Стивен Кинг - Бессонница

Теперь нижний звук — слюнявый и жующий, — казалось, превратился в почти различимые слова, и чем дольше Ральф вслушивался, тем больше уверялся, что так оно и было на самом деле.

[Воннтсюдаа. Убирайтесссь. Умааатвайте.]

— Ральф, — прошептала Лоис. — Ты слышишь это?

[Ненвшишу. Упппью. Сошшшрууу.]

Он кивнул и снова взял ее за локоть:

— Пошли, Лоис.

— Идти?… Куда?

— Вниз. До конца.

Мгновение она лишь молча смотрела на него, не понимая; потом лицо ее осветилось, и она кивнула. Ральф ощутил щелчок внутри себя — чуть сильнее, чем тот, похожий на взмах ресниц, который случился несколько секунд назад, — и вдруг день вокруг него прояснился. Туманный вихревой барьер перед ними растаял и исчез. Тем не менее они закрыли глаза и задержали дыхание, приблизившись к тому месту, где, как они знали, находился край «мешка смерти». Ральф почувствовал, как ладонь Лоис напряглась в его руке, когда она торопливо прошла сквозь невидимый барьер, а когда проходил сквозь него он сам, темный узел спутанных воспоминаний — медленная смерть жены, потеря любимой собаки в детстве, Билл Макговерн, согнувшийся и схватившийся рукой за грудь, — сначала, казалось, легонько окутал его мозг, а потом резко сжался, как сильная рука. Слух его заполонил тот серебристый всхлипывающий звук, такой постоянный и отдающий такой леденящей пустотой, как плач идиота от рождения.

Потом они очутились снаружи.

Как только они прошли под деревянной аркой, стоявшей на другом конце автомобильной стоянки (МЫ НА ГОНКАХ В БАССЕЙ-ПАРКЕ! — было написано на ней), Ральф подвел Лоис к скамейке и заставил ее присесть, хотя она яростно утверждала, что с ней все в порядке.

— Отлично, но мне самому нужно две-три секунды, чтобы снова собраться с силами.

Она убрала прядь волос с его виска и нежно поцеловала его в ямочку под ней:

— Отдыхай сколько хочешь, родной.

Отдых занял около пяти минут. Почувствовав, что может подняться на ноги без риска рухнуть на колени, Ральф снова взял ее за руку, и они вместе встали.

— Ты нашел, Ральф? Нашел его след?

Он кивнул:

— Чтобы увидеть его, нам надо подпрыгнуть уровня на два. Сначала я попробовал подняться наверх лишь так, чтобы видеть ауры, поскольку, мне кажется, это ничего не ускоряет, но — не сработало. Нужно чуть выше.

— Хорошо.

— Но нам надо соблюдать осторожность. Потому что когда мы можем видеть…

— Могут видеть нас. Да. И еще нам нельзя терять чувство времени.

— Точно. Ты готова?

— Почти. Думаю, мне сначала нужен еще один поцелуй. Сойдет и совсем малюсенький.

Улыбнувшись, он поцеловал ее.

— Теперь я готова.

— Ладно… Поехали.

Щелк!

Красноватые пятна следов вели их через грязную площадку на шоссе, находившуюся примерно на середине пути к окружной ярмарке, потом к беговой дорожке, где любители бегали с мая по сентябрь. Лоис на мгновение остановилась перед доходящим ей до груди забором, огляделась, желая убедиться, что вокруг никого нет, а потом подтянулась. Сначала она двигалась с легкостью девушки, но, перекинув одну ногу и оседлав забор, остановилась. На ее лице появилось выражение легкого удивления и досады.

[Лоис? С тобой все в порядке?]

[Да, все нормально. Только белье старое, залатанное! Наверное, я сбросила вес, потому что оно не на месте! А, чтоб ему!]

