь. Он прижал дуло ХМ-29 к виску Аль-Азиза.

— Что ты сделал? — прошипел он. — Что ты сделал с этими людьми?

Араба затрясло от страха. Его глаза широко раскрылись, и в них отразилось пламя костра.

— Я ничего не делал! — Он покачал головой. — Когда я пришел, здесь все так и было.

Райт ударил его ногой в плечо и повалил на землю, не обращая внимания на взрывчатку, прикрепленную к его поясу.

— Тогда кто разжег костер?

Лицо Аль-Азиза исказила паника.

— Я… я его разжег.

Райт отступил на шаг, продолжая держать допрашиваемого под прицелом. Он явно намеревался застрелить мусульманина. Однако Уитни не была уверена в его виновности. Представшая перед ними сцена выглядела нечеловечески жестокой. И потом, один человек не мог сотворить такое.

— Остановись! — закричала она.

Райт продолжал держать палец на спусковом крючке, но не выстрелил.

— Убери руку с моего плеча, Уитни.

— Он этого не делал. — Капитан молча слушал, что она говорит. — Посмотри на колья, Райт. Посмотри на алтари. А он один. Сколько форменных рубашек мы нашли на поле? Пятнадцать? Неужели ты думаешь, что он мог взять в плен пятнадцать китайцев, раздеть их, доставить сюда и…

Райт отвел взгляд от араба и посмотрел на Уитни.

— Кто-то должен за это ответить.

— Так и будет. Но не он.

Аль-Азиз трясся, словно животное, попавшее в медвежий капкан. Уитни стало его жалко.

Райт опустил оружие.

— Благодарю вас, — прошептал Аль-Азиз, склонив голову сначала в сторону Райта, а потом Миры. — Благодарю вас.

— Можешь пойти с нами, — заявил Райт, — однако ты должен отказаться от своего места на финише. Ты выходишь из гонки.

Тот кивнул.

— Согласен, я предпочел бы не участвовать в гонке и…

— Твое мнение меня не интересует, — оборвал его капитан. — Оружие тебе не дадут. И у тебя не будет права голоса.

— Значит, я ваш пленник?

Райт немного подумал.

— Если ты хочешь уйти, я не буду тебе мешать. Вот мои условия. Бомба у тебя на поясе в любом случае делает тебя террористом — и то, что ты ее не взорвал, ничего не меняет.

— Понимаю. После того как я увидел все это… я понял, что мог сделать с другими людьми… Я поворачиваюсь спиной к джихаду. И больше не могу исповедовать учение ислама.

Уитни не верила своим ушам. Она достаточно знала о фундаменталистах, чтобы понимать: подобное заявление, даже если оно сделано, чтобы обмануть врага, приведет Аль-Азиза к страшной смерти в любой из мусульманских стран. Однако ей казалось, что он говорит искренне.