Николай Шпыркович - Злачное место

— Привет, чего у вас? — дружелюбно спросила она.

— Дмитрий Васильевич сказал — нести сюда, готовить к операции.

— А, ну грузите, тогда… Ты с ним? — спросила она Артема.

— Ага, мы из одной команды, — с гордостью сказал Артем.

— Так это вы завод зачищали?

— Вообще-то, мы… — насколько мог скромно сказал Артем.

— Да?! Ну, и как там, отстрелили ту сволочь?

— Да, упокоили. И ее, и остальных. Наверное, всех, что были.

— Ну, вы молодцы. А мы все перепугались уже страшно.

— А она, кстати, здешняя…

— Что?

Артем хотел было уже рассказать, о том, что они увидели в сумке морфини, но почему-то не решился. Вдруг ему пришло в голову, что эта морфиня, страшная и свирепая, и действительно тварь — все-таки при жизни тоже была симпатичной женщиной, такой же, как и эта вот девчонка, и детей видать, очень хотела. Ясно, убить ее надо было, и детенышей этих — не поворачивался язык назвать те с у щ е с т в а человеческим словом дети- но точно так же не хотелось и хвастаться этим. Еще Артему пришло в голову, что у женщины той здесь вполне могли остаться родственники, и неизвестно, как еще могут отнестись люди в таком маленьком поселке к тому, что и х отцов братьев мужей сожрала сестра вот э т о й. Ну его, застрелили и застрелили. Работу выполнили. Он подумал еще, что "чистильщик" — это в кино только звучит круто, а вот ему, Артему, уже ясно, что чистить трактор и зачищать завод — работа одного порядка. Разве что, когда трактор чистишь — грязи меньше. Одно только и успокаивает, что и эту работу делать кому-то надо. Девчонка ждала ответа, он замялся и путано сказал:

— Ну…, это…. Тут она была….Вот.

Варька продолжала с любопытством смотреть на него, но он замолчал, и та несколько разочарованно вздохнув, потеряла к нему интерес, видать, решив, что он — очередной деревенский валенок. Собственно, а чего там — валенок и есть. О чем вот с ней говорить — она вон какие книги читает, сама, небось, на доктора учится. А он только стрелять и умеет, да и то — вон как мазал сегодня. Ну, по сельскому хозяйству кое-что, так это же разве интересно? Нет, точно, если все с деревней выгорит — надо в город подаваться. Артемовы размышления прервал Иван, заглянувший в комнату:

— О, ты здесь, пойдем. Васильевич сказал, чтобы я тебя в его кабинет проводил. Ваши все здоровые уже там… Привет, Варюха, — весело поздоровался он с девушкой. — Чего тебя Васильевич опять в изолятор запер?

— Говорит, что надо подежурить. Бабушка, — она быстро оглянулась на бабульку. дремавшую на кровати, и перешла на еле слышный шепот, — бабушка, он говорит, запросто обернуться может, так говорит, практику мне надо приобретать, как обращаться с такими. Ну…и вообще…

— А чего с ней?

— Собака куснула. Бродячая, — многозначительно добавила она. Артем с Иваном понимающе кивнули — одинокие бродячие собаки были о-очень большой редкостью в этом мире — живые, они быстро сбивались в стаи, понимая, что так уцелеть — гораздо проще. Если одинокая — значит, либо с цепи не так давно сорвалась, и пока еще к стае не прибилась, либо… Артем посмотрел на бабушку уже с профессиональным интересом, а потом на пистолет, лежавший рядом с девчонкой. Это значит, она и Сикоку, если что. Нет, сложная, все же, профессия — врач.

Пока они с Иваном подымались на второй этаж больницы, он спросил его:

— А чего ей обязательно дежурить, что — мужиков-санитаров мало?

