Артемий Ульянов - Останкино. Зона проклятых

Слова богомолицы Пелагеи, заклинавшей Сатина не пахать место древнего капища, сбылись. Хоть сам боярин и погиб от рук опричников Орна, подтвердить ее предсказание выпало на долю рода Сатиных. И имя апостола действительно было рядом с его братьями Федором и Андреем, когда они всходили на плаху. Погожим майским утром помост, пропитанный кровью и ужасом, принял их на лобном месте Красной площади.

— Высочайшим изволением своим приказываю, — надрывался глашатай, перекрикивая гомон толпы, в котором разом слышались презрение, злорадство и скорбь, — Федора и Андрея Сатиных, повинных в злом умышлении против покойной царицы Анастасии, да пребудет она в царствии Божием, придать смерти через отсечение главы! Великий Государь всея Руси Иоанн Васильевич!

Имя апостола — Иоанн — неслось над площадью, отраженное от величавых кремлевских стен, повидавших не одну жестокую казнь. Когда отзвуки его затихли, палач Микула в красном кафтане, на котором не видны кровавые пятна, с легкостью подхватил массивный тяжелый топор, послушный воле царя.

— Истинно ведаю, в раю нам теперь свидеться суждено, братец, — успел прошептать сквозь слезы Федор, перед тем как Микула пристроил его на плахе, наступив красным востроносым сапогом ему на спину.

— Да пребудет с тобой Владыко наш небесный, — ответил Андрей, когда палач заносил железный зуб топора над шеей его брата.

— Гхы, — коротко выдохнул Микула, обрушивая свое орудие на Федора Сатина. Минуту спустя палач горделиво демонстрировал толпе отрубленные головы братьев, держа их за волосы.

Это утро было первым в череде казней, постигших род Сатиных в мае 1560 года. Спустя неделю у помоста образовалась очередь из тех, кто имел несчастье быть в родстве с Алексеем Алексеевичем. В ней томились ожиданием его племянница Варвара, племянники Макарий, Неронтий и Иван, которому было всего десять лет. Их мастерски отрубленные головы с глухим стуком падали на дощатый помост, обильно потчуя его кровью, брызжущей из обезглавленных тел. Смертоносная весна началась для Сатиных ровно тогда, когда государю стало известно о смерти Адашева, который скончался при загадочных обстоятельствах в крепости Дербт.

Его близкие тоже не избежали топора. Исступленно мстя невиновным за смерть Анастасии, Грозный без колебаний рубил головы даже малым детям. Когда Адашевых больше не осталось, самодержец принялся за тех, кто был некогда дружен с бывшим государевым соратником. Отрубив головы и им, Иоанн Васильевич занялся теми, кто лишь мельком пересекался с Адашевым. Несчастных угоняли на каторгу, предварительно лишив их всего имущества, прилюдно вырвав ноздри и заклеймив. Никто и никогда не узнает, скольких из них оклеветали недоброжелатели, донеся об их знакомстве с опальным другом царя.

Пророчество Пелагеи сбылось. Роды Сатина и его покровителя Адашева были стерты с лица земли. Было ли то проклятием капища, или богомолица Пелагея, что по сей день лежит в земле Осташкова неупокоенной, могла приподнять полог времени, взглянув на то, что скрыто от суетливых человеческих глаз, вечно ищущих себе лучшей жизни?

После того как Орн сгинул в мертвецкой яме, затерянной в топких болотах этих краев, село впало в государеву немилость. В пылу налета на купеческий обоз, везущий царю Перстень мироздания, Орн упустил одного из служивых людей из виду. Добравшись до Москвы, тот с перепугу запил, а когда очнулся от хмельного дурмана, бросился в Челобитный приказ, где и рассказал все о грабеже и убийстве. Узнав об этом, Грозный выслал в Осташково опричников, которые жестоко отомстили тем, кто остался от отряда Орна. Три дня резвились в поместье псы государевы, оставив нетронутой лишь деревянную церквушку да барский терем. А когда все крестьяне были угнаны на государевы работы, бывшая вотчина Сатиных стремительно пришла в запустение. Лишь беглые преступники изредка обретались в его окрестностях, прячась среди гиблых болот, в которых нередко находили свою смерть.

Так продолжалось двенадцать долгих лет. Лишь в 1572 году Иоанн Васильевич передал Осташково в дар своей четвертой жене Анне Васильевне Колтовской. Перед одичавшим поместьем мелькнула надежда на возрождение. Но восемнадцатилетняя Анна Васильевна, будучи женщиной властной и самоуверенной, не могла мириться с тем влиянием, которое имел при дворе Малюта Скуратов. Задумав извести Малюту, а вместе с ним и опричное иго, она решительно принялась плести заговор против псов государевых, раскрывая царю глаза на их богопротивные деяния и излишнюю власть.

Царица Анна Васильевна и своим гордым характером, и внешним обликом немало походила на любимую жену царя Анастасию Захарьину, в отравлении которой был некогда обвинен Адашев. Видя в ней прежнюю потерянную любовь, Грозный весьма доверял ей, как когда-то доверял обожаемой Анастасии. А потому некоторые опричные головы полетели с плеч, значительно ослабив хватку Скуратова, некогда державшего в страхе царский двор и страну. После тех дней стремительного падения опричники уже не оправились, навсегда потеряв былую власть.

Прекрасно зная крутой нрав своего царя, Малюта понимал, что Колтовская представляет для него серьезную угрозу. Недоуменные и растерянные взгляды его ближайших сподвижников, ложащихся на плаху стараниями молодой царицы, часто мерещились Скуратову. Опричника все чаще стали посещать видения багряного утра собственной казни. Тогда-то и началось противостояние царицы и кромешника, продолжавшееся без малого три года.

По прошествии этого времени, в 1575 году, свершилась последняя победа старого опричника. Царь Иоанн Васильевич сослал Анну Васильевну в Тихвинский монастырь, где она была пострижена в схимонахини под именем Дарья. Став не по своей воле не просто монахиней, а навеки отрешившейся от людей затворницей, облаченной в груботканую схиму, она была заточена в подземную келью. Так же, как и Анна Васильевна, село Осташково было забыто людьми еще на десять лет. Окруженное болотами, поросшее сорняками и затянутое бурьяном, оно снискало в народе славу «обморочного места». Из уст в уста передавались рассказы о том, как забрели путники в пределы Осташкова, где лукавый и принялся их запутывать. Да так запутал, что средь бела дня не могли они отыскать тропу, от которой отошли-то всего на несколько аршин. Так все и сгинули в болотах. И лишь один из них, что принялся молиться Николаю Чудотворцу и Живоначальной Святой Троице, чудом выбрался из гиблого леса. А после принялся пропиваться в дым в кабаках, рассказывая случайным собутыльникам свою диковинную историю.