Анна Клименко - Морф

Паренек уставился на меня пустыми черными глазами, несколько минут молчал, словно переваривая услышанное, а потом тихо спросил:

— Ты ведь можешь и ошибаться, а?

— Могу. Но тебе все равно со мной лучше не ходить. Морфы могут ждать именно тебя, Гвер, и тогда ты завершишь начатое ими, да еще как! Представь… нет, только на минутку представь, что они еще не убили Шерхема, поджидают тебя. А потом, если ты попадешься им в руки, они сами расскажут Шеру, кем ты ему приходишься… и он должен будет увидеть, как умирает его сын, о котором он так тосковал.

— Ты думаешь… он обо мне тосковал?

Я пожала плечами.

— Мне он никогда ничего не рассказывал, Гвер. Но единственное, о чем просил, чтобы я о тебе заботилась. Потому что ребенок — это самое главное сокровище в жизни .

— Ты можешь и ошибаться, — пробормотал молодой маг, не глядя мне в лицо, и было неясно, к чему относится его утверждение. Толи к замыслу морфов, толи к тому, что Шерхем изводил себя мыслями о потерянном когда-то малыше.

— Разумеется, — я мягко погладила его по запястью, — и все-таки тебе лучше не ходить со мной. Мне кажется, что так будет лучше.

Он упрямо стиснул зубы, и я вдруг узнала это выражение лица. Хайо, как же он был похож… А я была все это время слепой дурочкой.

— И все-таки я пойду с тобой, Ирбис. Если мой… настоящий отец еще жив, и если они в самом деле ждут меня, то тем лучше. Мы пойдем, но не будем торопиться, а как следует подготовимся к этому походу. С одним мечом ты вряд ли всех спасешь. А вот если вышьешь для меня побольше талисманов, то тогда, пожалуй, у нас еще будут шансы на победу.

Что тут скажешь? Я чуть не расцеловала парня за эти золотые слова. И откуда только в пятнадцатилетних мальчишках берутся мудрость и смекалка?

— Вот это ты хорошо придумал, Гвер. Давай так и сделаем.

***

Последующие несколько дней пролетели как в тумане. Во-первых, нашелся повар, в леднике, как я и предполагала, с такой же раной как и Штойц. Пришлось снова браться за лопаты, но на сей раз мне помогал Гверфин, и поэтому управились мы быстро. Во-вторых, я работала как проклятая, даже еду мне Гверфин приносил в комнату, и за несколько дней сотворила несколько весьма полезных нам талисманов. Кстати, Гверфин перебрался жить ко мне, спали мы с ним в одной кровати, но — слава Хайо — кажется, легкий бред влюбленности у него прошел. Я снова видела сосредоточенного и деловитого юного мага. Только иногда его взгляд туманился болью, но это было никак не связано со мной, потому что в эти мгновения он обычно держал в руках миниатюрные портреты четы Штойцев.

Каков же итог? Я вышила талисман вызова «огненного вихря», отвода глаз, регенерации и «каменных шипов». Последним вышел амулет следопытов, и с ним пришлось мне помучиться немало: нам ведь предстояло идти по следу Шерхема Виаро, а для этого в талисман следовало вложить какой-нибудь предмет, которого он наверняка касался. Поразмыслив, я решила пожертвовать суровой ниткой из своего шва под грудью (уж ее-то Шер точно держал в руках!), и потом Гверфин самоотверженно и неумело накладывал новый шов. Получилось у него коряво, но крепко, и я окончательно махнула рукой на вид собственного тела. Какая, к охру, разница, как выглядят швы, когда впереди нас ждут морфы?

В последний день я нацепила все эти сокровища на Гверфина, и он тренировался во дворе, то пыхая огнем, то заставляя двор топорщиться сотней каменных игл. Очень удобное, кстати, заклятье, особенно когда противник ничего не подозревает.

— Погоди, — он крепко задумался, — а как же ты? Вышила бы что-нибудь такое, чтобы я мог защитить тебя…

Я ему подмигнула.

— Милый, хуже, чем сейчас, мне уже не станет.

Гверфин смутился, но ничего не сказал и поспешил вернуться к тренировкам. Получалось у него хорошо, и я подумала о том, что если переживем встречу с морфами, из Гверфина в конце концов получится весьма одаренный маг.

Но для этого мы должны были справиться с морфами. Еще лучше — выручить лекаря Виаро. Мне отчаянно хотелось верить в то, что он еще жив, и я не ошиблась в намерениях кровожадных тварей. Я по ночам мечтала о том, что мы найдем его, вытащим из этой мерзкой передряги, а потом… потом, когда все это благополучно закончится, уедем все вместе из Веранту куда-нибудь на восток. Там Шерхем наконец будет счастлив с обретенным сыном, хотя счастье это горькое, оплаченное жизнью Арниса Штойца… А я… Что касается меня… Охр, я окончательно перестала думать о том, что мне следует становиться известным и могущественным магом. Как-то само получилось, все мысли о будущем величии выскользнули из головы как малёк, если его зачерпнуть ладонями вместе с водой.

…А еще мне было немного жаль бесхозных зомби. Некроманта Штойца не стало, командовать ими было некому, но каждое утро выходили они, как заведенные куклы, на замковые стены, замирали там изваяниями, и стояли весь день, чтобы к вечеру опять спуститься в подвалы. Арниса больше не было, но припрятанный где-то кусок орочьего талисмана поддерживал в мертвых телах не-жизнь, и некуда было им деваться, бедным. А мне все казалось, что серые губы шепчут беззвучно — отпусти нас, отпусти…

***

Я проснулась среди ночи и несколько мгновений лежала неподвижно, вслушиваясь, а взгляд заполошно шарил по сводчатому потолку спальни. Рядом, на боку, тихо посапывал Гверфин, он слабо улыбался во сне — наверное, снились ему родители. Я не стала его будить, тихо соскользнула с кровати на пол, благо, что вот уже который день спала в одежде. Подхватила фамильный меч Штойцев, который мне отдал Гвер, неслышно высунулась в коридор. Кто-то пришел в наш замок, я чувствовала биение живого сердца, и мне очень хотелось узнать, кому взбрело в голову лезть в логово некроманта.

В коридоре было пусто, темно и тихо. Никого.

Я пошарила в кармане, достала ключ и заперла Гверфина в спальне, так, на всякий случай. Потом ключ просунула под дверь, чтобы — случись что со мной — парень всегда мог выбраться, не прибегая к необходимости спускаться по простыням из окна.

Крадучись, я медленно шла к лестнице. Чувства, измененные орочьим талисманом, обострились до предела; я буквально кожей ощущала присутствие чужака, который остановился внизу, в обеденном зале, и теперь озирался, держа клинок наготове. Что-то было смутно знакомое в том, как он дышал, в том, как мерно билось его сердце… Но к чему себя обманывать? Это не Шерхем. А, значит, скорее всего, враг.

Прекрасно. Я замерла на лестнице, вглядываясь в черный силуэт — враг стоял, повернувшись ко мне спиной, и совершенно непрофессионально копался в сумке на поясе. Легкий прыжок, короткий полет — и я уже снова на ногах, на расстоянии нескольких шагов от чужака.