Олег Бондарев - Однажды в Хорс-тауне

— И?

— Почему же он не рассказал, как вычислить стилфи? Мне что теперь, перебирать всех шикарных дам в округе? Это нереально.

— Я не могу вам советовать, Винс, потому как не знаю ваших методов. Однако если перебор не подходит, попробуйте банальную слежку.

— Отслеживать по одной девушке за ночь? Это займет годы. Мне нужны какие-нибудь детали. Федерико ведь, как я думаю, не единственный исследовал этих… стифли?

— Стилфи.

— Да какая разница? Вы ведь и так поняли! Так кто-нибудь еще занимался изучением этой твари?

— Разумеется, много кто, — кивнул Доктор. — Но я не слишком уверен, что мы найдем нужную вам информацию в трудах других ученых. Стилфи встречались довольно редко, их истребляли быстро и планомерно, покуда весь вид не вымер. Или, как выясняется теперь, почти весь.

— Интересно, как их вычисляли?

— О том мне неведомо, — развел руками Курт. — В связи с тем, что данный вид, по официальным данным, прекратил свое существование почти два века назад, все исследования были прекращены.

— Отлично. Прямо-таки здорово. Черт, лучше бы они уж точно истребили весь род, а не оставили одну тварь на забаву потомкам!

— Да бросьте! — отмахнулся Курт. — Вы не представляете, какое это великое открытие! Если все подтвердится и мы сможем изловить хитрую бестию, это будет настоящий прорыв! Я не отойду от нее и малыша, покуда не узнаю все об их чудесном виде!

— И как вы собираетесь ее изловить? Во-первых, мы не знаем, где искать эту… стилфи. Во-вторых, как говорит ваш достославный Плацкарди, твари это быстрые и хитрые, как сам Дьявол.

— Во времена Плацкарди не было даже огнестрельного оружия. Что уж говорить о прочих чудесах науки? А из современных капканов стилфи вряд ли выберется.

— Черт, но ведь это — единственная особь! — Винс с важным видом поднял вверх указательный палец. — Она же не жила в вакууме все это время, правда? Значит, она развивалась, приспосабливалась…

— М-да… — разочарованно протянул Доктор, задумчиво кусая губы. — Тут вы, конечно же, правы. Видно, радость от нашей чудесной находки несколько затуманила мне разум… Разумеется, стилфи развивалась. Чтобы выживать в меняющемся мире, надо непременно меняться самому. Черт, и как же я так сплоховал? Ведь теория Дарвина о естественном отборе — это какраз то, на что я опираюсь в своих исследованиях!

— Да не переживайте вы так, доктор Харвис, — подбодрил его сыщик. — С каждым может случиться. Увлеклись и…

— В том-то и дело, мой дорогой Винс, — покачал головой Курт. — Ученые, которые слишком увлекались, подозрительно быстро клали свои жизни на алтарь науки, успев намного меньше, чем могли бы. Думаете, прожил бы я без малого полтора века, позволяя себе увлекаться?

— Столько не живут, — неуверенно заметил детектив.

— Отчего же? Я — яркий тому пример.

— Вам не больше пятидесяти.

— О-о-о… — протянул Курт. — Мой дорогой Винс, вы все еще удивляетесь? Как я верно заметил в самом начале нашей беседы, вы видели пока лишь малую толику той странности, которой преисполнен мир. Так что учитесь хладнокровию. Не все есть правда, и отличить вам, простому человеку, где ее искусно подменяют ложью, а где лукавить не пытаются, будет сложно. Но мне вы можете верить. Хотя бы потому, что обычные люди стремятся умолчать о паре-тройке лет, в то время как я свои полторы сотни совершенно не скрываю. Мне столько, сколько есть. Пусть оболочка и не выдает, но, с другой стороны, много ли вы видели столь глубоких старцев, которые могли вдобавок связно разговаривать и передвигаться на своих двоих?

— Признаться, я вообще не видел таких динозавров, — честно ответил Винс.

— Динозавров… — медленно повторил Курт. — Вот вам и наглядная демонстрация отношения молодежи к людям преклонных лет…

— Преклонных лет? — хмыкнул Винс. — Или все же «глубоким старцам»? По мне, так это совсем разные люди — «человек преклонных лет» и «глубокий старец»! И сто пятьдесят на «преклонные года» никак не тянет.

— Человеку столько, на сколько он себя ощущает. Я ощущаю себя на тридцать семь, на деле же мне сто пятьдесят — такие вот дела.

— Удивительное рядом, — покачал головой Новал. — Знаете, у меня такое чувство, что предыдущие семь лет я жил в другом городе — слишком уж быстро все вокруг поменялось. Обычные с виду бомжи оказываются даркерами, и они могут не только рыться в мусорных баках, но и становиться невидимыми. Ребенка убивает не обычный маньяк, а монстр из древних легенд, который по ночам в облике супермодели норовит прыгнуть в койку к первому встречному. Один из даркеров знакомит меня с доктором Харвисом, который занимается изучением Других и недавно отметил сто пятидесятый день рождения.

— Не паникуйте, мой дорогой Винс, я ведь уже просил вас! — воскликнул Курт. — Вы мните, что все в мире должно подчиняться логике, и вас раздражает, когда это не так. Жизнь алогична по сути, запомните это. Впрочем, определенная логика присутствует даже в мире Других — просто о ней не рассказывают в школе. Зачем? Большинство людей ведь никогда и не узнает, что среди нас живут особенные существа со своими законами, правилами и моралью.

— Постойте, доктор Харвис. О какой морали можно говорить, если существо убивает ребенка и оставляет рядом с его трупиком своего мерзкого детеныша?

— А как же самая обычная сойка? Стилфи, мегпи и пернатая воровка суть плоды одного дерева, просто развивались они по-разному. У каждого своя мораль, дорогой мой Винс. Что приемлемо для вас, вызовет ужас у другого — также, как вас поражает рядовое для стилфи действие.

— Боже, доктор Харвис! — простонал детектив. — Мой мозг и так скоро взорвется, хватит! Просто скажите, четко и ясно: как я могу отыскать эту вашу стилфи?

— Возвращаясь к теории Дарвина, о которой мы говорили, прежде чем стали спорить о моем возрасте, я хотел бы сообщить: стилфи ныне опасней, чем когда-либо. Вы верно заметили — если не будешь развиваться, тебя сожрут более хитрые и сноровистые. Если наша стилфи выжила — значит, более хитрой и сноровистой оказалась она. Интересно мне во всей этой истории вот что — почему мы не слышали о подобном ранее? Стилфи, какой бы умной она не стала, все равно подчиняется в первую очередь инстинктам.

— Спешу вас огорчить, но это — не единственный случай.

Винс рассказал о трагедии, случившейся двадцать лет назад.

— Очень похоже на мегпи, — заметил Доктор.

— Однако фотография зеленого младенца — один в один с моей.

— Странно…

— Но возможно… — медленно сказал Винс, в то время как шестеренки в его голове закрутились с невиданной доселе прытью…

— Объясните!

— А если допустить, что мегпи успела подменить младенца, а уже следом за ней явилась стилфи и оставила своего?!