Мария Барышева - Дарители

Письмо так и лежало там, где его бросил Схимник — слегка смятая бумага выгнулась над поверхностью стола. Ветерок, проникавший через форточку, чуть шевелил его, и лист покачивался, словно в нетерпении, как подобравшийся паук-волк, и покачивались крупные кружевные буквы, в которых кто-то притаился, дожидаясь момента, когда его Увидят?

Вита, помедлив, подошла и сложила письмо вчетверо, на ощупь, не глядя, потом пошла в комнату, и Схимник, стоявший возле шкафчика, обернулся и посмотрел на нее. Только сейчас ей пришло в голову, что там, на кухне, она могла бы схитрить, сказать, что ей плохо, выдумать какие-то симптомы отравления, и, кто знает, может Схимник вызвал бы «скорую», ее могли бы отвезти в больницу и тогда… но теперь думать об этом было слишком поздно. Впрочем, еще неизвестно — удалось ли бы ей его обмануть. Она остановилась возле журнального столика, осторожно держа сложенное письмо за уголки, словно оно могло ее укусить.

— Если все дело в яде, как ты считаешь, зачем нужно такое странное содержание? Написали бы что-нибудь действительно соответствующее личности отправителя — да хоть какой угодно текст, хоть «перепишите это десять раз и вам будет счастье»! Зачем писать такое?

— Все никак не успокоишься?! — резко спросил Схимник, и Вита почувствовала, что он все еще зол. — Все… уже все ясно, не лезь ты в эту дрянь, порви и выбрось и это все выбрось — это чужой маразм, не больше! — он быстро подошел к ней и протянул руку. — Дай сюда! Если ты не можешь — это сделаю я! А если ты так уж боишься этих каракуль, то я прочту тебе их вслух, и ты убедишься в том, что всего лишь придумала замечательную филологическую сказку.

Он вырвал у нее письмо и начал его разворачивать, а Вита смотрела на него, как зачарованная, — такого поворота она не ожидала. Шелест бумаги сейчас звучал для нее, как скрежет открывающегося дверного замка. Если бы она знала, что так будет, она бы с самого начала… как хорошо, что он не верит, как же это замечательно! Схимник развернул лист, глянул на нее со снисходительной усмешкой, потом опустил глаза и…

Скорость взгляда очень велика, но Вита все же оказалась проворней — метнулась вперед, и лист протестующе шелестнул, отвернутый в сторону от глаз, уже почти вцепившихся в первую строчку.

— Нет, — тихо сказала она, крепко прижимая бумагу исписанной стороной к держащей ее руке. Схимник посмотрел на девушку с насмешливым удивлением.

— Да, дела обстоят хуже, чем я думал! Неужели ты не понимаешь, что проще всего было бы…

— Нет! — ее пальцы крепче прижали письмо к тыльной стороне его ладони. — Не надо, пожалуйста! Думай, что хочешь, говори, что хочешь, — стерплю! Только не надо! Я видела, как умирала Элина. Это страшная смерть! Я никому такой не пожелаю!

— Даже мне? — спросил он и слегка склонил голову набок, словно в таком ракурсе ход ее мыслей был ему более ясен.

— Никому.

Несколько секунд Схимник смотрел на Виту, потом сбросил ее руку и хотел было что-то сказать, но в этот момент квартира вдруг погрузилась в полный мрак, на кухне негодующе забормотал отключившийся холодильник, музыка за стеной резко смолкла и на мгновение наступила абсолютная тишина.

— Что это?! — испуганно пискнула Вита и тут же почувствовала, что Схимника рядом уже нет. Она качнулась в сторону, уронив письмо, тотчас же наткнулась на что-то, и в следующий момент раздался грохот.

— Какого черта ты делаешь?! Стой на месте! — шепнули из коридора — Схимник, прекрасно ориентировавшийся в темноте, сразу же, как погас свет, скользнул к входной двери и теперь стоял там, напряженно глядя на темную лестничную площадку через глазок. Две соседние двери открылись почти одновременно, выпуская возмущенных обитателей квартир, кто-то вышел на площадку с зажженной свечой, остановился посередине и начал монотонно материться усталым и пьяным голосом. Схимник чуть передвинулся, и тотчас его предплечье крепко стиснули холодные пальцы.

— Иди в комнату! — едва слышно приказал он, и не столько увидел, сколько почувствовал, как Вита в темноте отчаянно замотала головой.

— Нет! Мне страшно! — сказала она детским испуганным шепотом и вцепилась в него еще крепче. Раздался едва слышный железный щелчок.

— Это часом не твоя Наташа так возвращается?

— С ума сошел?! Она еле-еле с выключателем разбирается — наверняка думает, что свет…

— Тихо! Отцепись — ты мне мешаешь!

Вита поспешно убрала руку. В этот момент человек со свечой подошел вплотную к их двери и заглянул в глазок, и Схимник резко отклонился, прижав Виту к стене. При дрожащем свете, на мгновение проникшем в коридор, она увидела в его руке пистолет и испугалась еще больше — Схимник с самого начала не грешил на Наташу, он ждал кое-кого посерьезней.

Ян?

Если так сложится, то мне к тому моменту будет уже все равно.

Она вспомнила искаженное болью и яростью лицо, пролетевшее мимо на выезде из ростовских дворов и едва сдержалась, чтобы снова не вцепиться Схимнику в руку — знакомое зло было все же лучше зла неведомого. За дверью что-то шваркнуло, потом она вздрогнула от удара.

— Э! У вас тоже вырубили?!

— Леш, оставь людей в покое, — сказал женский голос. — Наверное авария или пацанье балуется.

— Дети, — пробурчал голос, удалясь от двери вместе с шаркающими шагами. — Цветы жизни, бля! Я бы им головки-то пообрывал! Я бы им…

Продолжения не последовало, потому что в тот же момент на площадке вспыхнул свет, и жильцы, удовлетворенно переговариваясь, разошлись по квартирам. Но двое людей в полутемном коридоре за одной из дверей еще несколько минут стояли в молчаливом напряжении. Наконец Схимник слегка расслабил мышцы, отвернулся от двери и опустил пистолет, вернув флажок предохранителя в прежнее положение, и Вита, шумно вздохнув, привалилась к стене.

— Не то, да?

— Не то. Что ты там опрокинула?

— Журнальный стол, — Вита еще раз посмотрела на дверь и двинулась в комнату. — Сейчас уберу, еще немного, — она неожиданно для самой себя зевнула, — поработаю и, наверное, лягу спать.

— Дело твое, — равнодушно сказал Схимник и ушел на кухню. Несколько минут он изучал темный двор через оконное стекло, потом взглянул на часы, показывавшие начало десятого, и закурил, открыв форточку. Музыкальное буханье за стеной возобновилось, этажом ниже громко работал телевизор, по соседству кто-то ругался. Дом жил, и Схимник подумал, что, вероятно, за эти несколько дней их квартира была здесь самой тихой. Он услышал, как в комнате Вита подняла опрокинутый столик, потом раздался шелест бумаг, скрипнуло кресло, и все стихло. Снисходительно улыбаясь, Схимник докурил сигарету до конца, щелчком отправил ее в долгий заоконный полет и, держа в руке пистолет, погасил свет и пошел в комнату, уже зная, что там увидит — Вита сидит в кресле и роется в своих записях, выискивая что-нибудь еще, что углубит и расширит ее теорию, придаст ей еще большую достоверность, привьет мифу плоть.