Стивен Кинг - Бессонница

— Мы все повязаны Целью, — резко произнес Дорранс. — Это ка-тет, что означает одно, сделанное из многих. Как множество рифм создают лишь одно стихотворение. Понимаете?

— Нет, — произнесли Ральф, Лоис и Джо в унисон без всяких репетиций, а потом все вместе нервно рассмеялись. Трое бессонных из Апокалипсиса, подумал Ральф, и да спасет нас Господь.

— Это ничего, — сказал старина Дор, улыбаясь своей широкой улыбкой. — Уж поверьте мне на слово. Ты и Лоис… Элен и ее маленькая дочурка… Билл… Фэй Чапин… Триггер Вэчон… Я! Все мы — часть Цели!

— Это все отлично, Дор, — сказала Лоис, — но куда теперь нас ведет Цель? И что мы должны сделать, когда доберемся туда?

Дорранс наклонился вперед и зашептал что-то Джо Уайзеру, прикрывая губы своей пухлой ладошкой в старческих пятнах. Потом он снова откинулся назад и выглядел при этом глубоко удовлетворенным.

— Он говорит, что мы направляемся в Общественный центр, — сказал Джо.

— Общественный центр! — с ужасом воскликнула Лоис. — Нет, этого не может быть! Те двое маленьких человечков говорили…

— Не думайте о них сейчас, — сказал Дорранс. — Просто помните о главном — нерв. У кого-то он есть, а у кого-то нет.

На протяжении почти мили в машине Джо Уайзера царило молчание. Дорранс раскрыл книжку стихов Роберта Крили и начал читать одно стихотворение, водя по строчкам желтоватым ногтем старческого пальца. Ральф поймал себя на воспоминании об одной игре, в которую он иногда играл, когда был мальчишкой, — не очень приятной игре. Она называлась «Охота на бекаса». Надо было найти ребятишек немного младше себя и намного доверчивее, напичкать их россказнями про мифического бекаса, потом выдать им сачки и послать рыскать весь день по канавам и болотам в поисках несуществующей птицы. Эту игру еще называли «Погоней за диким гусем», и Ральфа неожиданно охватило непреодолимое чувство, что Клото и Лахесис сыграли с ним и с Лоис в эту игру на крыше больницы.

Он повернулся на сиденье и пристально взглянул на старину Дора. Дорранс загнул верхний уголок странички, которую читал, закрыл книгу и с учтивым интересом посмотрел на Ральфа.

— Они сказали нам, чтобы мы и близко не подходили к Эду Дипно и к доку № 3, — очень медленно и отчетливо произнес Ральф. — Они совершенно ясно сказали нам, чтобы мы и думать об этом не смели, поскольку ситуация снабдила этих двоих огромной силой и нас прихлопнут как мух. Еще, мне кажется, Лахесис сказал, что, если мы попытаемся приблизиться к Эду или к Атропосу, нам в конце концов может нанести визит один из парней верхнего уровня… некто, кого Эд называет Малиновым королем. Кстати, не очень славный парень, судя по всем докладам.

— Да, — слабым голосом произнесла Лоис. — Так они сказали нам на крыше больницы. Они сказали, что мы должны убедить женщин-устроительниц отменить приезд Сюзан Дэй. Поэтому мы приехали в Хай-Ридж.

— И вам удалось убедить их? — спросил Уайзер.

— Нет. Безумные дружки Эда приехали раньше нас, подожгли дом и убили по меньшей мере двух женщин. Застрелили их. Одна из них была как раз той, с которой мы хотели поговорить.

— Гретхен Тиллбери, — пояснил Ральф.

— Да, — кивнула Лоис. — Но нам наверняка больше нет нужды стараться… не могу представить себе, чтобы они теперь устроили выступление. Я хочу сказать, как бы они смогли? Бог ты мой, по крайней мере четыре человека мертвы! Может быть, больше! Им придется отменить ее выступление или хотя бы отложить его. Разве не так?

Ни Дорранс, ни Джо не ответили. Ральф тоже не ответил — он вспомнил покрасневшие яростные глаза Элен. Как вы можете спрашивать о таком? — говорила она. Если они остановят нас сейчас, они победят.

Если они остановят нас сейчас, они победят.

Был ли какой-нибудь законный способ, которым полиция могла остановить их? Наверное, нет. А городской совет? Может быть. Может быть, они могут созвать специальное заседание и отменить разрешение на мероприятие «Женского попечения». Но станут ли? Если две тысячи злобных, убитых горем женщин будут маршировать вокруг здания муниципалитета и хором орать: «Если они остановят нас сейчас, они победят!» — станет ли совет отменять разрешение?

Ральф почувствовал, как у него здорово засосало под ложечкой.

Элен явно считала проведение сегодняшней сходки более важным, чем когда-либо, и не одна она. Дело было уже не просто в выборе и не в том, у кого есть право решать, что женщине делать с собственным телом; теперь дело в вопросах, достаточно важных, чтобы умирать за них, и в отдании почестей подругам, которые уже умерли. Теперь речь шла не просто о политике, а о своего рода светской мессе и реквиеме по убиенным.

Лоис схватила его за плечо и сильно тряхнула. Ральф вернулся к реальности, но медленно, словно его разбудили посреди невероятно яркого сна.

— Они отменят это, ведь правда? А даже если нет, если по какой-то безумной причине они не отменят, большинство не придут, верно? После того, что произошло в Хай-Ридж, они побоятся прийти!

Ральф обдумал это и покачал головой:

— Большинство решит, что опасность уже позади. В новостях скажут, что двое радикалов, напавших на Хай-Ридж, мертвы, а третий в коме, или что-то в этом роде.

— Но Эд! Что будет с Эдом? — закричала она. — Ради Бога! Это же он их послал! Это же он их туда послал!

— Это может быть правдой, скорее всего так оно и есть, но как мы это докажем? Знаешь, что, по-моему, найдут полицейские там, где обретался Чарли Пикеринг? Заявление, где будет сказано, что это целиком его идея. Заявление, полностью оправдывающее Эда, возможно, в форме обвинения… Как, дескать, Эд бросил их в самый ответственный момент. А если они не найдут такого послания в комнате, которую снимал Чарли, они отыщут ее у Фрэнка Фелтона. Или у Сандры Маккей.

— Но это… это же… — Лоис запнулась, прикусив нижнюю губу, а потом взглянула на Уайзера полными надежды глазами: — А как насчет Сюзан Дэй? Где она? Кто-нибудь знает? Вы знаете? Мы с Ральфом позвоним ей по телефону и…

— Она уже в Дерри, — сказал Уайзер, — хотя я сомневаюсь, что даже полиции точно известно, где именно. Но я слышал в новостях, когда мы со стариком ехали сюда, что манифестация состоится сегодня вечером… и идея предположительно принадлежит ей самой.

Конечно, подумал Ральф. Конечно, ей самой. Шоу продолжается, шоу должно продолжаться, и она это знает. Та, что несла крест женского движения все эти годы — черт, с самой Чикагской конвенции 68-го, — различит момент истинного водораздела, когда увидит его. Она просчитала степень риска и сочла ее приемлемой. Или так, или она оценила ситуацию и решила, что утрата доверия, сопряженная с отступлением, будет неприемлема. А может, и так, и эдак. В любом случае она такой же пленник событий — этого ка-тета, — как и все мы.