Ральф понял, что ему видна не только кружевная кайма нижней юбки Лоис, но еще три или четыре дюйма розового нейлона. Он подавил ухмылку, глядя, как она сидит верхом на широкой верхней планке забора, ругая одежду. Ему захотелось сказать ей, что она выглядит милее котенка, но он решил, что это могло показаться не вполне уместным сейчас.

[Отвернись, пока я поправлю эту чертову нижнюю юбку, Ральф. И убери эту дурацкую усмешку.]

Он повернулся к ней спиной и взглянул на Общественный центр. Если у него и была дурацкая усмешка на губах (ему казалось, Лоис увидала ее в его ауре), вид этого темного, медленно кружащегося «мешка смерти» быстро слизнул ее.

[Лоис, может, тебе будет удобнее, если ты просто снимешь ее?]

[Ты уж прости меня, грешную, Ральф Робертс, но я не так воспитана, чтобы стаскивать нижнее белье и оставлять его валяться на беговых дорожках, и если ты когда-нибудь был знаком с девчонкой, которая выкидывала такие штучки, я надеюсь, это было до того, как ты встретил Кэролайн. Мне бы только найти…]

У Ральфа в голове возник неясный образ сверкнувшей сталью английской булавки.

[Вряд ли у тебя найдется такая, а, Ральф?]

Он отрицательно качнул головой и послал в ответ свой образ: быстро сыплющийся песок в песочных часах.

[Хорошо-хорошо, я поняла. Думаю, я закрепила ее и она еще немного продержится. Теперь можешь повернуться.]

Он повернулся. Она легко и уверенно спускалась с другой стороны дощатого забора, но ее аура заметно побледнела и Ральфу снова стали видны темные круги под ее глазами. Однако бунт нижнего белья был подавлен, во всяком случае, на данный момент.

Ральф подтянулся, перекинул ногу через забор и очутился на другой стороне. Ему понравилось ощущение — казалось, оно разбудило какие-то давние воспоминания в костях.

[Нам скоро нужно будет снова подзарядиться энергией, Лоис.]

Лоис, устало кивая: [Я знаю. Ну, пошли.]

Они двинулись по следу через беговую дорожку, перелезли через еще один забор с другой ее стороны, потом спустились по заросшему кустарником холму к Нейболт-стрит. Ральф видел, как Лоис сердито придерживала нижнюю юбку через верхнюю, когда они спускались с холма, снова хотел спросить, не лучше ли будет просто выкинуть ее, но опять решил не лезть не в свое дело. Если юбка станет причинять ей серьезные неудобства, она выбросит ее без всяких его дальнейших советов.

Самая большая тревога Ральфа — что след Атропоса просто исчезнет на их глазах — поначалу оказалась беспочвенной. Тусклые розовые пятна вели прямо по щербатой, усеянной рытвинами поверхности Нейболт-стрит, между некрашеными домиками, которые нужно было бы снести много лет назад. Рваное белье колыхалось на провисших веревках; грязные детишки с сопливыми носами глазели на них из пыльных палисадников. Красивый лохматый мальчишка лет трех окинул Ральфа и Лоис подозрительным взглядом со ступеньки своего крыльца, потом одной рукой ухватился за мошонку, а другой показал им нос.

Нейболт-стрит упиралась в старый железнодорожный путь, и здесь Ральф и Лоис на мгновение потеряли след. Они стояли у перегораживающих старый прямоугольный ход в подвал козел для пилки дров — все, что осталось от старой пассажирской станции, — и разглядывали большой полукруг пустынной земли. Рыжие от ржавчины рельсы мерцали из зарослей подсолнечников и колючих сорняков; осколки от сотен разбитых бутылок сверкали на полуденном солнце. На выщербленном боку старого кожуха от дизеля ярко-розовой краской из баллончика были выведены слова: СЮЗИ, ОТСОСИ МОЙ БОЛЬШОЙ И ТОЛСТЫЙ. Этот чувственный призыв был обрамлен рамкой из пляшущих свастик.