Кэтлин Киттредж - Железный шип

Дверь за мной захлопнулась, и лишь гулкое эхо вторило моим крикам, разнося их по длинным железным коридорам Вранохрана.

Комната для допроса, в противоположность кабинету Деврана, оказалась унылой и голой. Здесь не было даже намека на украшения — только бетонные стены да зеркало, через которое за мной могли наблюдать из соседней комнаты. Кэла бы сюда, подумала я. Все как в его любимых комиксах и субботних светолентах — допрос с пристрастием, и злодей во всем сознается.

— Врач сейчас будет, — сказал Квинн. — Не вздумай двигаться с места, девчонка.

Кровь из разбитой губы уже не текла, но вся она распухла и казалась липкой, словно я долго держала во рту леденец. Задрав голову вверх, я пересчитывала потеки на звукоизолирующей плитке потолка, пока не раздался звонок и дверь не впустила человека в белом халате с черным кожаным портфелем. Половину его лица закрывала марлевая хирургическая повязка, так что я разглядела лишь, что он выше и стройнее Квинна.

— Это она? — Врач замешкался в дверях.

— А кого ты ожидал увидеть? — проговорил Квинн. — Аль Капоне?

— Не похоже, чтобы она была заражена. — Врач вытащил из портфеля вторую маску и протянул ее Квинну. — Но вам все равно нужно надеть это и покинуть комнату.

Тот побледнел:

— Я мог заразиться?

И поделом бы ему, подумала я. Всем бы им подхватить какую-нибудь пакость из Земли Шипов. Чтоб их всех козодой сожрал, чтоб им встретиться лицом к лицу с тем, что на самом деле рыщет в Тумане. Каждого вонючего проктора в мире скормить трупососам — для начала.

— Некровирус не передается по воздуху, — объяснил врач. — Насколько нам известно, во всяком случае. Но есть определенная процедура, предписанная управлением здравоохранения. Поэтому для вашей собственной безопасности прошу вас подождать снаружи, пока я беру у нее кровь.

Проктор пулей выскочил из комнаты. Дверь за ним захлопнулась, щелкнул замок.

— Давайте, давайте, — громко бросила я в ту сторону. — Большой страшный некровирус — как его ни бояться.

Девран и его прокторы обманывали всех. Я пока не могла даже осознать, какое значение их ложь имела для меня. Для моего диагноза. Для моей семьи. Если это не некровирус, то… что тогда? Что заставляло мою мать верить в сны и видения, выходившие за рамки реальности, пусть некоторые из них потом и оказались правдой? Ведь в ненормальности Нериссы сомневаться не приходилось. Что превратило Конрада, хоть и на секунду, в того, кто готов был пролить мою кровь? И что, во имя глубин Вселенной, произойдет со мной, когда мне сравняется шестнадцать?

Врач улыбнулся мне из-под своей маски — мой насмешливый выкрик, очевидно, не произвел на него ни малейшего впечатления.

— Мрачновато здесь, не правда ли?

— Да уж, не каникулы на Кейп-Коде, — буркнула я.

Тот усмехнулся.

— С чувством юмора все в порядке. Это хорошо. — Он достал резиновый жгут и шприц. — Раз на тебе наручники, мне придется самому закатать рукав. Ты не против?

— Некровируса не существует, — упорно повторила я. — Я не заражена. Девран все лжет… — Тут я почувствовала, что для врача, человека науки, такое неистовое отрицание само по себе отдает безумием. Чтобы убедить его, нужно взять себя в руки. — Я не контактировала ни с какими… ни с какими вирусотварями.

Слово теперь казалось бессмысленным — раз нет вируса, нет и его порождений. Но укус шоггота все еще напоминал о себе, стоило мне как-нибудь резко дернуться. Чем был шоггот на самом деле? Чудовищем, пришедшим из звездных пучин? Тварью, проникшей в наш мир из Земли Шипов?

— Знаю, — ответил врач. Перетянув жгутом мою руку повыше локтя, он похлопал по сгибу изнутри двумя пальцами.

Заморгав, я уставилась на него в полной растерянности:

— Знаете?

— Да. — Взяв шприц, он прижал иглу к синевшей под кожей вене, взбиравшейся по предплечью.

— Откуда? — Я отпрянула, насколько позволяли наручники. Что именно ему известно?

— Слушай меня очень внимательно, — проговорил он. Его глаза остановились на моих, похожие на два зеленых камушка, поднятые на свет из темной, тайной пещеры. — Через пятнадцать секунд прослушка камер и снабжение их эфиром будет прервано. Оглядись вокруг. Что ты видишь?

— Я… — Вместо того чтобы попусту таращиться на него, как сделала бы еще неделю назад, я обежала глазами зеркало, видавшую виды эфирную лампу, прикрученную к потолку, и вытертую, но все равно грязноватую кольцевую дорожку на цементном полу от тряпки уборщика.

— У тебя будет меньше тридцати секунд в темноте, — продолжил врач, всаживая мне иглу в сгиб локтя и наполняя длинную стеклянную трубку кровью. Я дернулась, едва подавив вскрик, но он, казалось, и не заметил. — Уходи через вентиляцию. И быстро.

— Но кто вы? — не сдержалась я. Удивляться у меня уже не оставалось сил, но я по-прежнему пребывала в полном замешательстве.

Врач стянул жгут с моей руки и застегнул молнию на портфеле.

— Ты знаешь, кто я, Аойфе.

Отступив назад, он нажал кнопку сигнала у двери. Я вскочила с места, двигаясь, как сквозь реку расплавленной стали. Я не могла позволить ему уйти, не увидев его лица, но была недостаточно проворна. Шагнув через порог, человек в халате исчез за дверью, словно видение, порожденное моим безумием.

И почти тут же погасла лампа под потолком. Над головой у меня сомкнулась тьма, словно я оказалась под водой. Инстинктивно подавшись вперед, я ударилась голенью о металлическую ножку стола и едва удержала сорвавшееся с губ ругательство.

«Уходи через вентиляцию. И быстро», — эхом отдавались у меня в голове слова человека в халате. Кинувшись к дальней стене, я вытянула вверх скованные руки и нащупала заслонку. Пыльная, покрытая жирными отложениями, она тем не менее подалась достаточно легко.

Забраться внутрь в наручниках казалось почти невозможным, но ключа у меня не было и чьей-либо помощи ждать не приходилось. Человек в халате подарил мне лишь несколько секунд темноты.

Снаружи послышались крики, зазвенел зуммер открывающейся двери. Квинн хотел убедиться, что пленница на месте, или водворить ее туда силой, если потребуется.

Я подпрыгнула, наполовину оказавшись в трубе вентиляции, наполовину болтаясь снаружи, ударившись лбом о верх трубы и животом — о край отверстия. Боль — дело десятое, разберусь с ней потом. Сейчас был дорог каждый миг. Внутри у меня словно пылала раскочегаренная топка, паровой двигатель, грозивший вот-вот взорваться. Я изо всех сил ползла вперед, толкаясь локтями и коленями, ушибаясь и обдирая все выступавшие части тела.

Я успела продвинуться метров на пятнадцать, когда включился свет. Передо мной оказалась развилка. Едва я, свернувшись клубочком, перекатилась влево, на то место, где я только что была, упал луч ручного фонаря.