Тим Волков - Зов Иерихона

Корб хотел было возразить, припомнить статуэтку Венеры работы Дорфона, теперь уже безвозвратно потерянную, которую Дитрих попытался использовать как средство обороны, но промолчал, решив, что утрата табурета моральной травмы никому не принесёт.

-На счёт три!

-Раз… два… три!..

Корб открыл дверь и они вышли наружу…

За открывшейся дверью – пустота.

Но облегчения это не принесло. Мёртвая улица лишь сильней разожгла страх. Где-то вдали заскулила собака, потом резко захлебнулась, потонув в зловещей тишине.

-Анимортов пока нет, - прошептал Корб.

Весь он прижался к стене, боясь ступить на дорогу, и похож был в этот момент на кролика, поводя своими тонкими усами.

-Нет еды, нет мертвецов.

Корб выпучил глаза. Шумно сглотнул. От упоминания еды зашевелились волосы на голове.

Дитрих махнул рукой, и они крадучись перешли улицу, отдышались у чьих-то дверей.

-Бросьте вы эту табуретку, Дитрих, ей-богу! Мы из-за неё не идём, а ползём как черепахи! – зашипел Корб.

-Тяжёлый, дубовый всё-таки, - Дитрих поставил табурет на землю, присел на него. - Не брошу! Я этим тварям голову проломлю им!

-Возьмите пистолет, только оставьте стул в покое!

-Кто здесь? Застрелю! – внезапно пролаяли за дверью.

Корб застыл, Дитрих отскочил в сторону.

-Мертвяки? Изрешечу!

-Это Корб и Дитрих, мы жители этого города. Направляемся в полицию. - Дрожащим голосом ответил Корб. В горле пересохло, а на язык будто покрошили кусок штукатурки. Сглотнув подступивший ком, он добавил:

-Мы не мертвецы.

-Живые мы! – подтвердил Дитрих.

За дверью медлили с ответом. Потом что-то щёлкнуло, Корб зажмурился, ожидая выстрела.

Его не последовало. Со скрипом открылась дверь. За ней - мужчина, неопределённого возраста, скорее молодой, чем старый, с огромным чирьем на левой щеке. Корб неловко махнул головой в приветствии, не в силах оторвать взгляда от фурункула. Мужчина посмотрел налево, направо, вгляделся в горизонт, и только потом внимательно, сощурившись, изучил внезапных гостей.

-Заходите. Живее! - в голосе чувствовалась мерзлая сталь.

Дуло берданки не позволило отказать в гостеприимстве.

Они зашли, не торопясь, размерено, как полагается приглашенным гостям, осматриваясь по сторонам, пытаясь что-то разглядеть в тёмном коридоре. Не удалось.

Пахло в помещении пылью и мебельным лаком. В глубине кто-то не громко говорил. Шаря во мраке руками, Дитрих и Корб минули еще одну дверь, гораздо ниже первой. Не успев пригнуться, Дитрих стукнулся лбом, гулкий звук смешался с отборной бранью.

-Стойте!

Они и сами поняли что пришли. Просторная комната, освещённая тремя керосиновыми лампами, была ни чем иным как лавкой. Не сразу Корб понял, что здесь торгуют антиквариатом. Потрескавшиеся дешёвые вазы, пожелтевшие от времени, склеенные, соседствовали с редчайшим кухонным гарнитуром мастера Фон Бельсидора, а грошовый сувенирный набор фарфоровых слонов стоял на фолиантах Марка Антония.

Корб скривился не в силах смотреть на такое кощунство.

-Так вы говорите, что идёте в полицию? – спросил незнакомец, выныривая из тьмы и садясь в глубокое старинное кресло. Кресло находилось около грязного засаленного камина, и было неким центром комнаты.

-Угу, - пробурчал Корб, отстраняясь от дула.

Прятать оружие хозяин не спешил, положил его себе на колени как верного кота, решившего вздремнуть.

-Полиция – это хорошо. Бог в помощь.

