Александр Кудрявцев - Винчестер

- Я тоже про такие случаи читал, - серьезно подтвердил я, и она закивала, - в газете «Калейдоскоп», на последней странице…

Она хлопнула меня по плечу и, надувшись, принялась искать в сумке сигареты.

- Да ну тебя, дурак…

- Неужели ни разу одомашниться не хотелось? – я смотрю, как она курит прямо в открытое окно купе.

- Дикие звери симпатичнее ручных, - она грациозно затягивается. Умение курить красиво встречается редко, для этого нужно обладать врожденно кошачестью. Мой взгляд тайком скользит по маленькой упругой груди под синей формой и ниже, к узкой талии…

- Хочешь? – я вздрагиваю от неожиданности и поднимаю глаза.

Она смеется, протягивая открытую пачку, - только они с ментолом как бы…

- Нет, спасиб… - сглатываю ком и лезу за своим синим «Винстоном».

- Я просто не умею пускать корни, - говорит Марго после долгой паузы, глядя в ночь за окном. Поворачивается ко мне и шепчет, - есть люди-вокзалы. Есть люди-поезда… Я скорее второе… И ты…

Не успел я почувствовать на губах ее губы, как щелчок выключателя растворил и смешал нас в полумраке.

Ее стон сливается с криком желтоглазого металлозавра, таранящего ночь.

Ночь. Храп пассажиров отгоняет злых духов.

Я смотрю в окошко, как во мне течет ночь. Сквозь лицо и грудь бегут бесконечные леса и поля. В темном небе правого глаза поселились месяц со звездою.

Открываю банку пива. Пшик.

В который раз мысленно возношу хвалы придумщику плейера. День и ночь стучат под одну и ту же песню. Чуть усталый мужской голос поет в такт колесам моего поезда балладу. Это песня того, кто вечно в пути.

Иногда поезд на пару минут останавливается на проходных станциях. Я смотрю, как под тусклыми фонарями заброшенных полустанков серебрится иней. Он так же красив, как бесконечно тоскливы эти железнодорожые островки света.

Час назад мы проезжали секретный Завод Облаков. Много труб и непонятных конструкций. Уже готовые облака лежали на земле, дожидаясь утра. А на высоченных трубах горели красные искры - чтобы пилотам самолетов не было скучно летать над спящей землею.

Временами из-за леса выныривают далекие огни. Они манят, потому что - волшебные. Никогда не знаешь, кто они на самом деле: то ли факелы веселых городов, то ли гнилушки в злых руках Болотных Ангелов…

Скоро, видимо, большая остановка. Мимо купе проводника проходит парень с длинными волосами и странной на молодом лице раскольничьей бородой. За ним тащат громадные сумки бледные девушки в длинных черных юбках и темных платках. Сектантки, монашенки? На их ненакрашенных, почти бесплотных лицах - что-то от тех далеких ночных огней.

Я делаю еще один глоток. Уже давно не думаю о цели своей поездки. Наверное, это правильно. Ведь каждое путешествие - маленький макет жизни. И если все время думать о цели, путешествие пройдет зря. Я так думаю.

Сходил покурить в грохочущий тамбур. Там никого нет. Все спят - час быка.

А мне не спится.

Чертовски.

Чертовски здорово не спится.

Меня разбудил кофейный аромат. "Страшный секрет кофе из пакетика - налей в чашку в два раза меньше воды, чем требуется - и получится в два раза вкуснее, - улыбнулась она, войдя в купе с полотенцем на плече, и мятно чмокнула в щеку. - Просыпайся, художник. Почти прибыли".

Когда за окном плывут перрон и уважаемые встречающие, я крепче перехватываю ремень своей сумки.

- Счастливо!

- Давай, писатель…

Ничего личного. Ничего лишнего.

Я поднимаю два пальца вверх, изображая V-победу и улыбаюсь ей. Марго отворачивается. Я шагаю по новому перрону своей жизни, огибая громкие спины, громоздкие сумки и громыхающие тележки.

Люди не любят вокзалы из-за спешки и вечной суеты. Но именно этот кусок неуютного, шумного, стянутого проводами пространства способно напомнить о том, что Земля – просто большой вокзал, откуда тебя рано или поздно заберет твой поезд.

Да здравствуют дорожные кеды, бездомный блюз в ушах и теплые трассы! Да будут благосклонны к нам боги перекрестков и дриады асфальтовых лесов! Где живут торговки попутными ветрами? Где продают счастливые паруса? В утреннем небе моего нового города погасли звезды, но вдалеке горит красный огонек на стреле строительного крана. Я знаю точно – это на удачу.

Жилье я нашел быстро - снял кузютку в коммунальной квартирке на Васильевском острове по объявлению.

Чтобы подойти к единственному окну моего жилища, требуется шагнуть всего «два великанских» от входной двери. Появись здесь еще пара вещей, и потолок комнатки сожмет рвотный спазм, и я вылечу в окно вместе с обстановкой.

В окно моего первого этажа тупо смотрит сплошная стена соседнего дома, похожая на бок угрюмой крепости с одинокой бойницей наверху. У самой крыши замка уставилась в облака тарелка спутникового телевидения. Возле стены ржавеют детские качели.

Обычно за дверью в коммунальном коридоре буянит пьяная Наташа, женщина неопределенного возраста и занятий. Она часто подолгу закрывается в туалете, где, по ее словам, к ней приходит некий призрак Белой Балерины. Запретить Наташу невозможно: бессильны и участковый милиционер, и главный из жильцов – таксист-азербайджанец с могущественным именем Алладин.

Город Петербург, действительно, оказался странным. Я так и не смог привыкнуть к безумным контрастам причудливых улиц-поездов из старинных вагонов-домов с лепниной, косым каменным столбикам коновязи и припаркованных рядом иномаркам, брюзжанию памятных табличек о бесценности каждого попавшегося по дороге здания.

Работать устроился курьером в сеть магазинов мужской одежды "Франт". Магазин специализировался на одежде «элегантных размеров» - так продавцы называют шмотки для чудовищных толстяков. Моя обязанность заключалась в разноске брюк, перешитых с гигантской задницы на исполинскую.

Пыльно, но легко. Знай разноси себе товар от одной торговой точки до другой и глазей по сторонам.

Вот только ездить в торговый комплекс «МЕГА-Дыбенко» я не любил. Все норовил заблудиться в его огромном брюхе и часто путал манекенов и людей.

Часто там появляласть некая готичная персона. Долговязый юноша явно был неравнодушен к боевику «Ворон»: так же демонически кутался в длинный кожаный плащ, подводил черным глаза и пудрил лицо. Инфернальный образ портили большие пакеты со смайликами, которые он часто таскал в руках – похоже, гот тоже курьерил. Однажды мы столкнулись с ним на выходе, посмотрели на пакеты в руках друг у друга и невольно ухмыльнулись, почувствовав профессиональное братство.

- Слышал, что метро «Дыбенко» в общем-то в «Веселый поселок» хотят переименовать? – вдруг сказал он.