— А, это у Васильича пунктик такой — он считает, что настоящий доктор должен все сам уметь — хоть капельницу поставить, хоть упокоить. Он говорит, что, по его мнению, раньше в институтах лягух резали не столько для того, чтобы физиологические какие-то опыты подтвердить, сколько для того, чтобы, ну, живодерскость некую приобрести. А без нее, говорит, в медицине никуда — иногда, говорит, больно людям делать надо — причем хорошим, а не злодеям каким нибудь. Правильно, я считаю, учит.

Они зашли в кабинет на втором этаже с надписью "Ординаторская" на двери. Артем решил, что большая комната когда-то, наверное, предназначалась для нескольких человек, а сейчас, вон, один этот, Васильич хозяйничает.

Крысолов и Старый сидели в кожаных креслах возле стола. Перед ними стояла большая непочатая бутылка с коричневой жидкостью и непонятной надписью на этикетке, несколько узких рюмок. Самого хозяина в кабинете не было.

— Он сейчас придет, только Банана на аппарат ИВЛ посадит — "просветил" Артема Старый. Артем кивнул, в голове его возникла картина, как Банана без сознания сажают на какой то аппарат, типа сепаратора, что у них дома был. Он оттуда безвольно сползает, Васильевич этот в синем халате снова и снова пытается его на него посадить, а изо рта Банана торчит дурацкая трубка… Нет, наверное, так не бывает. А, может, бывает? Вот и поговори после этого с девчонкой этой, Варькой — суще олухом будешь выглядеть.

Они прождали еще добрых минут тридцать. Старый рассказал, что врач этот, Дмитрий Васильевич, — с ним когда-то работал. "Калека", он, мол, его. Так что: это, выходит Старый его так? За что же, интересно? И, вроде, тот на Старого не обижается, рад даже.

Наконец, дверь открылась, хромая, зашел Васильевич.

— Ну, вроде, нормально пока — тьфу-тьфу-тьфу чтобы не сглазить. Давление держит, зрачки, по-моему, сузились немного. Посмотрим, что будет через сутки, хотя бы. В общем-то, выскребались у меня такие. Олег ваш тоже ничего. Если все нормально будет — через пару дней можно будет трубку удалять, трахеостома сама закроется. Посипит, правда, некоторое время, и пошепчет, но, как закроется окошко — и разговаривать сможет. Кима берут на операцию, сформируют нормальную культю — но, конечно — он теперь не боец.

Артем силился понять, о ком этот доктор говорит, и что там с Куском и Сикокой- пока не сообразил, что это — они ж и есть! Строго тут у них, кликухи не катят… И вот их как зовут, оказывается, только недавно думал.

— Я Киму проводниковую анестезию выполнил, на операции за ним Варька последит, ей полезно будет, если что — меня позовет. Ну, что — за встречу?

Кстати, Артем, тебя так зовут? Подсаживайся ближе, попробуй настоящий "Реми Мартен" — довольно редкая нынче штука…

