Кэрри Гринберг - Лунные капли во флаконе

Амелия зарделась, но все же кивнула.

- Не сутультесь, мисс, - послышался строгий голос гувернантки вблизи от них. - И не идите так быстро, comme la roturiХre [2] Как деревенщина (фр.) . Держите осанку.

- А где еще ты можешь приглянуться молодому джентльмену и показать себя во всей красе? - Элинор продолжала поглощать карамельки. - Уж точно не сидя дома и не прячась за шторкой в экипаже! Нет, с конными прогулками может сравниться разве что бал, - она мечтательно улыбнулась.

Светловолосая девочка, сжимая в руках куклу и степенно шагая в сопровождении гувернантки, приближалась к скамейке, на которой они сидели.

- Но я полагаю, отец уже подумал о том, чтобы найти для меня подходящую партию, - возразила Амелия. - Я точно знаю, что родители...

- И слушать ничего не желаю! - перебила ее Элинор и решительно встала. - Давай лучше прогуляемся вокруг пруда, я хочу пройтись и рассмотреть кувшинки. Quelle belle mademoiselle [3] Какая милая молодая девушка! (фр.) ! - она вдруг мило улыбнулась приближающейся паре и протянула юной мисс кулек, в котором еще оставалось достаточно леденцов. - Возьми, они лимонные!

Девочка нерешительно взглянула на гувернантку, но та от неожиданности не вымолвила ни слова.

- Бери же! - Элинор нетерпеливо сунула кулек прямо в руки девочке и повернулась к Амелии.

- Идем! Сколько можно сидеть на одном месте?

Амелия поднялась и взяла со скамейки свой зонтик - почти такой же, как у Элинор, - как вдруг услышала за спиной резкий голос гувернантки.

- Мадемуазель Амели! - она говорила негромко, но ее слова прозвучали хлестко, как удар кнутом. Девушка резко обернулась. Это платье противного темно-коричного оттенка... эти поношенные желтые перчатки... этот нарочитый французский акцент... Девочка, низко опустив голову, едва сдерживала слезы, а кулек уже оказался в руках мадемуазель Пати. Амелия широко раскрытыми глазами посмотрела на совсем юную себя, затем перевела взгляд на мерзкую гувернантку, похожую в ее прогулочной одежде на сороку, и на нее накатила волна непреодолимой, яростной ненависти. Как только эта бесцветная, грубая женщина могла так изводить ее! Нет, больше она не будет мучить ее, она не позволит!

Чувствуя, как злость бурлит в груди, не находя выхода, Амелия что было сил замахнулась зонтиком и ударила им мадемуазель Пати прямо в грудь. Острый наконечник вошел в ее плоть, словно нож в масло. На тонкое кружево брызнула кровь, расцвечивая кипенно-белую ткань красивыми красными цветами. Они цвели на белом поле, выпуская бутоны, которые набухали и раскрывались крупными алыми маками. Целое море маков, таких ярких и алых, как кровь.

Струйка алой крови брызнула на ночную рубашку, и Конни поспешила к кровати с носовым платком. Горничная выглядела едва ли лучше, чем лежащая в беспамятстве девушка: она не спала уже третьи сутки подряд, лишь пару раз задремала в кресле около постели больной, и сама с трудом держалась на ногах.

- У мисс снова кровь носом пошла! - запричитала она и взглянула на доктора с надеждой.

Тот черным грачом ходил по комнате, бурча что-то себе под нос. Пусть это был и не тот чинный врач из Лондона, который уже как-то приезжал с миссис Черрингтон, но он единственный мог сделать хоть что-то. Доктор приходил к ним теперь каждый день с тех пор, как мисс Черрингтон заболела, приносил свои лекарства и веру в чудесное исцеление.

- Со вчерашнего дня никаких изменений, - констатировал доктор, прощупывая пульс девушки. Ее ручка казалась просто игрушечной в его ладони, и висела, как плеть. Девушка заворочалась, когда Конни промокнула кровь платком, и зашлась кашлем, но так и не открыла глаз.

- Но она поправится, да?

Доктор многозначительно хмыкнул.

- Она очень слаба, но пока не умирает. Вы даете ей сироп от кашля и горячее питье?

- Мисс все время в беспамятстве, как же заставить ее! - Конни испуганно посмотрела на мужчину. - Мы с Мэри вдвоем пытаемся давать ей лекарство, но ее постоянно тошнит. Но когда все же удается его влить, кашель прекращается, и она засыпает сном младенца.

- Значит, старайтесь делать так, как я предписал! - доктор строго посмотрел на нее, и служанка закивала, как провинившаяся школьница.

Тумбочка возле кровати Амелии была заставлена флаконами, баночками и бутылочками самых разных размеров с непонятными Конни названиями: часть была написана по-иностранному, а некоторых слов она и на английском-то не знала. На полу стоял таз с прохладной водой и полотенцем, которое прикладывали ко лбу, чтобы сбить жар, и которое было совершенно бесполезным. Здесь же лежали и грелки - девушку бросало из жара в озноб, и слуги пытались сделать все, чтобы облегчить ее мучения.

- Мне надо поговорить с мистером Черрингтоном.

- Я сейчас вас провожу, - засуетилась она и уже у самой двери спросила тихо: - У нее воспаление легких, да? У меня тетка от него умерла...

Доктор внимательно посмотрел на нее и поправил очки на переносице:

- Ты говорила, что твоя госпожа бегала ночью под дождем? Ничего удивительного! Если вы не будете выполнять мои предписания, то ее может постичь судьба твоей тетки.

Снова эта комната, полная зеркал и слепящего белого света. Но все зеркала пусты. Пусты, и не видно даже краешка белого платья.

Амелия бежит, но ее ноги не двигаются. Обернуться она тоже не может. Да что же это! Она мечется, пока вдруг не понимает, что привязана - сидит на стуле, опутанная белыми бинтами, и не может даже пошевелиться. Ноги и руки девушки затекли, и она почти не чувствует их. Ей так нужна помощь! Скорее бы кто-нибудь пришел и освободил её. Самой ей ни за что не развязать этих пут, они слишком туго стянуты, а узлы слишком прочные.

Элинор, ее подруга! Она должна быть где-то здесь, должна помочь ей!

- Ни к чему паниковать, - раздался за ее спиной такой знакомый голос. - Неужели ты не можешь просто стряхнуть с себя какую-то нитку?

- Нитку? - непонимающе переспросила Амелия.

Тут же она почувствовала слабое движение воздуха, и вслед за этим осознала, что освободилась. Потирая затекшие запястья, она встала. На полу, обвившись вокруг ножек стула, и в самом деле лежала тонкая белая нитка. Амелия в недоумении обернулась и увидела Элинор. Та стояла в зеркале, скептически приподняв одну бровь, и вновь казалась призраком из далекого прошлого, портретом, написанным лунным светом по стеклу.

- Но как ты...

- Очень просто, - ответила та. - Как и все, что я делаю. А вот для тебя, похоже, многие вещи слишком сложны. Как жаль, что ты отвергаешь мою помощь.

- Но мне не нужна никакая помощь, - начала девушка.

- Неужели? - Элинор улыбнулась так, что у Амелии засосало под ложечкой. - А, по-моему, очень нужна. Ведь даже они не могут ничего сделать! - они показала куда-то вниз.