Незнакомец поднял со стола трубку, ловко набил её табаком, раскурил от лампы. Пыхнул в потолок едким вонючим дымом.

-Что случилось там? - незнакомец указал обслюнявленным кончиком трубки на заколоченные окна.

Дитрих пожал плечами. Просто ответил:

-Мертвецы ожили.

Незнакомец долго недоуменно смотрел на Дитриха, потом, откинувшись назад, на спинку кресла, громко рассмеялся, от чего под потолком тревожно зазвенели хрустальные люстры.

-Меня зовут Тиль. Тиль Вергхоф. Но все зовут меня просто Кузнечиком.

-Дитрих Штоф.

-Себастьян Корб.

Они пожали друг другу руки.

-Я тут не один, - сказал Кузнечик. – Эй, выходите из укрытий! Тут свои.

И в тот же миг из шкафов, из полумрака углов и оббитых тенью закутков - отовсюду боязливо стали выглядывать, а потом и выходит люди. Всего Дитрих насчитал пятнадцать человек. В комнате сразу же стало тесно. Каждый, перетекая сквозь заставленную мебель и вещи, занял положенное ему место, освобождая центр и образовывая подобие круга у костра, и лишь Корб с Дитрихом были словно не удел, нарушая незримую гармонию своим присутствием.

-Мы спрятались тут, когда случилось это, – пояснил Кузнечик. - Кто-то зашёл сюда прикупить чего-нибудь, кто забежал в надежде спастись. Я – хозяин этой лавки.

Дитрих мельком оглядел всех. Дети, девушки, несколько юношей, два-три взрослых мужчины. Сколько еще таких убежищ осталось в городе, где есть живые люди? Может, это единственное?

-Вы думаете, что полиция вам поможет? – спросил Кузнечик.

-Незнаем, – ответил Корб. - Но что-то делать надо. Сидеть просто так глупо.

-Глупо? От чего же? – прищурился Кузнечик.

-Мертвецов становиться всё больше. Возможно, у властей есть какие-то пути эвакуации из города и нам удастся выбраться, пока покойники не заполонили всё.

Кузнечик пыхтел трубкой. Окутавший его дым клубился в узких полосках света, пробивающихся сквозь щели в заколоченных досками окнах.

-Я бы хотел пойти с вами.

-Но…

Кузнечик резко встал, жестом руки остановил Корба.

-Вы правы. Надо вывести людей из опасности. К тому же у меня есть оружие.

Упоминание об ружье вновь не позволило возразить.

-Может, всё же не надо этого делать? – спросила толстая старуха, вышедшая вперед.

-Роза, ты хочешь сидеть здесь до скончания веков?

-Власти города кто-нибудь придумают. Спасут нас. Надо только подождать.

-Никто нас не спасёт. Мы сами должны это сделать. К тому же ты знаешь – у нас на исходе и вода, и еда.

Роза молчала, опустив голову.

«Наверное, жена его», - подумал Дитрих и отступил к окну.

Сборы были быстрыми, Кузнечик натянул на голову побитую молью кепку, неловко поцеловал Розу в щёку. Потом по-отцовски окинул всех присутствующих взглядом, сказал:

-Скоро вернусь.

Дал мужчинам короткие указания, потрепал волосы рыжей девчушке. Махнул рукой и они ушли.

…Долго бежали вдоль маленькой улочки. Кузнечик сказал, что это самая короткая дорога, Дитрих ворчал, что самая короткая лежит совсем в другом направлении. Спорили и ругались когда увидели вдали аниморта, неуклюжего, в бурых пятнах; тут же затихли и спешились. Мертвец долго принюхивался, глядел в сторону, по-собачьи рычал, потом ушёл.

Не сразу продолжили путь. Биение сердец, казалось, слышалось через улицу. Отдышались, двинулись дальше, но вновь остановились, увидев в закутке домов растерзанное тело. Корб отбежал в сторону весь побелевший. Кузнечик, хмурясь, подошел к телу.