Владислав Выставной - Массовка

Если не стало еще меньше.

Тяжелый сон не избавил от усталости. Спать хотелось ужасно, но сердце колотилось, не давая расслабиться. Странное ощущение: совершенно невозможно понять, день сейчас или ночь? Тусклый свет красной лампы смешивается с бледным свечением из маленьких окон, совершенно сбивая с толку.

На соседних нарах беспокойно спал Старик. Артемий неожиданно почувствовал острую жалость. В голове вертелось только одно глупое слово: «Зачем?»

Едва высунулся в коридор, как с двух сторон его сжали двое. Пахнуло немытыми телами, смрадом нечищеных ртов вперемешку с табачной вонью.

Урки.

– Чего вам? – Артемий попытался освободиться.

Страха не было. Только отвращение и презрение.

– Пойдем с нами, – сказал один.

– К бугру, – пояснил другой.

Сопротивляться не было сил, да и не хотелось. Вообще ничего не хотелось.

Тащили не в «элитный» уголок барака, а совсем в другую сторону. Их провожали затравленные взгляды статистов и болезненно-одухотворенные – Достойных.

Камин сидел на краю чьих-то нар. Тюфяк с них сброшен вместе с одеялом, все это тряпье валялось на полу грязным комом.

Из душной темноты под нарами торчала нелепо заломленная рука. Артемий уставился на руку, пытаясь понять – как это удалось ее так скрутить? Эта дикая мысль увлекла его, он забыл о Камине, об урках, даже о том, что рука эта должна принадлежать живому человеку.

Когда-то живому.

– Ну, что скажешь, Арт? – спросил Камин, кивнув на руку.

Артемий перевел взгляд на бугра. Тот выглядел неважно, будто у него тоже были проблемы со сном. Да еще, пожалуй, с алкоголем: он не выпускал из рук коньячной бутылки.

– Что я должен сказать? – Артемий пожал плечами.

– Ну, что там? – прикрикнул Камин на кого-то.

– Шут его знает, – глухо донеслось из-под нар. – Прибили его к полу чем-то.

Теперь понятно, почему тело до сих пор не вытащили. Артемий поймал себя на мысли: сам факт нового убийства его волнует куда меньше, чем вопрос – чем его там приколотили? И, главное, зачем?

Возня под нарами продолжалась. Камин повертел перед носом Артемия мятой бумажкой.

– Стучат на тебя, – сказал он. – Даже малявы пишут. Мол, это ты актера завалил…

– Актера? – почему-то спросил Артемий. – Стоп, а я тут при чем?

Камин внимательно посмотрел на Артемия. Во взгляде улавливалась некоторая растерянность.

Это был уже не тот Камин, что держал в страхе массовку. Что-то изменилось, и теперь, похоже – он изо всех сил старается удержать собственный статус.

Только массовка тоже уже совсем не та…

– Ты, как бы это сказать… слишком выделяешься, что ли, – сказал Камин. – Отделяешься от коллектива. На тебя давно уже косо поглядывают. Лично я не очень-то верил, что это ты по ночам народ валишь. Но после вчерашнего…

Артемий напрягся, вспоминая вчерашний день. Воспоминания были обрывочные. Но и обрывков хватало, чтобы покрыться испариной.

– Слушай, а может, ты и впрямь дьяволу поклоняешься, а? – поинтересовался Камин. – Может, тебе человеческие жертвы нужны? Так ты скажи. Нам как-то беспонтово сидеть и ждать, пока ты нам во сне глотку перегрызешь…

– Вы что, обалдели? – пробормотал Артемий. – Зачем мне это?

– А мне это зачем?! – заорал Камин, вскакивая. – Зачем мне ЭТО?!

Он ткнул толстым пальцем в тело, которое выволакивали из-под нар за ту самую руку.

– По ходу, он не сразу преставился, – задумчиво сказал какой-то бритоголовый, склоняясь над телом. – Он еще долго вылезти оттуда пытался. Вон, аж руку вывернул. Да только бестолку…

Некоторое время молчали, разглядывая тело.

А он фантазер, этот ночной маньяк. Не реализовавшаяся творческая личность, непризнанный гений, мать его. Просто убить человека ему уже неинтересно. Гораздо забавнее зашить рот грубыми нитками и тщательно приколотить к полу гвоздями, предусмотрительно выдернутыми то ли из стен, то ли из тех же досок пола. И опять никто ничего не слышал…

Остекленевший взгляд сверлил потолок. Наверное, бедняга умер от страха, так и не дождавшись более приятной смерти от потери крови…

– Это не я… – тихо сказал Артемий.

– А мне плевать, – зло произнес Камин, ставя бутылку на пол. – Мне нужен порядок в моем браке. И я его наведу, даже, если придется прикончить десяток уродов вроде тебя…

– А с чего это ты решил, что барак твой? – раздался спокойный, немного даже насмешливый голос.

Херувим. Он приблизился к уркам без страха, в окружении своей верной паствы. Глаза Достойных Артемию не понравились. Такой блеск бывает во взглядах тех, кто уже все решил и расставил по полочкам. Таких ни в чем не переубедишь. И такие ничего не бояться.

Ведь они уже обрели бессмертие.

Они избранные.

– А чей же? – оскалился Камин. Глазки его забегали, словно ища какую-то точку опоры.

Со всех сторон потянулись урки, извлекая на свет припрятанное самодельное оружие.

– Это место принадлежит Достойным, – сказал Херувим.

– Ты отвечаешь за свои слова? – вкрадчиво произнес Камин. Казалось, он распаляет сам себя, чтобы преодолеть неуверенность.

– Это не имеет значения, – бросил Херувим. – Отдай нам этого человека.

– Зачем?

– Мы сами учиним над ним суд. Суд Достойных.

В глазах бугра мелькнула мысль.

– Ладно, – сказал он. – Я за справедливость. Если хотите разделаться с ним – давайте. Я не против.

Каков подлец! И сейчас пытается сохранить хорошую мину при плохой игре. Будто по собственной воле отдает жертву, продолжая при том контролировать массовку! Ведь Достойным плевать на формальную власть.

Артемия ухватили под руки и повели прочь.

– И куда направляемся? – поинтересовался Артемий. – Учтите, я здесь ни при чем.

Ему не ответили. Достойные не разговаривают с живыми воплощениями демонов. Теперь Артемий почувствовал настоящее беспокойство.

Павел сидел с закрытыми глазами. Он устал от человеческого уродства. Единственное, что заставляет пялиться на экраны – это все быстрее утекающее время.

Проклятая массовка обманула его. Не он – вершитель судеб этих несчастных.

Все как раз наоборот. Массовка сделала его своими придатком. Функцией поддержания собственной жизнедеятельности. Как поступила та, глобальная Массовка с Переходящим дорогу. Если верить в теории Старика, конечно.

Но если так – стоило ли сопротивляться, что-то доказывать?

Ведь именно сейчас, неожиданно, он почувствовал свою необходимость.

Он нужен этому монстру. Маленькому злому человечнику.

И от этого немного легче…

В дверь постучали. Павел с трудом разлепил воспаленные веки.

Рустам.

– Чего тебе?

– Привезли. Куда его?

– Кого?

– Этого… Константина Сергеевича. Коля его вычислил. Взяли на отдыхе, совсем тихо – охрана, наверное, до сих пор спит…