Сергей Дубянский - Госпожа Клио. Заходящее солнце

– …Привет!

Настя вздрогнула. Резко повернув голову, она увидела рыжую гриву волос; потом появилось оливковое платье, оттенявшее неповторимые зеленые глаза; высокие каблуки, дополняя фигуру, делали главного редактора настолько неотразимой, что даже Настя, ревниво относившаяся к женской привлекательности, залюбовалась.

– Я вернулась, – Муза присела на гостевой стул, – знаешь, я пришла к ужасному выводу – чем больше доверяешь автору, тем больше он наглеет. Это ж надо додуматься!.. Слить в «один флакон» хана Батыя и Ярослава Мудрого!.. Вроде, это один человек, и на этом построить сюжет! Я, видишь ли, «ангажирована историками и политиками, а потому скрываю от людей правду»!.. Представляешь?.. Это он мне заявил!.. Посмотрим, что он сочинит без меня!.. Кстати, Кристина сказала, ты срочно хотела меня видеть? Что случилось?

– Муза Алексеевна, – Настя вальяжно откинулась в кресле – в кои-то веки она владела большей информацией, чем ее уникальный шеф, – вы, вот, отказались помогать Прохорову…

– Отказалась, – Муза уверенно кивнула, – я ему дала такую шикарную подсказку, а он слепил полную ерунду. Зачем я буду тратить на него время?

– Зря, Муза Алексеевна – у всех бывают неудачные вещи, а он может и хочет работать.

– Пусть работает, – Муза пожала плечами, – я ж ему не запрещаю. Пусть кропает сценарии для сериалов. Сюжет накрутить он умеет, язык не плохой, так что с голода не помрет.

– Он исчез, – Настя вздохнула.

– То есть?.. – Муза удивленно склонила голову на бок.

– Нашел художницу с какими-то странными картинами, в которые можно заглянуть, как в окно…

– У некоторых получалось подглядывать в окна, – перебила Муза, – так что пусть дерзает.

– Это не просто окна. На картинах перуанские пейзажи, и роман Прохоров собирается писать о древних инках.

– О, как! – Муза хлопнула по столу, – терпеть не могу самодеятельности! Но все равно молодец. Знаешь, возможно, ты и права – недооценила я его, – она покачала головой, – но ведь никогда не поймешь этих людей – то их надо тыкать носом, чтоб нашли лежащее на поверхности, а то сами лезут, куда их не просят… слушай, а откуда информация? Если узнаю, что ты затеяла свои игры… а я ведь узнаю! – губы ее плотно сжались, глаза прищурились, что не предвещало ничего хорошего.

– Что вы, Муза Алексеевна! – испугалась Настя, – просто мне звонила Даша – жена Виталия; маг, помните? Вы еще загнали его в Египет, расхлебывать кашу, которую они с Прохоровым заварили вокруг хеттского принца. Ну, самый лучший прохоровский роман…

– Да помню, конечно, – успокоившись, что никто не пытается с ней конкурировать, Муза засмеялась, – он, бедолага, весь свой бизнес свернул со страха.

– Как сказать – Даша эта, не в прямую конечно, но интересовалась «машиной времени». Я, на всякий случай, вычислила все их телефоны, так, вот, уже три дня, ни Виталий, ни Даша не отвечают. Похоже, они тоже исчезли.

– То есть, ты полагаешь, что они могли всей компанией рвануть туда?.. – (зная, что ее предположения никого не интересуют, Настя молчала, и Муза продолжала беседовать сама с собой), – за Виталия я спокойна – после всего, он если куда и дернется, то не больше, чем поглазеть. Даша вообще никто и звать ее никак, а, вот, Прохоров… талантливый придурок и, как оказалось, настырный; его без контроля нельзя оставлять – у инков история богатая; там столько возможностей поставить все с ног на голову!.. Хотя ему вряд ли что-то известно, кроме конкисты… – Муза вздохнула, – отдохнуть не дадут – так всех и разрывает!.. Творить, творить!..

Настя знала, что произойдет дальше и не хотела присутствовать при том, как Муза, теряя объем, постепенно превратится в плоскую трепещущую картинку, которая, в конце концов, растворяется в воздухе, оставив после себя лишь неприятный запах тлена. Ей всегда становилось жутко – вдруг что-то не сработает, и Муза останется болтаться среди давно несуществующих миров?.. Что будет с ней, с Кристиной, с Москвой, с квартирой?..

– Я покурю, – Настя поспешно встала, и Муза Алексеевна понимающе кивнула, ожидая, пока за ней закроется дверь.

Исполнив ритуал, Найплам уже хотел вернуться на свое ложе, где ждал завтрак (а, может, ужин), состоящий из горстки маиса, глотка воды и нескольких листьев коки, которые он собрал вчера. После этого он выйдет наружу, чтоб посмотреть, не приблизился ли Крылатый Змей, и если сейчас ночь, понаблюдать за звездами, а если день – проверить, исправно ли Солнце выполняет свою работу, и доложить результаты Ланзону.

Он уже двигался по вырубленному в скале коридору, когда слабый голос позвал:

– Жрец! Слышишь, жрец… – тень закрыла вход в святилище.

Найплам остановился. Уже много лет никто не заговаривал с ним. Он отвык общаться с людьми на их языке, беседуя лишь с Ланзоном, для которого не требовалось слов – бог сам забирал его мысли, наполняя голову недоступными смертным знаниями. Даже Найплам не всегда понимал их смысл, но знал, что когда-нибудь они обязательно пригодятся и изменят мир, сделав таким, как угодно Повелителю. Так, может, этот счастливый час настал, раз люди обратились к нему? Или, наоборот, пришла пора отправиться во чрево Ланзона, и ему прислали замену – так же, как он когда-то явился и сменил прежнего жреца?.. Хотя последнее вряд ли, потому что голос явно принадлежал девушке или молодой женщине, а женщина не может стать жрицей Ланзона. Женщины поклоняются только Солнцу, ведь им также приходится работать всю жизнь… кроме, конечно, живущих в «доме избранных женщин», но и их разуму никогда не откроется, находящееся за пределами человеческих ощущений.

– Жрец, – снова позвал голос, – я привела тебе черную ламу.

– Оставь ее у входа, – ответил Найплам, с удовольствием слушая звуки собственного голоса. Оказывается, он еще не забыл человеческую речь, а это значит, для чего-то она ему еще потребуется – так хочет Ланзон.

– Хорошо, – голос замолчал, и Найплам подумал, что девушка ушла, но ошибся, – жрец, а ты можешь видеть будущее?

Найплам повернул голову, взвешивая, о каком будущем идет речь. Если о том, которое ждет эту девушку завтра, то Ланзон не станет разглядывать песчинку в огромной пустыне, а если о Будущем , то оно у всех едино – чрево Ланзона.

– В стране горе, жрец, – продолжал голос, – Великий Инка, Уайна Капак, устал и удалился на покой к своему отцу – Солнцу, оставив править сыновей, Уаскара и Атауальпа. Он хотел, чтоб Уаскар жил в старой столице – Куско, а Атауальпа, в новой – Кито. Но сыновья не исполнили наказа, и теперь вся страна охвачена войной. На стороне Атауальпы выступили жестокие чанка. Они уже захватили много земель и истребили много людей. Мой отец – курака города Чавин. Ему тоже придется вступить в войну, потому что гонцы Атауальпы прибыли в город и ждут его решения. Но он не знает, на чьей стороне ему выступить.