Лиля Калаус - Фонд последней надежды

— Ну хватит, хватит, — наконец, сказала хозяйка, усаживаясь в кресло. — Уф, проголодалася я, как собака!

Балахоны, отдуваясь, расползлись по лавкам. Ася пошла к столу. Ноги дрожали, по спине бежал холодный пот.

Крепкий кофейный дух, смешавшись со сладостью благовоний, мгновенно вскружил ей голову. Угощение было разложено по малюсеньким глиняным мисочкам и блюдцам: какие-то склизкие комочки, соевые трубочки, горстка тёртой редьки, мохнатые шарики то ли из творога, то ли из риса, несколько видов разноцветных прозрачных соусов, небольшая тыква, разрезанная дольками, как арбуз, ещё какие-то опилки и стружки на вялых капустных листах. И — на хохломской досочке — неожиданные розовые ломти сала.

— Подкрепися! — сказала Эвридика, делая широкий жест рукой и невзначай попадая длинным рукавом в каждую по очереди мисочку с соусом. — Созидай, не разрушая.

— Созидай, не разрушая, — хором повторили балахоны и прижали руки к животам.

Видимо, это было что-то вроде «приятного аппетита». Но за стол никто из них не сел.

— А… Как же они? — спросила Ася, принюхиваясь к кофе.

— У них Девятнадцатый день голодовки, — прочавкала Эвридика.

— А…

— А мне можно, — засмеялась та, утирая жирные губки. — Угощайся!

— Спасибо, — и Ася набросилась на еду.

— …Места Силы — места с особой энергией, — говорила Эвридика, ритмично жуя сало. — А почему? Потому что природа таких мест есть результат благословения Будд. Йогическая практика в местах силы пробуждает скрытое знание… Это, солнце, и есть практикум «Дум ньяй». Если голодать и медитировать возле сакрального шара семь декад, создаётся эгрегор Нетленного тела. Поняла?

Ася с набитым ртом покачала головой.

— Да просто все бессмертными станут. Ясно тебе? — Эвридика зевнула и утомлённо откинулась на спинку кресла, ковыряя в зубах. — Наше НПО называется «Шеолинь — Международная Скифская Академия парапсихологии и нетрадиционной медицины». Я — Президент Академии. — Голос Эвридики окреп и налился величием. — Я — Адепт Эгрегора. Все мы, — она обвела взглядом своё стадо, — Адепты. Мы — видим и слышим. Мы — знаем!

Ася закивала, давясь непрожёванной тыквой. Похоже, тётка сбрендила. Извилины у неё явно холестерином забились.

— Когда ты будешь учиться в нашей Академии… А ты будешь, не спорь, я вижу это, солнце! Так вот, когда ты постигнешь технику биокоррекции и познаешь таинства суггестивных методологий, ты увидишь мир совсем, совсем другим!

Ася опять охотно закивала. Другим, так другим, лишь бы эти академики её случайно не расчленили и в жертву не принесли.

Эвридика дремала, едва слышно похрапывая. Посредники истово шептали молитвы.

— Конторы наши могут хоть воевать, но мы-то — простые, брат, люди, ты понял? Всегда договоримся! Я люблю, чтоб напрямую, без этого всякого… Миндальничанья… Тут открытие мирового масштаба. Не знаю, что тебе Иван Алексеич говорил, но тут такие, брат, дела намечаются! Мы с такими данными знаешь, что сможем? Знаешь?! — Зубр наклонился к Олегу и, обдав его кариозной вонью, прошептал: — Мы сможем отследить искривления пространства! Нет, ты понял?!

Олег важно кивнул. «Мужик — больной на всю голову, как ему вилку-то в руки дают, не понимаю…»

Зубр сожрал свою перловку, поскрёб скверно бритый подбородок и ухмыльнулся, наблюдая за Олегом.

— Есть реальные разработки! Миша! Миша, поди сюда!

К ним, косолапя, приблизился парнишка с длинными грязными волосами и бородой. Общий мученический вид придавал ему некоторое сходство с иконописными портретами Спасителя.

— Вот, познакомься. Это товарищ из буркутского Фонда «Ласт хоуп». Ты понял? А это — Михаил — наш инженер-технолог. Мишаня, разъясни товарищу, что нам даст этот объект.

Мишаня возвёл очи горе, страдальчески сдвинул брови (Олег испытал инстинктивное желание перекреститься) и загнусавил речитативом:

— Фактическое содержание элементов в почве, фосфор по Карпинскому, фосфор по Чирикову, иные палеуфологические изыскания экспедиции «Фотон семь» позволяют предположить повышенный фон реактивации ископаемых, что означает степень высокой изоморфности объекта по кривой Газаля-Месеровского…

— Ты проще, Миша, понял? Проще надо быть, и люди к тебе потянутся! — захохотал Ким. — Скажи своими словами.

— Ким Валерьяныч, да что я могу своими словами сказать? — вдруг окрысился Мишаня, теряя библейские мотивы облика. — Это ж в полевых условиях только предположения одни… В лаборатории надо проверить… Программу составить, коэффициенты Гаусса приложить…

— Гаусса он приложит! Я тебе безо всякого Гаусса скажу, что нам это даст! Мы теперь сможем… — Зубр победоносно огляделся, — разработать установку по ускорению физического времени! А? Нет, ты понял?!

— А зачем его, собственно, ускорять? — брякнул Олег.

Ким помрачнел и отодвинулся.

— Ты, Олег Юрьевич, вопросов-то поменьше задавай. Паспорт-то у тебя хоть расейский? Покажь.

Коршунов полез в нагрудный карман и честно продемонстрировал красную книжечку.

— Лады! — Ким вновь рубанул ладонью воздух. — Тогда другой разговор. Ты понимаешь, не доверяю я этим узкоглазым-черножопым… Буркутам всяким, азерам, таджикам этим. Хохлам — между нами — тоже доверять перестал. После газавата ихнего. Мелкая нация. Вся надежда на расейского мужика. — Зубр, как Кинг-Конг, ткнул себя кулаком в грудь. — Ты понял? Значица, так. Время нам, русским людям, позарез ускорить надо. Ты посмотри, что в стране делается?! Сколько ж можно терпеть демократию эту, тудыть-растудыть! Понял? Поскорее бы надо… К светлому будущему… Чтоб человек человеку брат и полный кореш. А как мы, русские люди, упакуемся, переобуемся, так и остальных подтянем. Эх, мы, великороссы, и развернёмся тогда! Всем, главное, всё поровну продавать будем: газ, нефть, солярку там… Секреты научные, открытия, аппараты, рецептуру. Понял? Всем народам. По науке жизнь построим, как нам братья по разуму подскажут. А за ними, Юрьич, не заржавеет — будь спок!

Олег закрыл рот. Да-а-а…

— А метеорит я тебе покажу. Нравишься ты мне почему-то. Но — никаких фотографий, ты понял?!

Коршунов пожал плечами:

— У меня даже мобилы с собой нет.

— Тогда — тем более пошли. — Ким Валерьяныч встал с ящика.

— Я, собственно, и не претендую, — начал, было, Олег, поглядывая на Лидушку, щедро разливавшую добавку.

— Да нет уж. Раз такой разговор у нас с тобой вышел… В кустах не отсидишься. Через пять минут наша смена кончается, — непонятно подытожил Ким.

Олег со вздохом поднялся.

Запахи сырой одежды, портянок, немытого тела, дрянного кофе, собачьей шерсти, недалёкой выгребной ямы и свежей древесины, не смешиваясь, длинными волнами струились над табором Космобратьев. В палатках мелькали слабые отсветы фонариков, пологи колыхались от могучего храпа.