Евгений Константинов - Предел безнаказанности

Они наслаждались друг другом словно одержимые, не обращая внимания на то, что возятся на сырой траве и пачкающейся глине, не заботясь, что их может кто-нибудь застать здесь, в ложбинке Алениного оврага, забыв про все, кроме взаимной всепоглощающей страсти…

Игоря Федорова хоронили в закрытом гробу. Так же, как и погибших вместе с ним друзей. Но тех хоронили в Москве, а Игоря – на старом кладбище в селе Введенское неподалеку от железнодорожной станции «Звенигород».

Володя приехал на кладбище заранее. Нашел свежевыкопанную могилу, отошел в сторонку и стал ждать, время от времени прикладываясь к бутылке водки. Народу провожать Игоря пришло много. Родные, друзья… Народ рыдал. Володя тоже не смог сдержать слез. Не плакала, кажется, только Лариса. Либо выплакала все за последние дни, либо наглоталась таблеток и была просто в отключке.

Володя позвонил ей в больницу тем самым вечером. Сначала, правда, позвонил в милицию, но представляться не стал, коротко и сухо доложив, что и как, повесил трубку… Судя по голосу, девушку он разбудил:

– Лариса, это Володя. Твой брат Игорь погиб, – сказал он и после короткой паузы добавил: – Я не знаю, как это произошло.

– Где? Где это случилось? – спросила Лариса, еле слышно.

– В Богачево. На берегу озера…

– Я же вас предупреждала, – Лариса всхлипнула.

– Ты говорила про Раево…

– Да. Прости.

– Вместе с ним погибли Корень и Миша Гуйванский. Мы вместе пришли на озеро, и я нечаянно разбил две бутылки водки. Побежал в деревню за другими, а когда вернулся… Ребята… Их как будто…

– Не рассказывай, – прервала Лариса с новым всхлипом. – Никому об этом не рассказывай. Никому! Понял?

Он понял, и никому ничего не рассказывал. Все держал в себе. Из дома выходил только в магазин, да один раз заглянул на почту, чтобы получить посылку из армии. Все остальное время пил водку. Которая в умеренных дозах не брала. А когда мера начинала превышать границы, Володю безудержно рвало, да так сильно, что хотелось сдохнуть. Наверное, сдохнуть было бы проще. Слишком тяжелые накатывали воспоминания…

На кладбище он так и не подошел ни к Ларисе, ни к кому другому. Если и встречался взглядом с кем-то из знакомых – кивал издалека и вновь прикладывался к бутылке. Кивнул и Ларисе, и она кивнула в ответ. Все…

Домой Володя не спешил. С кладбища прямиком направился на Москву-реку. Туда, где в нее впадала все та же маленькая речушка Нахавня. У него с друзьями стало традицией праздновать там День Победы. Каждый год 9 мая они приезжали на слияние двух рек большой и веселой мужской компанией. Сначала ловили рыбу, во всяком случае, пытались ловить – кто на удочку, кто на спиннинг – неважно. Главное было поймать хотя бы одного пескарика или уклеечку, чтобы бросить рыбку в котелок. Основной навар для ухи в любом случае осуществлялся благодаря консервированному «Лососю в собственном соку». Пока разжигался костер, и варилась уха, помаленьку начиналась дегустация напитков различной крепости (с каждым годом и крепость, и количество спиртного увеличивались). Ну а когда подогретая компания доходила до кондиции, все, как один раздевались и с криками: «За победу над фашисткой Германией и милитаристической Японией!» бежали купаться. Погода значения не имела – моросил ли дождь, была ли температура воздуха близка к нулю градусов, дул ли ветер – все равно купались все, причем, ныряли с головой, уплывали до середины реки, визжа от пронизывающего холода, выскакивали на берег, опрокидывали стопочку, и вновь бросались в речку. Это было своего рода сумасшествием, но какое же ни с чем не сравнимое удовольствие они от этого получали!

Купаться Володя не стал. Долго сидел на берегу, глядя на воду, допивая водку, и щелкая кнопкой выкидного ножа. Этот самодельный нож с отполированной деревянной ручкой ему подарил армейский друг Вася Латышев, ушедший на дембель на полгода раньше. Опасаясь возможных обысков в пограничном отряде, сержант Козырев подстраховался – недели за две до дембеля попросил знакомого гражданского водителя МАЗа отправить на свой домашний адрес посылочку. В ней были бережно уложены тетради с личными записями, дембельский альбом, несколько отснятых фотопленок, миниатюрная модель российского пограничного столба, сделанная самолично, и этот самый нож с чехольчиком, имеющим специальные липучки, для удержания на руке или ноге. Как же Володя хотел похвастаться этим ножом перед друзьями…

Опустевшую бутылку зашвырнул на середину реки, ее подхватило быстрым течением и понесло к мосту и дальше. Когда-то под этим мостом он вместе с Игорем Федоровым ловил на удочки рыбу…

Володя вдруг отчетливо понял, что если не разберется в случившейся трагедии, то не сможет спокойно жить. Что-то знала Лариса. Не напрасно же она предупреждала его с Игорем. Правда, говорила не про Богачево, а про соседнюю деревню. Но в том-то и дело, что про соседнюю. По ее словам Раево было не просто плохим местом, а страшным. Почему? Чем оно так ее напугало?

Пора было возвращаться домой. Если сократить путь и пройти знакомыми тропинками через санаторий, он как раз успевал на электричку, которая ходила в Москву примерно раз в полтора часа. На всякий случай Володя решил пробежаться. Три дня назад он тоже бежал по дороге из Богачево в Кобяково – первый раз за водкой, второй раз… Он вспомнил Марину Филиппову. Как встретил ее в Аленином овраге, они слились в порыве внезапно охватившей друг друга страсти. Казалось, это произошло так давно…

На электричку Володя успел, но до Москвы доехал не сразу. Нехорошее предчувствие заставило выйти на платформе «Захарово» и направиться домой к Марине Филипповой, жившей в поселке Летний отдых. Дверь открыла ее мать – заплаканная и растерянная. Оказалось, что Марина, уехавшая на выходные в деревню, до сих пор не вернулась. Пропала…

Нельзя сказать, что Антоха Дурандин чувствовал себя словно «царь и бог». Нет, когда он бросил в котелок с кипящей водой пойманную в Раевском озере щуку и одновременно с этим трое парней завизжали словно пущенные под нож свиньи, и начали кататься по земле, превращаясь в некую обваренную массу, в его голове и в самом деле появилась мысль, что он всемогущ. Но потом…

Потом он не то чтобы испугался. Антоха просто окончательно понял и поверил, что каким-то немыслимым образом может легко и безнаказанно вершить лично свой суд над любым человеком. И секрет этого способа ему открылся. Инструментом была щука! Человек, с которым он общался перед тем, как поймать щуку, погибал так же, как погибала рыба. Получалось, что при желании, если все правильно рассчитать он может жестоко расправиться с любым своим врагом! А таких у Антохи Дурандина хватало.