Джереми Робинсон - Кронос

— Исход легко предсказуем. Ни одно живое существо в океане не может состязаться в скорости с «Титаном».

— Возможно, насилие не лучший способ для утоления суетных желаний? — раздался меланхолический голос.

На палубу, улыбаясь во весь рот, вышел молодой человек. Одет он был как священник, хотя самоуверенная развязная походка больше подошла бы звезде Голливуда. Не по годам умудренный взгляд серых глаз свидетельствовал о склонности к порокам, не особо приличествующей слуге церкви. Морщины на лбу свидетельствовали о тернистом жизненном пути.

— А-а, отец О'Ши! Чему мы обязаны удовольствию видеть вас? Месса только в субботу, а нынче, увы, только понедельник. Вы отпустили мне прошлые грехи всего пару дней назад, — сказал Тревор.

Римус фыркнул:

— С раннего утра корпите над Библией, О'Ши?

— Вовсе нет.

— Ищете ответы на все вопросы?

— Тебе-то бы точно пришлось с этим помучиться, — ответил священник, не обращая внимания на свирепый Римусов взгляд. Подошел к Манфреду и протянул пару распечатанных на принтере листов с таким видом, будто это долгожданный предмет исканий. — Возможно, это заинтересует вас, Тревор.

Отец О'Ши единственный на «Титане» осмеливался называть миллиардера по имени. Никто не знал почему, но ему это дозволялось.

— Неужели Папа умер? — с саркастической усмешкой спросил гаваец.

— Римус… — укоризненно произнес Тревор, и тот мгновенно спрятал ухмылку. — Относись к святому отцу с уважением. Он может очистить душу от скверны, а это то, что очень даже может нам обоим понадобиться.

— Да, сэр, — покорно отозвался Римус.

Тревор взял листки из рук священника. Водрузив на кончик носа очки в черной оправе, он погрузился в изучение статьи из интернет-версии газеты «Портсмут геральд». Уже после прочтения заголовка глаза Тревора расширились, и он жадно пробежал текст статьи.

«ДОЧЬ ЖИТЕЛЯ РАЯ СЪЕЛО МОРСКОЕ ЧУДОВИЩЕ

Трагическое происшествие случилось вчера с Аттикусом Янгом и его дочерью Джионой Янг, жителями городка Рай, на отмели Джеффри, куда они отправились поплавать с аквалангами и понаблюдать за китами. Дочь Янга пропала после, как утверждается, „нападения неизвестного животного“ и считается погибшей.

Утром того же дня 41-летний Янг, бывший „морской котик“, выдающийся океанолог, автор книги „Океан в опасности“, уже попал в поле внимания прессы, своеобразно проучив двух хулиганов, напавших на его дочь: разрезал всю их одежду на узкие полоски и выставил на всеобщее посмешище. Но против ужаса, поджидавшего в морских глубинах, он оказался бессилен.

В 15.45 был подан сигнал бедствия с яхты, стоящей на якоре у отмели Джеффри (отмель в заливе Мэн, в богатые планктоном воды которой часто заходят киты, где и занимались дайвингом Янг и его дочь). Вот содержание этого сигнала: „Господи… Кто-нибудь, помогите, пожалуйста, прошу. Оно забрало мою девочку! Оно забрало ее! Огромное… Я никогда такого не видел… не читал о таком… Господи, прошу, помогите… Помогите…“

Сигнал бедствия, услышанный сотнями людей, в том числе сотрудниками Береговой охраны (они же впоследствии и забрали потерявшего сознание Янга с яхты), породил слухи о гигантском морском животном, обитающем в водах залива Мэн. Местные рыбаки…»

Статья перешла на следующую страницу, но Тревор не сомневался: там будут слухи и домыслы. Он поднял голову, глядя поверх очков, и сказал:

— Римус, дай капитану приказ взять курс на Нью-Гэмпшир. Мы должны оказаться там до рассвета.

Римус кивнул.

— И разыщи мне всю возможную информацию об Аттикусе Янге из Рая, штат Нью-Гэмпшир. Я хочу знать о нем все, вплоть до мельчайших деталей, в том числе и о службе в армии.

Уголок рта секьюрити дернулся, затем он твердо проронил:

— Считайте, уже сделано, — и быстрым шагом направился на мостик.

Тревор повернулся к О'Ши и протянул руку. Тот пожал ее.

— Может, для тебя, как слуги Господа, деньги и не играют особой роли, но за этот год твое жалованье удвоено. Даже если история окажется обычной газетной уткой, ты уже избавил меня от грустных мыслей хотя бы на несколько дней. А моя развеселая команда может сделать это лишь за мои деньги. Как, спрашивается, такое возможно?

О'Ши улыбнулся и ответил на риторический вопрос:

— Неисповедимы пути Господни.

Тревор громко рассмеялся и хлопнул священника по спине.

— Воистину!

Портсмутская больница

Наступила ночь, с ней пришла тишина — и Аттикус уже не мог игнорировать окружающее. Царящий в воздухе яблочный аромат будил воспоминания. Вот Мария лежит на кровати. Делает последний вдох. Внутри у него все сжалось, когда ее тело в последний раз содрогнулось и застыло… Палата, в которой умерла жена, находится где-то неподалеку… возможно, этажом выше. Аттикус не знал точно, но это и не имело значения. Она здесь умерла, и эта больница — последнее место, где бы он хотел находиться. Собственно, единственное место, где он мечтал сейчас быть, — океан, в погоне за чудовищем, проглотившим дочь.

Аттикус выглянул в окно и осмотрел кирпичную стену больницы. В целом ровная, она имела желобки вокруг окон, на которые вполне можно поставить ноги и за которые можно зацепиться руками. Также он приметил кирпичные подоконники, небольшие, всего около пяти дюймов шириной, но на них вполне можно встать. В пятнадцати футах слева имеется выступ в стене шириной примерно пять футов, и за ним она продолжалась уже вне поля зрения. Аттикус внимательно осмотрел угол выступа, где затейливая конструкция наподобие лестницы из расшатавшихся кирпичей, выдававшихся на пару дюймов каждый, — излишний архитектурный изыск, удобный, однако, для того, кто захочет полазать по стене, — опускалась к земле, заканчиваясь в пяти футах над кустами, обрамляющими парковку. Вероятно, так и было задумано, чтобы какой-нибудь мальчишка после просмотра фильма «Человек-паук» не вздумал вскарабкаться наверх по больничной стене. Но архитектору, конечно, не могло прийти в голову, что кто-то решит спуститься.

Выбравшись на подоконник, Аттикус присел и прикинул расстояние до следующего. От кирпичной лестницы его отделяло одно окно. Придется прыгать. Часто забилось сердце — надпочечники выбрасывали в кровь адреналин. Аттикус посмотрел вниз — пять этажей до земли, — затем снова перевел взгляд на ближайший подоконник. До него было всего ничего — не больше двух футов, но если он промахнется… то воссоединится с семьей. Каково это — умереть, — он никогда не задумывался. Даже после смерти Марии. Но теперь… где они все? Аттикус стиснул зубы, отгоняя прочь подобные мысли. Сейчас он должен думать об одном: как прикончить тварь.

И он прыгнул, легко преодолев два фута и встав обеими ногами на подоконник. Выпрямился, задержал дыхание, затем увидел свое отражение в оконном стекле и улыбнулся. Ну как есть Человек-паук.