Шарлотта Джей - Кости мертвецов

Она уже не казалась Стелле глупой и рассеянной. Возможно, ее делало такой присутствие мужа.

Стелла посмотрела на Энтони.

— Вы полагаете, это уместно?

Избегая ее взгляда, он пожал плечами.

— Вам нужно отдохнуть. Не вижу причин для отказа. Но решать вам.

«Не вижу причин для отказа». Она продолжала смотреть на него, пытаясь понять, значит ли это, что они должны лгать друг другу. Но он смотрел прямо перед собой.

— Тревор не мог вас встретить, — сказала Джанет. — И вместо него приехала я. Он задерживался на работе. Но, я думаю, он должен быть дома к нашему приезду.

Стелла вглядывалась в ее лицо, в большие рассеянные глаза. «Она не знает», — решила она. А Энтони?.. Да, Энтони знал.

— Почему вы не приехали навестить меня? — тихо спросила она.

— В Каирипи? — Он мельком посмотрел на нее и тотчас отвернулся. — Я не знал, стоит ли. Порывался поехать, но сомневался, захотите ли вы меня видеть. Ситон сообщил, что с вами все в порядке. Я не знал, что делать.

— И вы решили не делать ничего.

Он поджал губы.

— Вы сами затеяли все это, — сказал он. — Я подумал, что для вашего же блага будет лучше, если вы пройдете свой путь до конца.

— Ну вот мы и пришли, — проговорила Джанет, когда они приблизились к большой, дорогой и очень громоздкой машине Тревора. — Тони, ты поведешь?

Он шагнул к машине. Но Джанет протянула руку и, помявшись в нерешительности, неуверенно остановила его:

— Нет, пожалуй, лучше мне самой сесть за руль. Он не любит, когда ты водишь его машину, так ведь? Из-за твоего зрения. Очки мешают тебе видеть, что делается по сторонам.

Энтони открыл заднюю дверцу.

— Я поведу.

Джанет оглядела улицу, как будто надеясь, что появится Тревор и разрешит это затруднение. Наконец она села сзади и принялась уговаривать Энтони ехать очень осторожно.

Стелла не прислушивалась к их разговору. На противоположной стороне улицы стояла женщина и смотрела на нее. На ней не было шляпки, и солнце сверкало в ее блестящих черных волосах. Она стояла, опустив руки и выпрямившись, и что-то в ее облике подсказывало, что она простояла здесь долго. Это была Сильвия.

Их взгляды встретились. Стелла инстинктивно шагнула вперед с вытянутой рукой. Но между ними вклинилась машина, и, когда она проехала, Сильвия уже торопливо шагала прочь. Стелла смотрела ей вслед. Болезнь обострила ее чувства, и она принимала все близко к сердцу. Глаза ее наполнились слезами.

Она села в машину и захлопнула дверцу. Было четыре часа, еще не все магазины закрылись, и на улицах было много людей. Дома их уже ждал Тревор. Войдя в дом, Джанет и Энтони отступили в сторону, и Стелла оказалась впереди, словно они признавали ее лидерство в борьбе с их общим врагом.

Увидев его, она была поражена: он протягивал к ней руки — высокий, красивый, улыбающийся. За последние несколько недель образ его потускнел в ее памяти, и это лицо было совсем не похоже на лицо человека, которого она рассчитывала увидеть. Потом, приглядевшись повнимательнее, она подумала: «Нет, именно такое лицо у него и должно быть».

— Ну вот, вы снова с нами, слава тебе господи! — приветствовал ее Тревор.

Она хотела держаться спокойно и естественно, но ей не удалось укротить рвущиеся наружу ненависть и гнев. Не удержавшись, она сказала:

— Вы, должно быть, удивлены, вы ведь не ожидали этого.

Она в упор смотрела на него, но он спокойно выдержал ее взгляд. Она начинала понимать, насколько точно, в отличие от Дэвида и Вашингтона, он умел рассчитывать свои силы.

Тревор потрепал ее по плечу.

— Боюсь, позже вам придется ответить на ряд вопросов, но сейчас постараемся не касаться этой темы. Мне хотелось бы, чтобы вы забыли обо всем.

— Еще бы вам не хотелось, — едко бросила она, отступая на шаг. За спиной послышалась неловкая возня, и она поняла, что слова ее мало волнуют Тревора, но зато причиняют боль Энтони. Со словами: «Я распоряжусь насчет чая» — Джанет выпорхнула из комнаты.

Тем вечером она осталась наедине с Энтони. Джанет играла в бридж, а Тревор ушел на собрание. Было жарко, поэтому они расположились на веранде, откуда открывался вид на город. Какое-то время они сидели молча. Это было неловкое, натянутое молчание: оба чувствовали себя чужими друг другу. Наконец Стелла сказала:

— Что будем делать?

Он не ответил, но повернулся и посмотрел на нее. Очки его сверкали на солнце, и казалось, что он скрывает от нее какую-то тайну.

— Я имею в виду Тревора.

— А в чем дело?

Ей вспомнилась ночь у дома Вашингтона, когда он резко переменил свое отношение к ней и дал понять, что готов поддержать ее во всем. Он даже не подтолкнул ее к действию, всего лишь одобрил ее решение, а теперь боялся последствий. И у него были причины бояться.

— Не унижайте нас ложью, — тихо проговорила она. — Он стоял за всем этим, он все придумал.

Энтони смотрел вдаль. В голосе его не было ноток удивления, когда он осторожно спросил:

— Это Вашингтон вам так сказал?

— Не то чтобы. Он был слишком напуган, чтобы трезво мыслить. Но он давал мне понять — разными способами. Я знала. Когда он рассказывал мне об этом, то говорил «все мы», а человек не станет говорить «все мы», когда речь идет о двоих. Конечно же, было ясно, кто стоит за всем этим. Сами бы они не додумались до этого; им никогда и в голову не пришло бы такое. Они могли пойти на это только по принуждению. — Ее передернуло. — Он отвратительный человек. Он в миллион раз хуже, чем они. По сравнению с ним они просто дети, грудные младенцы. Люди могут делать что угодно, когда они там, в джунглях всякое может случиться. И все равно я уверена, что они не желали этой трагедии. Возможно, они только хотели напугать туземцев и сделать так, чтобы только несколько человек заболело. Но они недооценили либо силу действия яда, либо свойства организма местных жителей. По-моему, это ужасная случайность.

— Как легко вы их прощаете.

— Если вы имеете в виду мои чувства к Дэвиду, то дело в другом. Здесь вы были правы.

Он понял, что она хотела этим сказать, и не ответил.

— Если вы оправдываете их, — сказал он, — значит, вы должны оправдать и его.

— Нет! — вырвалось у нее. — Он пытался убить меня! Он послал меня на верную смерть. Он послал Филиппа, чтобы тот убил меня, он надеялся, что и тот не вернется живым. Сам Филипп никогда бы не решился на это; он до смерти боялся возвращаться туда. Ему было мучительно страшно. И, так или иначе, он не мог убить меня. Они оба были неспособны на такое.

— Они уничтожили целую деревню, — без всякого выражения проговорил Энтони.

— Да. Но Филипп, при всей его терпимости, считал убийство белой женщины более ужасным поступком. И все равно мне не верится, что они сделали это намеренно. Это было бы слишком… И потом, в довершение всего, Серева. И Филипп перенес это тяжелее, чем Дэвид. Филиппу мало было покончить с собой, он жаждал возмездия. Но Тревор! Ему было наплевать, гибель деревни была ему только на руку. И потом он спокойно подстроил еще одно убийство, чтобы замести все следы.