…- Так вот, ты тогда уехал на учебу, неделей раньше, а у нас все и началось. Помню, на дежурство заступил — первого и привезли, часов в одиннадцать утра. С поезда сняли. Типа, психоз, допился до галюников, ехал в купе, и всю ночь пил. Под утро, вроде, заснул, а потом проснулся, и давай кусаться. Там в соседней купешке спортсмены-дзюдоисты ехали, на соревнование, так скрутили его. А тут как раз — наша станция. "Скорую" по рации вызвали, выгрузили "психа", — а сами дальше покатили — ой, боюсь я, недалеко… в нашем районе, впрочем, поезда не разбивались, так что может и доехал он до очередной станции. Привез вагоны с шустерами….Спортсмены еще удивлялись — вот мол, какая у психов к боли нечувствительность — ему болевой прием сам чемпион Европы проводит — а тому хоть бы хны — знай, грызет руку. Ну, что, его к нам — вы, типа, хоть утихомирьте, а потом мы его в дурку отправим. Светку помнишь? Ну, беленькая такая, ты еще к ней клинья бил? Ага, приходит, плачет, говорит ее тоже куснул, пока она ему реланиум колола. Четыре ампулы, говорит, зафигачила — и похрен. Ну, раз реланиум не берет — давай тиопентал. Колем, он повязанный, глаза лютые, точно — куснуть норовит — мы смеемся, придурки, уворачиваемся. Полграмма ввели, грамм — не берет. Что за хрень? Я давление мерю — ноль! Ну, блин, передозировали, давление уронил, вон, аж серый какой — мы давай ему гормоны, дофамин струйно — живет, мечется, а давление не поднимается. Я за пульс — нету. Тут уже что-то екнуло — с таким пульсом, вернее, без него — так не бушуют. А все равно — надо же лечить. Ну, и лечим — льем растворы. Я ему даже подключичку ухитрился поставить — зря только, дурак, санитарку погубил — она пока я ему в вену лазил, голову ему отворачивала, он ее и цапнул. Ладно, прификсировали его, санитарке перекисью ранку промыли, смотрим на нашего "психа" — удивляемся, вот что водка с людями делает. Тут звонок со "Скорой" — со Светкой плохо. Жаловалась, говорят, на тошноту, блеванула. А сейчас легла что-то и не дышит, вроде. Пока мы с чемоданом прискакали — ожила Светка, водилу своего грызть начала. То есть, опять же никто не сообразил, что ожила она — хотя мысль об эпидемии уже тогда возникла — свиной грипп там, куриный, атипичная пневмония и прочая лабуда, что нам на конференциях впаривали… Оттащили мы Светку — я уже стерегся, чтобы не куснула она меня и других предупредил. Повязали — бах: водитель задергался — она ж ему в шею вгрызлась. Хоть и не в артерию, а все равно быстро получилось. После того, как Светкин водитель встал и на нас пошел — дураков ловить еще и этого — больше не нашлось, все ломанулись кто куда. И фельдшера, и санитары и водители. Он, слава Богу, не на меня навелся, побрел за кем то еще, кто ему поаппетитнее показался. Я в реанимацию — "где санитарка???", кричу — та выходит — нормальная, вроде. "Что чувствуешь?" — спрашиваю. "Да нормально все. Палец немного болел, а теперь и перестал, как будто". "Не тошнит, не рвет?" — "Да ну, нет". На всякий случай, изолировали ее. Я в администрацию — "так мол, и так, эпидемия. Чего? А хрен знает…. Сумасшествия…панику не поднимать… быть готовым к поступлению — ясно, пошел готовиться". Прихожу — первым делом — как санитарка? Нормально! Может, думаю, я пургу зря поднял? Хрен вам: тут и повалило — пошли поступать первые укушенные. Я-то спустился — попробовал командовать — типа, этих немедленно изолировать — так сопровождающие же орут — " ты что, коновал, охренел совсем, ему же хреново совсем, он же сейчас умрет совсем!!!". Вот, как про "умрет" сказали — у меня в мозгах и щелкнуло — а тут первые и оборачиваться стали. В момент двух-трех сцапали, горло им перекусили. Кровища — ты же знаешь, как из сонной артерии в потолок струя хлещет — помнишь того типа, которому топором шею перерубили? Ну, короче, полный абзац. В обморок некоторые попадали — ясно, первыми и сожраны были. Главное, машины подъезжают и подъезжают, все выбегают — и в холл, к веселью присоединяются. Паника, а новоприбывшие думают, что так и надо. Ну, теракт, типа, произошел, вот и суматоха, пока разберутся- их уже и сгрызли. Моментально в холле от мертвяков не протолкнуться стало. Я, честно скажу, — не геройствовал ни разу, сразу, как первые оживать начали и рванул подальше. Попробовал, правда, организовать эвакуацию ходячих больных через запасные пути — так народ же больной, и на голову — в первую очередь — "а куда вы нас, а мне вещи из гардероба забрать надо, а что там за шум — Зина, сходи глянь…", мертвяки к тому времени пошли подниматься по лестницам… Короче, через полчаса больницы не стало…