Стивен Кинг - Светящийся

Джек подошел к ним, перешагнув через старый аккумулятор из восьми элементов, который когда-то, вероятно, стоял под капотом курортного грузовика. Он выдернул из гнезда на стенде одну из клюшек и поднял ее перед лицом, как рыцарь, салютующий королю перед началом поединка.

Ему припомнились обрывки сна об отце, теперь смутного и увядшего. Вид роуковой клюшки, столь похожей на трость отца, вызвал в нем тревогу и чувство какой-то вины. Сейчас роук не очень моден, его дальний родственник — крокет — куда более популярен, но в 20-е годы в «Оверлуке» проходили Северо-американские турниры по роуку. Неплохая игра.

Игра для шизиков?

Он нахмурился, потом улыбнулся. Да, верно, для шизиков. Клюшка вполне подтверждает это. Наконечник мягкий, резиновый с одной стороны и твердый деревянный — с другой. Для игры, требующей точности и глазомера, грубой физической силы.

Джек взмахнул клюшкой. Вжик! — просвистела она. Он улыбнулся мощному свисту, с каким она разрезала воздух. Потом вставил клюшку в гнездо стенда и повернулся налево.

То, что он увидел там, заставило его нахмуриться. Почти посередине сарая стоял снегоход, совсем новенький, с надписью «Бомбардир» на обтекателе мотора. Надпись была сделана с наклоном букв вправо, долженствующих обозначать скоростные качества машины. Лыжи и кожа сиденья были черными, как и выхлопная труба сбоку капота. Но преобладающим цветом был ярко-желтый, как у чудовищной механической осы. А во время движения машина будет жужжать, как оса. Гудеть и жужжать, как оса, готовая ужалить. Впрочем, как иначе должен выглядеть снегоход? По крайней мере, машина не лицемерит, а прямо угрожает бедой. А бед у нас и так хватит в Сайдвиндере, куда она нас доставит. Вот там семейство наше хлебнет лиха — такого, что укусы ос на руке Денни покажутся нам материнским поцелуем.

Джек вытащил из кармана платок и подошел к снегоходу. Он хмуро постоял возле машины, разглядывая ее. Снаружи порыв ветра ударился о сарай, заставив его затрястись и заскрипеть. Из окна было видно, как взвился к небу вихрь кристаллических снежинок, разбившихся о фасад отеля.

Ветер улегся, и Джек продолжил осмотр машины. Ух, до чего противная штуковина! Так и видится длинное жало, высовывающееся из-под багажника. Недаром он всегда недолюбливал снегомобили — они дробят соборную тишину зимы на мелкие осколки, распугивают все живое на свете и отравляют воздух синим ядовитым дымом из выхлопных труб.

Если бы не Денни, я с радостью схватил бы одну из клюшек, раскрыл капот и колошматил бы до тех пор, пока…

Джек испустил протяжный вздох. В любом случае Венди была права. Изувечить машину было бы верхом глупости, как бы ни приятна была ему картина разбитой машины. Это равносильно тому, что избить до смерти сына.

— Чертов луддит, — выругал он сам себя.

Джек подошел к баку машины и открутил его колпачок. На одной из полок нашлась мерная линейка, Джек сунул ее в бак: он был на три четверти полон бензина. Достаточно, чтобы проверить, как бегает эта чертова машина. Позже он дольет бак бензином из курортного грузовика.

Он поставил крышку на место и открыл капот. Нет аккумулятора, нет запальных свечей. Он прошелся вдоль полок, отыскивая их среди отверток, пассатижей, гаечных ключей, пластмассовых коробок с винтами и гвоздями самых разных размеров. Полки пропитались старой смазкой и покрылись толстым слоем пыли. Дотрагиваться до них было противно.

Вскоре ему удалось отыскать небольшую коробку с карандашной надписью «Бомбардир». Он потряс ее — внутри что-то загремело. Свечи. Он посмотрел их на свет, чтобы определить искровой зазор. Искать измерительный инструмент не хотелось. Ну их к черту, подумал он со злостью и швырнул свечи назад в коробку. Если зазор неверен, дело швах.

В углу у дверей стоял стульчик. Он подтащил его к машине, уселся и вкрутил четыре свечи, затем надел на них резиновые колпачки. Вернувшись к полке, принялся за поиски аккумулятора — трех- или четырехэлементной батареи небольшого размера. На полках было все что угодно, кроме аккумулятора, однако это не огорчило его ни в малейшей степени. Наоборот, он был даже рад и почувствовал облегчение: «Я сделал все, что в моих силах, капитан, но не добился успеха». — «Молодец, сынок, я представляю тебя к ордену Серебряной звезды и Пурпурного снегохода. Ты гордость нашего полка». — «Благодарю вас, сэр, я действительно старался».

Он стал насвистывать «Долину Красной реки», разглядывая оставшиеся две-три полки. Свист выдувался короткой струйкой пара. Он обошел все полки на стенах сарая, но проклятая штуковина куда-то запропастилась. Возможно, кто-то увел ее. Может быть, сам Уотсон. Кто хватится аккумулятора? А дома он может пригодиться. Нет, это не воровство, а всего-навсего присвоение. У всех что-нибудь липнет к рукам.

Он вернулся к снегоходу и злобно пнул его в бок. Что ж, конец. План провалился. Он так и скажет Венди — извини, детка, но…

В углу у дверей притулился ящик. Как раз над ним и стоял стульчик, который Джек поставил у машины. На крышке ящика карандашная надпись «Бомбар». Джек глянул на него, свист замер на его губах. Гляньте-ка, сэр, вот и кавалерия — ваш дымовой сигнал вызвал подкрепление.

Это несправедливо.

Черт побери, это совсем несправедливо.

Что-то — судьба, удача или провидение — пыталось спасти его. В последний момент удача отвернулась от Джека Торранса. Судьба снова сдала ему паршивую карту.

Злость, угрюмая и мутная волна злости захлестнула его, он снова сжал кулаки.

Черт побери, где же справедливость!

И зачем только он глянул в эту сторону? Почему не случилось растяжения мышц на шее, зачесалось в носу, или не попала соринка в глаз? Тогда бы он не заметил ящика.

Ну и что же — что заметил? Это была временная галлюцинация, такая же, какая случилась у него в комнате 217 на третьем этаже. Игра воображения, не больше. Мне показалось, что я видел аккумулятор в том углу, а сейчас там ничего нет. «Переутомление, сэр, извините». — «Держи хвост морковкой, сынок. Такое может случиться с каждым». — «Благодарю, сэр».

Он распахнул дверь с такой силой, что чуть не сорвал ее с петель, и втащил в сарай пару снегоступов, на которых пришел сюда. Они были облеплены снегом, он выбил их, подняв снежное облако. Затем поставил левую ногу на снегоступ и задумался.

Денни играл на площадке возле кухонной двери. Судя по всему, пытался слепить снежную бабу. Бесполезная попытка. Холодный снег не лепился, но Денни упорно трудился — его склоненная фигурка походила в это ясное утро на пятнышко среди искрящегося снега.

О чем, скажи Бога ради, ты думаешь?

Ответ последовал мгновенно.

О себе, только о себе.