Кассандра Клэр - Механический ангел

– Точно. Право, тогда… – начал Генри, но не договорил и выскочил из комнаты как ошпаренный. Дверь за ним громко хлопнула.

– Шарады! – с отвращением протянул Джем, затем снова наклонился вперед, уперев локти в колени, и прислушался.

Сейчас говорила Каллида:

– Шарлотта, дорогая, признай, что так дальше продолжаться не может. Генри не в состоянии управлять Академией, и ты это знаешь не хуже меня. Всеми делами занимаешься ты, и только ты. Возможно, порядок тебе помогают поддерживать Джеймс Карстаирс и Уилл Херондэйл, но ведь ни одному, ни второму еще даже не исполнилось восемнадцати. Все это очень, очень несерьезно. Мне кажется, что от них больше вреда, чем пользы.

Шарлотта что-то недовольно пробормотала.

– Шарлотта, когда же вы наконец поймете, что нельзя управлять Академией в одиночку? – добавил Бенедикт. – Вам всего двадцать три года. Если бы вы хотели уйти…

Всего двадцать три! Тесс была удивлена. Она думала, что Шарлотта намного старше, хотя, возможно, всему виной были ее серьезное выражение лица и строгие наряды.

– Консул Вейланд передал управление Академией мне и моему мужу пять лет назад, – резко оборвала его Шарлотта, к которой вернулась былая уверенность. – Если вы считаете, что он сделал неверный выбор, то поговорите об этом с ним, а не со мной. Пока же позвольте мне управлять Академией так, как я считаю нужным.

– Надеюсь, это значит, что все серьезные решения мы и дальше будем принимать посредством голосования? – поинтересовался Бенедикт Лайтвуд. – Или вы хотите все решать единолично?

– Лайтвуд, право, достаточно. Конечно же мы будем голосовать, – ответил вместо Шарлотты Майкл, и в голосе его явно слышалось раздражение. – Все, довольно. Те, кто считает, что мы должны нанести визит де Куинси, скажите «да».

К великому удивлению Тесс, стройный хор голосов ответил «да». Решение было принято единогласно, кто бы мог подумать! А ведь после всех этих споров она была уверена, что Шарлотте еще придется побороться, чтобы отстоять свою точку зрения. Джем поймал ее удивленный взгляд и улыбнулся.

– Они всегда так себя ведут, – пробормотал он. – Любят поспорить, продемонстрировать собственную значимость, но ни один из них в подобной ситуации еще не проголосовал против. Все боятся прослыть трусами.

– Очень хорошо, – вздохнул Бенедикт. – Тогда завтра ночью. Все будут готовы? Имеются ли…

Дверь с грохотом открылась, и в библиотеку ворвался Генри, выглядевший еще более ошалевшим и растрепанным, чем прежде, если такое вообще возможно.

– Я здесь! – объявил он. – Я же не опоздал?

Шарлотта закрыла лицо руками.

– Генри, – сухо сказал Бенедикт Лайтвуд, – как приятно видеть вас. Ваша жена только что сообщила нам о вашем последнем изобретении. Фосфор, не так ли?

– Да! – Генри гордо потряс медной трубой. – Вот оно. И могу обещать, что машина работает как часы. Хотите проверить?

– Нет никакой необходимости в демонстрации… – торопливо начал Бенедикт, но было слишком поздно – Генри уже нажал кнопку.

Последовала яркая вспышка, огоньки свечей пустились в дикий пляс. Тесс замерла, во все глаза глядя на неосвещенный черный квадрат на полу. От страха перехватило дыхание. Потом кто-то завопил, что-то рухнуло на пол и разбилось. А потом, перекрыв все звуки, раздался голос Бенедикта Лайтвуда, ругавшегося на чем свет стоит.

Уилл закатил глаза и усмехнулся.

– Выходка в духе Генри, – весело заметил он. – И все же испытание прошло вполне успешно. Разве не так?

Тесс не могла не согласиться и с тем и с другим.

Когда экипаж загрохотал по Странд [74], Уилл поднял руку в черной перчатке и отодвинул бархатную занавеску, в окно тут же хлынул желтый свет газовых фонарей.

– Кажется, сегодня вечером будет дождь, – заметил он.

Тесс проследила за его пристальным взглядом. По небу плыли металлическо-серые облака.

«Обычное дело для Лондона», – мрачно подумала она.

Понурые люди в шляпах и длинных темных пальто поспешно шли по тротуарам, борясь с порывами сильного ветра, который нес угольную пыль, запах лошадиного навоза и мелкий мусор. И снова Тесс показалось, будто она чувствует запах гнили с реки.

– А это что за церковь прямо посреди улицы? – громко спросила она.

– Это церковь Святой Марии ле Странд, – задумчиво ответил Уилл. – Какие только легенды с ней не связаны, что только люди о ней не говорят… Эй, ты слушаешь меня?

– Да, – ответила Тесс. – Но мне сейчас не очень хочется слушать старинные байки. Мы едем в гости к самому настоящему вампиру, и я понятия не имею, как себя вести. А ты мне совсем, совсем не помогаешь!

Уилл скривился:

– Просто будь поосторожней. Когда мы доберемся до дома, ты не сможешь обратиться ко мне за помощью или советом. Помни, я твой раб. Ты держишь меня ради крови… крови, которую получаешь всякий раз, как захочешь. И больше ничего.

– Поэтому меньше болтай сегодня вечером, – сказала Тесс. – Впрочем, тебе вообще бы стоило болтать как можно меньше.

– Не буду, если ты не станешь меня провоцировать, – заметил Уилл.

– Будем надеяться, нам повезет.

Однако Уилл словно ее и не слышал. Правой рукой он сжимал металлическую манжету на левом запястье, внутри которой скрывался нож. Теперь он неотрывно смотрел в окно, словно боялся пропустить что-то очень важное.

– Ты можешь думать о вампирах как о диких чудовищах, но они вовсе не такие, – сказал он после долгого молчания. Его профиль четко вырисовывался на черном фоне окна. – Они очень умны и очень жестоки. Совершенные машины для убийства, люди почти ничего не могут им противопоставить. Их общество живет по очень сложным правилам, и ты должна постараться соответствовать. Поверь, если ты не знаешь, что сказать, то лучше не говори ничего. Любая оплошность может стоить тебе жизни.

Тесс что есть силы сжала руки, которые были холодными как лед.

– Шутишь? Так же, как тогда, в библиотеке, когда мы говорили о книгах?

– Нет. – Теперь голос Уилла звучал иначе. Таким серьезным и напряженным Тесс его никогда не видела.

– Уилл, ты пугаешь меня. – Слова вырвались у нее прежде, чем она успела обдумать то, что собиралась сказать. И теперь ей ничего не оставалось, как покорно ожидать очередной насмешки.

Но он отвернулся от окна и посмотрел на девушку с таким сочувствием, что у нее сердце защемило.

– Тесс, ты не должна делать этого, если не хочешь.

Ей оставалось лишь тяжело вздохнуть: разве у нее был выбор, разве могла она отказаться и бросить брата на произвол судьбы?

– И что тогда? Мы развернемся и поедем домой?