Вадим Смиян - Пушкинский вальс

Госпожа Гончарова встретила его ошеломленно-восторженный взгляд и лукаво улыбнулась, при этом глаза ее блеснули, будто задавая немой вопрос: «Ну… и как я тебе?..»

- Боже мой, Лилия Николаевна!..- пролепетал он в изумлении. – Как же вы прекрасны!

Госпожа Гончарова элегантно и эротично повернулась перед ним, как бы ненароком демонстрируя безупречное владение своим крупным и стройным телом.

- Вам правда нравится? – с очаровательной простотой спросила она.

- У меня нет слов…

Она коротко рассмеялась и склонилась над ним.

- Ну что ж… давайте пить чай.

Ему вдруг страстно захотелось увидеть ее в этом платье, но еще и с мечом или саблей в руках.

- Скажите…- неожиданно для себя вдруг спросил он. – А вы действительно владеете всем этим великолепным оружием?..

- Ну да, - просто ответила Лилия Николаевна, останавливаясь возле второго кресла, - Это тоже досталось мне от отца. Он был великолепный знаток и коллекционер средневекового оружия… Теперь владелица, естественно, я.

- Да нет, я не о том, - заметил Владислав Георгиевич.- я спросил, это у вас не более, чем часть домашнего интерьера или вы умеете с ним обращаться?

- Ах, вон вы о чем…- улыбнулась Лилия Николаевна. Она не стала садиться в кресло, а подошла к настенному ковру.

– Ну, смотря о каком оружии говорить, Владислав Георгиевич… вот например, это… - она положила руку на широкий стальной клинок огромного меча с непомерно длинной рукоятью, разделенной пополам поперечиной. – Это немецкий пехотный меч XVI cтолетия. Смотрите, как он огромен!

Лилия Николаевна любовно провела пальцами по клинку до самой гарды. Он следил за ее движениями, как завороженный: следил, как ее длинные алые ногти медленно скользят по серо-голубоватой стали, и как они сами похожи на стальные клинки… «В детстве у меня даже прозвище было такое – Бритва!» - вдруг вспомнились ему ее гордые слова…

- Такой меч был предназначен для взламывания рыцарских доспехов, - продолжала Лилия Николаевна. – Средневековый немецкий пехотинец использовал его против рыцарской конницы! Подумайте, какой выучкой необходимо было обладать, чтобы сражаться в рукопашной схватке несколько часов кряду таким мечом, я уж не говорю о силе и выносливости! Это очень тяжелое оружие, и мне, конечно, трудно совладать с ним – я ведь все-таки не более, чем женщина!

Лилия Николаевна чуть виновато и очаровательно улыбнулась.

– Лично мне более подходит вот этот меч… - она дотронулась до соседнего клинка. – Это японская катана ХVII века. Вот она мне куда более по руке.

Владислав Георгиевич и моргнуть не успел, как эта самая катана вдруг очутилась в руке Лилии Николаевны. А в следующую секунду госпожа Гончарова уже стояла перед ним во весь свой рост и, держа меч за рукоять обеими руками, направляла острие клинка к его горлу, удерживая его кончик на расстоянии не более сантиметра от его кадыка, судорожно ходившего вверх-вниз.

- Пожалуйста, сидите смирно, - спокойно сказала Лилия Николаевна. – Не то можете порезаться. Ручаюсь, что вы даже не заметили, как оказались полностью в моей власти. Всего лишь доля секунды, правда?..

- Это уж точно…- прохрипел ошеломленный гость сдавленным голосом.

- А теперь, - продолжала она все так же спокойно, - еще доля секунды, и ваша голова покатится по полу в дальний угол моей гостиной. Уверяю вас, вы не успеете даже понять, что произошло. Мне хватит одного только взмаха, чтобы сразу снести вам голову с плеч…

Владислав Георгиевич невольно выгнул свое тело дугой, когда острие коснулось его кожи снизу подбородка… Всего на долю секунды, но этого хватило, чтобы на лбу его выступила испарина. Лилия Николаевна отвела в сторону катану. Он сразу же расслабился...

- Надеюсь, я ответила на ваш вопрос? – невинно улыбнулась она.

- Более чем, - отвечал он все еще в сильном волнении. – И я уже заметил, что вы предпочитаете практические действия всяким там пространным объяснениям.

- А еще что вы заметили? – заинтересованно спросила госпожа Гончарова, водворяя японский меч на его привычное место.

- Еще…- пробормотал он, постепенно успокаиваясь. – Еще заметил, что вы весьма увлечены далеко не только книгами…

Лилия Николаевна довольно рассмеялась.

- А я давно заметила, что вы весьма наблюдательны, - отозвалась она. – Ну ладно, будем считать, что я немного взбодрила вас! И давайте пить чай, а то он чересчур остынет…

Надеюсь, вы не предпочитаете крутой кипяток?

- Нет, Лилия Николаевна, я предпочитаю умеренно горячий чай…

- Тогда прошу вас…

Хозяйка присела в другое кресло, расположенное против гостя, и взяла с под носа чашку, приглашающей улыбкой предложив ему взять свою. Владислав Георгиевич с наслаждением отпил глоток: чай был ароматный, чуть пряный, в меру горячий, с очень изысканным и приятным вкусом, в котором ощущалось что-то необычное. Сразу захотелось выпить много этого напитка, но Владиславу Георгиевичу не хотелось произвести впечатление не очень воспитанного человека, и он закусил свежим печеньем. Между тем Лилия Николаевна что-то рассказывала и о своей коллекции оружия, и о том, как она постигала искусство обращения со стальными клинками… Он отпивал глоток за глотком, но слушал как-то рассеянно: в какой-то миг ему подумалось, что попроси она его повторить сказанную ею фразу, то он затруднился бы с ответом. Возможно, это могло бы его встревожить, если бы он так восторженно не любовался госпожой Гончаровой – она была ослепительна в этом прикиде: красное платье, золотые драконы, кроваво-красные ногти, красные туфли… даже ее гладкая кожа отливала этаким манящим красновато-золотистым сиянием. Она ошеломляла, завораживала… вдруг он едва не уронил голову на грудь, и резким движением снова вскинул ее.

- Ну, Владислав Георгиевич! – донесся до него будто издалека ее слегка озабоченный и снисходительный возглас. – Похоже, вы засыпаете… переутомились сегодня, наверное! Может, перейдете на диван? Не стесняйтесь…Хотите, я вам подушку принесу?..

Владислав Георгиевич хотел ответить, но не смог. Совсем близко перед собой он увидел ее лицо, и понял, что она склонилась над ним. Она смотрела прямо ему в глаза – смотрела пристально и внимательно, и взгляд ее карих глаз был холодным и жестким. Потом вдруг начал меркнуть свет – меркнуть очень быстро и неотвратимо, пока не наступил мрак. В последний раз перед его взором огненным контуром вспыхнул абрис ее лица, и тут же наступила кромешная тьма…

Вечером понедельника капитан Порошин сидел в кабинете следственного отдела и сосредоточенно листал свой рабочий блокнот, испещренный отрывистыми поспешными записями, в которых кроме него самого едва ли кто мог разобраться. Уже было довольно поздно, и многие сотрудники разошлись, но Порошин, как это обычно бывало, задерживался… В кабинет заглянул старший лейтенант Федор Ухов, его давний товарищ по совместной работе, шустрый, оборотистый парень тридцати с небольшим лет.