Клайв Баркер - Явление тайны

В этом, как она поняла, и заключалась надежда Флетчера: преобразить это вот племя, испуганно глядящее сейчас на то, что совершалось. Это был не просто акт самосожжения. Сгустки энергии, исходившие от Флетчера, чистили воздух во всех направлениях, как зерна, ищущие плодородную почву. Этой почвой были горожане, и зерна нашли их. Больше всего Теслу удивило, что никто не бросился бежать. Быть может, наиболее малодушные уже покинули сцену, но оставшиеся твердо стояли на месте и даже выходили вперед, принимая летящие к ним островки света благоговейно, как причастие. Первыми вперед выбегали дети; свет влетал в их раскрытые рты, в распахнутые глаза, эхом отдаваясь в ушах. За ними последовали и родители. Те, кого свет коснулся раньше, успокаивали остальных: «Все в порядке. Это не больно. Это просто... свет!»

Но Тесла знала, что это не просто свет. Это был сам Флетчер. Он раздавал себя всем в то время, как разрушалась и таяла его внешняя оболочка. Его руки и грудь уже исчезли; голова и торс плясали как бы отдельно друг от друга в вихрях пламени. Пока она смотрела, они тоже превратились в свет. В памяти ее всплыла детская песенка: «Господи, сделай меня солнечным лучом!» Детская песенка для взрослых.

То, что осталось от Флетчера, уже исчезало в огне. На мгновение его череп высветился, как на рентгеновском снимке, и распался, как головка одуванчика на августовском ветру. Лишенное пищи, пламя быстро улеглось. Вскоре не осталось ни огня, ни углей, ни даже дыма. Ничего.

Она не заметила, скольких из собравшихся коснулся свет Флетчера. Многих. Может быть, всех. Скорее всего, это и остановило Джейфа. Его войско ждало в ночи, но он так и не отдал приказ наступать. Вместо этого он исчез как можно незаметней. Вместе с ним пропал и Томми-Рэй. А Джо-Бет осталась. Хови во время преображения Флетчера перебрался поближе к ней, все еще сжимая револьвер. Томми-Рэй успел только наградить его несколькими пинками, убегая вслед за своим отцом.

Так совершилось последнее превращение Колдуна Флетчера. Конечно, оно имело последствия, но лишь тогда, когда те, кто получил его невесомый дар, прилегли отдохнуть после бурной ночи. Но были и более скорые последствия. Грилло и Хочкис убедились, что зрение не обмануло их тогда, у расщелины; Джо-Бет и Хови вновь соединились, едва не погибнув; Тесла же, узнав много нового, ощутила на себе вес громадной ответственности.

Но главное волшебство коснулось самого города. Его улицы увидели чудовищ. Его жителей коснулись магические силы.

И война этих сил не закончилась.

Поведение почти всех жителей города на следующее утро было характерно для алкоголиков, пытающихся прийти в себя после хмельной ночи. Они лезли под душ, потом принимали «Алказельцер» и крепкий кофе и выходили за порог более твердым, чем обычно, шагом, приклеив к лицу деревянную улыбку актрисы, только что лишившейся «Оскара». В то утро было еще больше, чем всегда, приветствий и дружеских кивков на улицах, и чересчур громкие прогнозы погоды (Ясно! Ясно! Ясно!) изливались на улицу из распахнутых окон, словно показывающих, что в этом доме нет никаких тайн. Приезжему, попавшему в город этим утром, могло показаться, что он находится в Идеалвилле, США. Может быть, у него даже заболел бы живот от такого избыточного дружелюбия.

У подножия Холма, где жило меньше очевидцев происшедшего ночью, ходили самые фантастические слухи. Говорили, что приезжали «Ангелы ада» из Эл-Эй и побили стекла. От повторения эта версия делалась все убедительней, и многие утверждали, что слышали рев мотоциклов. Кое-кто даже видел их. Утром стекла убрали, и витрины так и зияли пустым нутром. Однако к полудню уже заказали новые стекла, и часам к двум они были вставлены. Никогда со времен Союза четырех жители Гроува не были так единодушны... и так лицемерны. Ибо для спален и гостиных за закрытыми дверями они берегли совсем другую историю. Там они переставали улыбаться, и теряли твердость шага, и плакали, и судорожно искали успокоительное. Там люди признавались себе – не друзьям, даже не своим собакам, – что накануне что-то изменилось и никогда уже не станет прежним. Там они пытались вспомнить сказки, что им рассказывали в детстве, сказки, которые они давно изгнали из памяти, обремененной «взрослыми», такими важными делами. Там они пытались погасить вспыхнувший страх вином, едой или молитвой.

Да, это был чрезвычайно странный день.

Но он не был таким странным для тех немногих, кто уже знал что-то раньше и теперь только подтвердил для себя: да, в их городе существуют чудовища и сверхъестественные силы. Для них не стоял вопрос: «Может ли это быть?» Он звучал так: «Что все это значит?»

Для Уильяма Витта ответа на этот вопрос не было. Он не мог осознать то, с чем столкнулся в заброшенном доме. Последующий разговор со Спилмонтом вконец выбил его из колеи. Или этот Джейф сумел с дьявольской хитростью скрыть свои следы, или он, Уильям Витт, сошел с ума. Не в силах разрешить эту дилемму, он сидел дома за семью замками и только ночью выбежал к Центру вместе со всеми. Он пришел поздно и мало что разглядел. Потом он вернулся домой и уселся к телевизору. Обычно он смотрел не больше одного-двух порнофильмов за раз, но в эту ночь с ним что-то стряслось. Когда утром соседи Робинсоны вывели детей на прогулку, Уильям все еще сидел перед экраном, опустив занавески. Пустые пивные банки валялись у его ног. У него была неплохая коллекция фильмов, и он еще менялся ими с городским "библиотекарем – собратом по увлечению. Он знал наизусть все позы звезд этого жанра; знал размер их грудей и членов, их имена, их биографии. Он помнил все любимые сцены, с каждым их изгибом и стоном.

Но сегодня этот парад не радовал его. Он метался от фильма к фильму, как наркоман, выискивающий дозу в долг. Наконец, он перебрал чуть не всю коллекцию. Все способы любви: оральный и анальный секс, лесбиянство, скотоложство, изнасилования и романтические поцелуи – кассеты громоздились вокруг, не принеся ожидаемого облегчения. Поиск приобрел оттенок отчаянной решимости. «Что найду – на том и остановлюсь, остальное выкину», – промелькнула мысль.

Ситуация пугала. Впервые в жизни – исключая те давние события у озера, – вуайеризм не удовлетворял его. Впервые хотелось, чтобы его любимые герои обрели реальность, плоть и кровь. Раньше он всегда радовался, что может нажать на кнопку всякий раз, когда придет желанный оргазм; теперь он жалел о каждой исчезающей с экрана женщине, как о потерянной любовнице.

Вскоре после рассвета в голову ему вдруг пришла странная мысль: быть может, ему удастся вызвать их к жизни, оживить жаром своего желания. Ведь можно сделать мечту реальной. Это делают художники в своих картинах и актеры. Эта смутная мысль и заставляла его не отрываясь смотреть на экран, где мелькали «Последние ночи Помпеи», «Рожденная для любви» и «Секреты женской тюрьмы» – фильмы, которые он знал не хуже своей жизни, но которые, в отличие от его жизни, он мог теперь оживить.