Святослав Моисеенко - Последняя тайна Патриарха

Ощущение безмятежного покоя вновь охватило ребят – даже следующий по пятам давешний дядечка-особист не смог омрачить его. Дядечку как бы негласно приняли в спутники, раз уж отделаться не представлялось возможным. Но и насколько этот покой мог быть обманчив, «маленькое войско» тоже помнило хорошо…

Проследовали к пышно-барочному, величаво-радостному собору Св. Юра. Темный Никита попытался выяснить, почему святого так панибратски величают: Юра. Типа и в Москве, что ли, можно так говорить: Святой Коля или Святой Вова? Был в который раз уличен в невежестве и затих.

Образованная Настя и тут не ударила в грязь лицом, объяснила:

– Юр, он же Юрий или Егорий – тот самый Георгий Победоносец, покровитель Москвы. Но и в Карпатах его очень даже чтут, не только в первопрестольной. Римский император Диоклетиан пытал его, но Георгий не отрекся от христианской веры.

– А я думал, что Георгия святым сделали за победу над драконом… – оказалось, что именно этот подвиг произвел в детстве на Никиту сильное впечатление. Потому он стал взбираться по лестнице, ведущей к вратам храма с удвоенной энергией.

В соборе царил полумрак, народу почти не было, только вдоль стен неслышно скользили монахи. Всезнающий Данила шепнул:

– Это василиане, братья монашеского униатского ордена. Их долго запрещали, и при царе, и при Советах. Теперь вот началось им раздолье…

Один из монахов приблизился, поклонился и задал вопрос на украинском языке, в его западенском варианте. Видя, что его не понимают, спросил на русском с сильным акцентом:

– Вы есть гости нашего города? Наш собор есть очень старый, на этом месте когда-то была древняя церковь, построенная еще в XII веке!

Данила напряг все свои способности и попытался заговорить по-украински, но быстро понял, что его не слушают: монах не мог отвести испуганного взгляда от руки Никиты. Быстро поклонившись, он засеменил к боковой двери и исчез.

– Ну вот! В который раз перстень интересен, а мы нет! – Никита растерянно улыбнулся. – Надо же, заметил! Не к добру это…

Дверца вновь отворилась, и навстречу ребятам устремился высохший старик в рясе. Он тоже низко поклонился и зашатался от волнения. Сопровождающий молодой монашек почтительно поддержал его. Старец заговорил по-русски вежливо и старательно-правильно, обращаясь почему-то исключительно к Никите:

– Не верю глазам своим! Матерь Божия! Вы владеете древней реликвией?! Неужели это тот самый перстень, что наш митрополит передал когда-то в Москву, Иосифу Сталину?! Брат Антонин, посвященный в Тайну, сказал мне… – старец испуганно оглянулся, словно тень «отца народов» могла его услышать.

– Митрополит? – Данила нахмурился, словно что-то припоминая. Настя изумленно хлопала глазами: только Сталина тут не хватало!

– Да-да, Его Высокопреосвященство митрополит Андрей Шептицкий! Он… Да что же мы здесь стоим?! – монах всплеснул руками, как бабушка при виде возмужавших внуков-студентов. – Будет ли мне позволено пригласить высоких гостей в более удобные комнаты? В двух словах трудно все объяснить…

Никита не почувствовал запаха опасности. Да и сапфир оставался совершенно спокойным – так, поблескивал слегка, словно приветствуя появление на театре военных действий братьев-василиан. Своих, как выяснилось, старых знакомых. Может, это неожиданная помощь? Кто его знает…

И опять пришлось идти какими-то узкими коридорами, карабкаться по стертым каменным ступеням… «Ох уж мне эти соборы, с их маленькими секретами и большими тайнами!» – думала Настя, пытаясь припомнить, откуда ей смутно знакомо имя здешнего митрополита.

Наконец ребята очутились в низкой зале с белёными стенами и небольшим католическим распятием на стене. Их усадили в старинные резные деревянные кресла с подлокотниками в виде грифонов и вытертыми бархатными пунцовыми подушками для ублажения седалищ. Похоже, эти подушки были единственным попущением комфорту в аскетичной обстановке комнаты.

– Да будет позволено мне представиться, – витиевато начал беседу монах, – я есть брат Григорий. Еще мальчиком вашему покорному слуге довелось оказаться рядом с Его Высокопреосвященством… Он был невероятной личностью! Знатного графского рода, еще в молодости ушел в монастырь и личными заслугами добился столь высокого сана. Многие – ошибочно! – до сих пор не могут простить ему сотрудничества с…

– Вспомнил! – речь монаха вдруг не совсем вежливо перебил всезнающий Данила и нахмурился. – Вспомнил! Это ведь тот самый епископ, что приветствовал Гитлера? Н-да… о нем действительно всякое говорят… Антирусскими настроениями баловался… Но там ведь было что-то с евреями… То ли он их в концлагерь упек, то ли, наоборот, спас…

Князь, на которого – по вполне понятным причинам – аристократическое происхождение митрополита не произвело особого впечатления, стал чуточку более раскован, чем следовало бы. Что поделать, многие эмигранты куда более ревностно оберегают честь России, чем ее постоянные насельники.

Зато старик вдруг взволнованно вскочил, опять всплеснув руками, и прокричал высоким голосом укоризненно:

– Молодой человек, как вы можете! Митрополит спас от неминуемой смерти более сотни евреев, рискуя своей жизнью! У него были свои основания не любить Советскую власть: всю семью его родного брата в 39-м году расстреляли чекисты… Впрочем, и царскую Россию он особенно любить никак не мог. Когда в первую Мировую войну русские заняли Львов, Его Высокопреосвященство был арестован и выслан за антирусские выступления. Ведь наш город тогда принадлежал Австро-Венгрии…

Старик постарался взять себя в руки и немного успокоился. Но продолжил, все же брезгливо поморщившись:

– А Сталину, значит, можно было вступить с Гитлером в позорный сговор, захватить Львов, отдать Польшу на растерзание? Ох, простите мою несдержанность, но я столько пережил в то время… Да и после…

Легкий акцент в его речи совсем исчез.

«Ну, вот, – подумала в смятении Настя, никак не ожидавшая такого поворота событий после их трепетного начала, – сейчас начнут выяснять, хорошие были Сталин с Гитлером или плохие!» Ее, если честно, уже достали многочисленные мифы, что сложились вокруг этих имен и тех событий.

Но ничего не началось: в разговор вступил собравшийся с духом Никита.

– Ты, князь, напрасно так! Я, пока в патриархии служил, тоже кое-что слышал об этом человеке. Он действительно спас многих. Его даже хотели в Израиле посмертно наградить как-то, да не вышло, уж не помню почему… Алексий говорил незадолго до гибели… – тут парень осекся и обратился к монаху:

– Святой отец, вы хотели нам что-то рассказать о перстне? Мы ведь и сами так мало знаем о нем…