Наталья Александрова - Шкатулка Люцифера

– Ну вот, здесь у меня Северная Германия! – проговорил Сперанский, остановившись перед одним из шкафов. – Скажите, что конкретно вас интересует, чтобы я мог найти нужные издания…

– Меня интересуют любые материалы, связанные с любекской «Пляской смерти». Работа мастера Бернта Нотке…

– «Пляска смерти»? – повторил Сперанский, и его лицо снова начало краснеть. – Так вот вы чем интересуетесь? Если бы вы сразу мне это сказали, я бы вас и на порог не пустил!

– Только не волнуйтесь! – Агриппина подскочила к старику и снова принялась массировать его руку. – Вам ни в коем случае нельзя волноваться! Дышите ровнее…

– Попробуй тут не волноваться! – проговорил Сперанский, однако Агриппина все же сумела его успокоить.

– Благодарю вас, барышня… – проговорил он через минуту. – Вы настоящий ангел… не то что этот ваш спутник…

– А что такое с «Пляской смерти»? – осторожно спросил его Старыгин. – Почему это вас так расстроило?

– Расстроило? – рявкнул старик. – Меня это не расстроило, а разозлило! Скажите спасибо своей симпатичной спутнице – если бы не она, я бы вытолкал вас в шею!

– Да в чем дело?

Несколько успокоившись, Аристарх Васильевич рассказал, что с ним недавно произошла неприятная история.

За последние две недели к нему несколько раз приходил корреспондент из желтой газетки с красноречивым названием «Страшные тайны», который хотел получить любые материалы о «Пляске смерти» для своего бульварного издания. Аристарх Васильевич раз за разом его выпроваживал, но корреспондент проявил немыслимую настойчивость и возвращался снова и снова.

Он был из тех редкостных зануд, которые всегда добиваются своего, потому что им легче уступить, чем отказать.

В конце концов, Сперанский сдался и позволил назойливому журналисту просмотреть несколько редких изданий и сфотографировать одну или две гравюры.

Получив свое, корреспондент исчез на несколько дней, а потом снова появился в библиотеке, сияя как начищенный самовар. С гордым и торжествующим видом он вручил Аристарху Васильевичу свежий экземпляр своей газеты.

В этом номере, между большой статьей о знахаре, который одним прикосновением указательного пальца исцеляет любые сердечно-сосудистые заболевания, расстройство пищеварения, сибирскую язву, кожные высыпания и храп, и сенсационным сообщением о том, что у одной пенсионерки из Гатчины инопланетяне похитили сиамского кота и увезли его на летающей тарелке к созвездию Гончих Псов, размещалась заметка о «Пляске смерти».

Из этой заметки Сперанский с изумлением узнал, что многочисленные изображения «Пляски смерти» в средневековом искусстве неопровержимо доказывают распространение в Европе негритянской религии вуду. По мнению автора, жрецы вуду повсеместно практиковали оживление мертвецов, которых впоследствии использовали для сельскохозяйственных работ и в шоу-бизнесе, составляя из таких зомби целые хореографические коллективы.

Самое ужасное, что в конце своего опуса неугомонный журналист выразил благодарность господину Сперанскому, от которого, как выяснилось, он и узнал все эти сенсационные сведения. Автор статьи благодарил Сперанского за большую помощь в написании материала и предоставленные научные консультации.

– Да мне теперь не то что знакомым – мне Жульке стыдно в глаза посмотреть! – Старик взглянул на свою собачонку, которая ответила ему преданным взглядом и тявкнула, давая понять, что никакие статьи не могут повлиять на ее отношение к хозяину.

Старыгин заверил Сперанского, что не связан ни с какими средствами массовой информации, ни с какими газетами и журналами, не только бульварными, но даже вполне серьезными, и «Пляской смерти» интересуется исключительно по работе.

Аристарх Васильевич взглянул на него недоверчиво, но затем перевел взгляд на Агриппину, вспомнил, как она ему помогла, и несколько смягчился.

Он достал с полок несколько старинных фолиантов в переплете из потертой кожи и разложил их на рабочем столе.

– Вот, – проговорил он с гордостью. – Вряд ли вы еще где-то сможете найти такие уникальные материалы по этой теме!

Старыгин раскрыл первый том, нашел нужную страницу и принялся изучать гравюры, вооружившись лупой. При этом он снова вздыхал и жаловался, что ему очень не хватает той единственной и неповторимой лупы, которую у него конфисковали эстонские полицейские.

Однако через несколько минут он так увлекся изучением гравюры, что забыл про свою драгоценную лупу.

Агриппина заглянула через его плечо.

На пожелтевшей от времени странице располагался уже знакомый ей хоровод, в котором вперемешку с ухмыляющимися скелетами танцевали аристократы в пышных нарядах и скромно одетые простолюдины – рыцарь и купец, кардинал и нищий монах, принцесса и кухарка, богатый кутила и бедный землепашец…

– Зачем вам понадобилась эта гравюра? – спросила Агриппина Старыгина. – Ведь она ничем не отличается от той репродукции, которая есть у вас дома!

– Вот именно это я и хочу проверить! – отозвался Старыгин, не оборачиваясь. – Ведь та репродукция сделана перед войной, в тридцатые годы минувшего века, а эта гравюра – почти на пятьсот лет раньше. За пять веков очень многое могло измениться. И вообще не стойте у меня за спиной и не дышите в ухо. Не люблю.

– Тоже мне неженка! – обиженно фыркнула Агриппина и отошла.

– Вот, вот оно! – вдруг воскликнул Дмитрий Алексеевич, поворачиваясь. – Посмотрите!

– И не подумаю! – Агриппина обожгла его взглядом. – Вы меня только что отшили как… как любопытную собачонку, а теперь, видите ли, зовете… Ну уж нет!

– Ну как хотите… – безразличным голосом ответил Старыгин. – Если вам неинтересно…

Агриппина с непоследовательностью, свойственной всем женщинам, даже практикующим кардиохирургам, тут же подошла к столу и капризным тоном осведомилась:

– Ну, что вы там такое нашли?

– Вот, посмотрите! – Старыгин протянул ей лупу и показал на изображение знатной дамы в длинном платье из расшитой золотом парчи и двурогом головном уборе.

– Ну, эту даму я уже несколько раз видела! – пробормотала Агриппина, склоняясь над гравюрой. – Что вас на этот раз так заинтересовало?

– А вы посмотрите, что у нее в левой руке!

Агриппина поднесла лупу к пожелтевшему листу.

Гравюра была выполнена очень тщательно, каждая линия рисунка хорошо видна при сильном увеличении, и женщина разглядела в поднятой руке знатной дамы круглую коробочку с покрытой сложным узором крышкой.

– Но это очень похоже на…

– Совершенно верно! – подхватил ее Старыгин.

Он бросился к своей сумке, которую оставил возле книжного шкафа, и достал из нее коробку, которую они забрали у гардеробщика из ресторана. Поставив коробку на стол рядом с книгой, Старыгин достал из нее баночку румян.