Уильям Блэтти - Экзорсист

— Нет. Потому что — я ведь вам говорила уже — в тот вечер она спала после сильной дозы успокоительного.

— Да-да, говорили, теперь вспоминаю. И все же, кто знает, вдруг она случайно проснулась… Нет? Проснулась и…

— Нет, проснуться случайно она не могла. Кроме того…

— В день нашей с вами первой встречи, — перебил ее детектив, — она, кажется, тоже спала после сильной дозы?

— Ну… да, спала, — вспомнила Крис. — И что же?

— Мне показалось, я видел ее у окна.

— Вы могли ошибиться.

— Мог, конечно, мог. — Он пожал плечами. — Я в этом и сам не уверен.

— Послушайте, но почему вы так об этом меня расспрашиваете? — начала Крис решительным тоном.

— Видите ли, не исключена и такая возможность: покойный в тот вечер был так пьян, что случайно споткнулся и выпал из окна спальни вашей дочери.

Крис покачала головой.

— Совершенно исключено. Во-первых, окно там никогда не открывалось, а во-вторых, Бэрк был всегда пьян, и ни разу еще ниоткуда не падал. Правда, Шэр?

— Это точно.

— Он и работал всегда в полуотключке. Нет, не мог он просто так взять да и выпасть.

— Скажите, в тот вечер вы никого не ждали? — спросил он.

— Нет.

— Нет ли у вас друзей, которые могли бы зайти так вот, без предупреждения?

— Так только Бэрк заходил. А что?

— Странно все это… и непонятно, — выдохнул он устало. — Совершенно непонятно. Дэннингс заходит к вам в гости. Через двадцать минут уходит, оставляя очень больную девочку одну в доме. Сам он из окна выпасть не мог, как вы сами, миссис Мак-Нил, только что заметили. Впрочем, когда человек просто падает, с шеей у него такого не происходит… Ну, разве только в каком-нибудь одном случае из тысячи. Вы вот здесь, — он кивнул на книгу, — случайно не читали о ритуальных убийствах?

Крис нашла в себе силы лишь покачать головой. Предчувствие ледяным обручем сдавило ей горло.

— Тогда, может быть, где-то еще? Прошу еще раз прощения, но мне, видимо, все же придется сказать об этом — исключительно в интересах дела: возможно, это поможет вам яснее восстановить в памяти события того дня… Дело в том, что несчастный мистер Дэннингс был найден с головой, свернутой назад, лицом к спине. Принято считать, что таким образом расправляются со своими жертвами так называемые “бесы”.

Крис побелела как полотно.

— Мистер Дэннингс стал жертвой маньяка, — продолжал детектив, не спуская с нее глаз. — Не хотелось говорить вам об этом, чтобы не причинять лишней боли; да и вероятность несчастного случая теоретически не исключена. Впрочем, только теоретически. Я в такое не верю. Увы, интуиция подсказывает, что все было иначе. Во-первых, я полагаю, мистера Дэннингса убил человек необычайной физической силы. Во-вторых, переломы черепа и некоторые другие детали, о которых я уже упоминал, свидетельствуют о том, что, скорее всего — разумеется, до конца в этом мы уверены быть не можем — несчастный был сначала убит и лишь затем выброшен из окна спальни. Но как могло такое случиться, ведь кроме вашей дочери там никого не было? Остается предположить, что в промежутке между уходом мисс Спенсер и вашим возвращением в дом кто-то зашел. Это маловероятно? И тем не менее, возможно. Вот почему я снова прошу вас вспомнить и ответить мне: кто мог прийти к вам в тот вечер?

— О Боже, погодите секунду! — хрипло шепнула Крис. Все услышанное потрясло ее до глубины души.

— Еще раз прошу прощения. Все это ужасно. И потом, я ведь могу и ошибаться. Но подумайте все-таки — кто? Кто мог прийти?

Крис задумалась, понурив голову. Наконец подняла глаза.

— Нет. Никто не мог.

— А к вам, мисс Спенсер? — развернулся на стуле детектив. — У вас здесь вообще бывают гости?

— Нет, никогда, — проговорила Шэрон, широко раскрыв глаза.

— “Всадник” твой знает, где ты работаешь? — спросила Крис.

— Всадник? — удивился Киндерман.

— Ее приятель.

— Он ни разу здесь не был, — покачала головой девушка. — Кроме того, в тот вечер он уезжал в Бостон, на конвенцию какую-то.

— Он коммивояжер?

— Адвокат.

Детектив вновь повернулся к Крис.

— А слуги? К ним кто-нибудь приходит?

— Нет, никогда не бывало такого.

— Может быть, в тот день вам должны были принести посылку или письмо?

— Нет, вроде бы. А что?

— Видите ли, о мертвых, конечно, плохо не говорят, но мистер Дэннингс, царство ему небесное, будучи, скажем так, “под газом”, мог сильно вспылить, придраться к чему-нибудь, ввязаться в драку — допустим, с посыльным. Вам что-нибудь должны были принести в тот день — белье из чистки, продукты, пакеты, письма?

— Понятия не имею, — призналась Крис. — У нас Карл всем этим занимается.

— Понятно.

— Может быть, тогда его спросите?

Детектив глубоко вздохнул, откинулся на спинку стула и сунул руки в карманы. Затем вновь бросил мрачный взгляд на книгу о колдовстве.

— Не стоит пока — дело не срочное. Тем более, у вас дочь больная, и… в общем, не нужно. — Он поставил точку взмахом руки. — Мисс Спенсер, приятно было с вами познакомиться.

— Взаимно, — рассеянно кивнула Шэрон.

— Странно все это. — Киндерман покачал головой. — И невероятно. — Он взглянул на Крис; та уже поднималась со стула. — Что ж, простите. Зря вас побеспокоил. Очень жаль.

— Я провожу вас к двери, — задумчиво отозвалась Крис.

— Не стоит беспокоиться.

— Ну что вы, пойдемте.

— Если вы так настаиваете… Да, кстати, — спросил он, когда они вышли из кухни, — я понимаю, у нас тут, может быть, один шанс из миллиона, и все-таки… Может быть, вы спросите у дочери, не видела ли она в тот вечер мистера Дэннингса в своей комнате?

Крис шла, сложив на груди руки.

— Послушайте, но зачем бы он вообще стал туда подниматься?

— Все правильно. Но согласитесь, если бы британские медики в свое время не задались дурацким вопросом: “А что это за грибок такой?” — у нас с вами сегодня не было бы пенициллина, верно? Спросите ее, очень вас прошу. Хорошо?

— Когда поправится — хорошо, спрошу.

— Вреда не будет, честное слово. А сейчас… — Киндерман остановился у дверей, засмущался вдруг и даже сунул палец в рот. — Ужасно не хочется просить вас об этом, и все-таки…

Крис сжалась, приготовившись к новому удару.

— Просить… о чем?

— Не могли бы вы оставить автограф… для дочери? — Он залился ярким румянцем. Крис захотелось вдруг от души рассмеяться: над странностями непостижимой натуры человеческой… ну и просто от облегчения.

— Конечно. Где ваш карандаш?

— А вот! — Он мигом нырнул обеими руками под пиджак и одновременно вынул замусоленный огрызок и визитную карточку. — Сколько радости-то будет!..

— Как ее зовут? — Крис прижала белый четырехугольник к плоскости двери и подняла карандаш. Наступило замешательство; некоторое время до нее доносилось лишь тяжелое сопение. Крис обернулась. В душе у Киндермана происходила какая-то жестокая борьба.