Анна Клименко - Морф

Хаэлли поежился и вновь выругался. Темная волшба орков, вот что ощущалось в белом дворце человеческого мага! И это показалось охотнику весьма любопытным, настолько, что он решил пожертвовать несколькими часами ради увлекательной беседы с некромантом, который воспользовался средствами шаманов орочьего племени. Что ни говори, Хаэлли умел извлекать из собеседника полезные сведения.

Эльф вошел во дворец через окно, аккуратно сдвинув ножом щеколду. Некромант, обитающий здесь, отличался непозволительной беспечностью и даже не выставил охраны. Хаэлли побродил немного по большому холлу, выжидая; в голове не укладывалось, что вот он, эльф, расхаживает по замку некроманта, а на него до сих пор никто не напал. Напрашивалась мысль о том, что хозяин этого белого великолепия — дурак, и попросту сам не знает, с какими силами играет, но…

Потом все-таки на него напали. Со спины, подло. И, конечно же, нападавший уже давно не был живым человеком. Мелькнула ломаная фигура, сверкнул в лунном свете клинок. Хаэлли ответил, но снова удивился тому, что охранял замок только один зомби. Могло ли все это быть ловушкой, подстроенной морро? Вряд ли. Хаэлли отразил еще одну атаку, вглядываясь в странное неживое существо, которое двигалось с невероятной быстротой и звериной грацией. Не зомби, нет, они так не смогут. И вдруг сердце замерло, как будто его, Хаэлли, окатили на морозе ледяной водой. Он узнал, узнал ее, плутовку-вышивальщицу, ошибки быть не могло. Ирбис Валле. Умертвие. И в ее груди — камень из орочьей темной крипты.

«Этого не может быть», — вопил рассудок, в то время как эльф вглядывался в замершие черты теперь уже вечно молодого лица.

— Кто это с тобой сделал? Кто?!! — потрясенно выдохнул он.

Внезапно ему, повидавшему многое охотнику, захотелось, чтобы все происшедшее оказалось дурным сном. Он проснется снова в замке Лерия Аугустуса, застелет гладко постель, и будет до одури тренироваться в ожидании встречи с морро. Он никогда, никогда не встретит невзрачную девчонку по имени Ирбис Валле, и никогда не увидит того, что с ней сотворил некромант, заслуживающий самых ужасных пыток. Он, Хаэлли, не солгал барону: леди Валле действительно умерла мучительной смертью, а потом над ее телом жестоко и бездумно надругались, подняв и заставив ходить против воли Создателя. И эльфу, глядя в светящиеся в темноте глаза умертвия, захотелось плакать.

…Она сидела в кресле, маленькая и хрупкая как птичка, сцепив пальцы на острой коленке и чуть склонив голову к плечу. На бледных губах играла странная, жалкая улыбка, говорящая — милый Хаэлли, я все понимаю. И знаю, что тебе неприятно находиться рядом со мной, но ничего не могу изменить, а потому и ты прояви снисхождение, терпимость к тому существу, которым я стала. Хаэлли хотелось прижать ее к себе, так крепко, чтобы она почувствовала — никогда он не оттолкнет ее, никогда не причинит боль… Но он прекрасно понимал, что Ирбис Валле лучше не прикасаться к эльфу, а потому продолжал нервно расхаживать из угла в угол. Мальчишку Ирбис выдворила, заявив, что ей нужно побыть наедине со старым другом и многое ему объяснить.

— Ты нам поможешь, Хаэлли? — тихо и беспомощно спросила Ирбис, — я боюсь, что мы не справимся.

— Ты хочешь спасти человека, который сотворил с тобой все это? — Хаэлли отказывался понимать этих странных авашири.

— Он думал, что так будет лучше, — ровно и безжизненно заметила девушка, — не надо его винить.

— То, что он сделал… это… — Хаэлли с трудом подбирал слова, — это просто неописуемо!

— Он сказал, что дал мне возможность вернуться.

— Ни одного человека не подпустят к Крипте, — эльф запоздало понял, что сболтнул лишнего. Острые плечи Ирбис опустились, губы задрожали. — Прости, но это так.

— Мне уже все равно, — она гордо вздернула подбородок, — я должна его спасти. Я должна исправить то, что сама же и натворила, понимаешь? Это моя вина, моя!

— Ты хочешь исправить содеянное или спасти лекаря? — уточил Хаэлли.

Ирбис не ответила и опустила глаза.

Все оказалось еще хуже, чем Хаэлли себе представлял.

— Гверфина лучше оставить здесь, — пробормотал он, чтобы сменить тему, — брать его неразумно и, полагаю, ты это понимаешь.

— Он ни за что не останется, — Ирбис покачала головой, — пусть это и неразумно, но Гверфин все равно потащится за нами. Боюсь, что он уже все решил…

И тут же, захлопав ресницами, поинтересовалась:

— Хаэлли, а ты знаешь, как убить морфа? Ты можешь это сделать?

— Именно для этого и нужны охотники, — сухо ответил он.

— Как здорово! — Ирбис взирала на него с непритворным восхищением, — значит, народу великого леса известно, как уничтожить то, что не имеет формы?

— Известно, — откликнулся эхом Хаэлли и умолк. Ему не хотелось раньше времени вдаваться в подробности и объяснять Ирбис Валле, что, скорее всего, никто из них уже не вернется из Приграничья.

Но Хаэлли не было страшно. Пугает неизвестность, а он самого детства знал, что все рано или поздно возвращаются под своды Крипты. А еще Хаэлли знал, что эльф — это воплощенный свет со всеми вытекающими последствиями: когда света слишком много, он может причинять боль.

…Талисман Ирбис, как ни странно, работал даже здесь, в месте, где по идее не должны действовать законы покинутой сферы. Наверное, было бы правильным сорвать его и медленно умереть — после заклинания в тысячу звеньев именно это и должно произойти с магом без поддержки коллег — но запястья немилосердно стягивали кожаные ремни, а веревки тянулись к стенам, так что он мог лишь немного опустить руки, но никак не дотянуться до шеи. Он понятия не имел, сколько уже простоял вот так посреди низкого и душного подземелья. Позвоночник разрывался от боли, как будто в него методично и последовательно воткнули сотню раскаленных игл, и конца краю этому не было видно. Исцеляющий талисман восстанавливает организм. Но — увы! — не избавляет от боли в спине или затекших от неудобной позы плечах.

А на самом деле Шерхем Виаро уже давно смирился с тем, что получит сполна за все… и за всех тех, кто не дожил до этого чудного мгновения. Оставалось только гадать, почему выбрали именно его, а не, к примеру, Арниса. Улли вообще легко отделался, может быть, даже не успел понять, что происходит.

…С того момента, как Шерхем пришел в себя и понял, что морф почему-то не убил его перед приграничьем, в подземелье ничего не менялось. Разве что воздух становился все более спертым, и к боли в позвоночнике прибавилось легкое головокружение. В каменную кладку был ввинчен железный штырь, на него, в свою очередь, насажен паучий кокон размером с человеческую голову, источающий призрачный белый свет. Сгорая, он медленно таял, гулко и мягко роняя на пол тяжелые капли неведомой субстанции. А еще здесь была дверь, маленькая и низкая, обитая позеленевшими бронзовыми полосами. Шерхем временами поглядывал на нее, все ожидая, когда в замке провернется ключ, но морфы не торопились: или были слишком заняты своими делами, или попросту ждали, когда пойманная и растянутая на веревках добыча начнет стенать и умолять о пощаде. Последнего, впрочем, Шерхем не собирался делать ни при каких условиях, точно так же, как в свое время не уступил собственному монарху.