Сергей Дубянский - Госпожа Клио. Заходящее солнце

Рядом ехал капитан Писарро, равнодушно поглядывая по сторонам. Перед ним стояла конкретная цель, а все остальное являлось бессмысленным приложением, способным лишь осложнить жизнь. У городских ворот всадников встретила викунья, принявшаяся безбоязненно изучать незнакомые существа с двумя головами.

– Этот зверь и есть ваша лама? – спросил капитан.

– Да, – Манко кивнул, – для нас она то же, что для вас лошадь. На ней мы перевозим грузы; она дает шерсть для одежды. А в горах водятся гуанако… [10]

– Надеюсь, их всех едят? – перебил Эрнандо.

– Едят. Но если лама старше трех лет, ее нельзя есть.

– Это вам нельзя, а нам все можно!.. – рассмеялся Эрнандо.

Манко с удивлением посмотрел на глупого чужеземца.

– Их не едят, потому что через три года мясо становится горьким. Ламы питаются горькими травами. Если кто-нибудь сдаст в тамбо старую ламу, Великий Инка уменьшит меру маиса всему айлью, а на праздник Солнца мяса они не получат вовсе.

– Нет, Франсиско, – весело заметил Эрнандо, – по-моему, этой страной очень легко управлять. Попробовал бы кто-нибудь лишить меня моего законного куска мяса!..

Манко промолчал, решив, что слово «управлять» относится исключительно к Великому Инке. А как может быть иначе?..

Викунья спокойно отошла в сторону, уступая дорогу, и Манко, въехав в ворота, остановился – узкая улица напоминала вход в лабиринт и не была приспособлена к передвижению на лошади. Спешившись, капитан бросил поводья одному из солдат.

– Останешься с лошадьми. Мигель, а ты веди нас.

Улицу разделяла надвое сточная канава, в которой осела липкая грязь. Дома, сложенные из неровных камней самой различной формы, превращали стены в серую, унылую мозаику. Тростниковые крыши, взбитые дождем и ветром, торчали клочьями. Обычно они сразу приводились в порядок специальными людьми, но сейчас их почему-то не было. Над городом висела непривычная тишина, еще сильнее подчеркиваемая гулкими шагами, обутых в сапоги, испанцев. Даже вода в канаве подозрительно не журчала.

– А почему в домах нет окон? – спросил капитан.

– Это не дома, – пояснил Манко, – это тамбо. Здесь хранятся запасы Великого Инки, предназначенные для жителей Тумбеса. Их выдают в строго определенные дни.

– Запасы – это интересно. А вход здесь есть? – поинтересовался Эрнандо.

– Есть, – Манко указал на бесформенное отверстие в стене.

– Проверим, что у них там, – Эрнандо, согнувшись и придерживая рукой шляпу, бесстрашно шагнул в темноту, и тут же послышалась его брань; но потом все стихло.

– Эй, брат! – капитан просунул голову внутрь, но входить не стал, – что там?!

– Запасов тут нет! Пусто! Зато есть десяток трупов!.. – донесся далекий голос.

Капитан повернулся к Манко, но тот не знал, что ответить. Да, Великий Инка мог бы уничтожить провинившихся людей и заселить Тумбес законопослушными айлью, но тогда тамбо должны были остаться нетронутыми – Инка мудр, и никогда не уничтожит того, что принадлежит ему самому. А ему принадлежит все, вне зависимости от того, кому этим дозволено пользоваться в данный момент – это священный закон. Без ведома Великого Инки никто не посмеет прикоснуться к тамбо, ведь за воровство полагается две тысячи ударов палкой, которых не в состоянии выдержать ни один человек.

– Не нравится мне это, – заметил капитан, когда Эрнандо благополучно вылез обратно.

– Мне тоже. Но не хочешь же ты сказать, что мы зря переплыли океан?!.. Слышишь, ты! – он повернулся к Манко, – это ж твои братья! Кто их мог убить, ты знаешь?

Манко молчал, глядя на испанцев пустыми глазами. Он не мог знать ответа, так как простому мастеру, обрабатывающему перья, не дано понять помыслы Сына Бога.

Не дождавшись объяснений, капитан двинулся дальше; Эрнандо, смерив Манко ненавидящим взглядом, пошел следом; сзади негромко переговаривались солдаты, но Манко не разбирал слов, хотя и догадывался, о чем идет речь, ведь то, что являлось загадкой для него, для чужеземцев являлось загадкой вдвойне.

Наконец тамбо закончились. На смену массивным каменным стенам пришли глинобитные хижины под теми же тростниковыми крышами, с еще более низкими входами, скорее, напоминавшими лаз. Большинство хижин было повреждено огнем, и удивительно, как не сгорел весь город. Скорее всего, этому помешал дождь.

Капитан остановился у одной из уцелевших построек.

– Мигель, посмотри, что там, – приказал он.

Низкорослый Манко опустился на четвереньки и ловко проскользнув внутрь, увидел посреди комнаты нетронутую миску маиса и сосуд с чичей. [11]Хотел отхлебнуть, но почувствовал гнилой несъедобный запах. Вокруг противно пищали обнаглевшие грызуны, жившие в каждом доме на правах домашних животных. Они являлись единственным видом мяса, доступного практически всем, однако их поголовье выросло настолько, что они уже заняли комнаты, а не только кладовую. Видно, хозяева исчезли отсюда не вчера.

– Какая вонь! – в проем просунулась голова Эрнандо, но тут же убралась обратно.

Манко не чувствовал никакой вони – это был обычный запах человеческого жилья. Быстро обшарив кладовую, он нашел несколько высохших листьев коки и главное – кусочек извести, который тут же сунул в карман. Больше в доме не оказалось ничего интересного. Обычный дом, похожий на все остальные не только в Тумбесе, но и в других городах; даже в самом Куско они ничем не отличались от этого.

Манко вылез наружу, стряхивая с ладоней животные экскременты, на которые нельзя было не наткнуться, перемещаясь по дому.

– Ну, что там? – спросил капитан.

– Ничего.

– Там дышать-то невозможно, – пробормотал Эрнандо, – грязные свиньи!.. Как они там живут?!..

– Они живут , – ответил Манко с такой интонацией, что капитан вдруг понял: здесь главное – жить, а с кем, в каких условиях, чем при этом питаться и где спать, совершенно неважно. Жить!.. Это была абсолютно необъяснимая, новая психология, к которой необходимо было приспособиться, если он желает стать здесь губернатором.

С другой стороны, а как же тогда золотая облицовка храмов; алмазы и изумруды, без счета украшавшие роскошные покои, о которых говорил Мигель? Как-то все это не соотносилось между собой…

– У вас все живут так бедно? – решил уточнить капитан.

– Бедно?.. – удивился Манко. Он не понимал значения этого слова, – Великий Инка дает нам еду, одежду, кров и землю. Разве этого не достаточно для жизни? В Тумбесе живут рыбаки; в другом городе делают посуду; еще в другом – ткут материю или выращивают маис. Так живут все мастеровые и крестьяне. Воины живут в походных домах из шкур. Это гораздо хуже, но служат воины всего два года, а потом возвращаются домой, потому что Великий Инка заботится о своих подданных.