Евгений Касьяненко - Чужой в раю

— Вообще нет?

— Вообще. Итак, берег моря?

— Да, тропического моря.

— Отлично.

…Сине-зеленый туман вокруг нас рассеялся, и мы оказались на берегу моря. Белый песок, бирюзовое море, сливающееся с небом, и большой разноцветный шатер на берегу среди пальм.

Я ахнул от восхищения.

— Как это произошло? Как мы переместились?

— Боюсь, что мы никуда не перемещались, — сказал Петр Иванович. — Поймите, здесь все иначе. Нужно время, чтобы освоиться.

— А море настоящее?

— Ну, как бы настоящее. Можете поплавать, только не забывайте, что вы плывете.

— А если забуду, то утону?

— Нет, просто пойдете по дну, а я не знаю, какой здесь рельеф дна. Можете где-нибудь застрять среди подводных скал и испугаться. Умереть — не умрете, но ощущения будут схожими.

Вздохнув, я еще раз оглянулся вокруг себя и со скепсисом посмотрел на нового знакомого:

— Не хотите ли вы сказать, Петр Иванович, что все это вокруг создано вашим воображением, которое передалось и мне?

— Частично и моим, и вашим. Мы проверяли — то, что видят перед собой разные люди, несколько разнится. Но это частности. Ни моего, ни вашего воображения не хватит, чтобы представить этот мир, пусть и воображаемый, во всех деталях. Тем более, не хватит знаний о предмете. Вы, к примеру, знаете, как устроена эта сосновая шишка? — Он поднял её с песка. — Или вот эта раковина? В лучшем случае вы вспомните, если хорошо учили химию в школе, что это какое-то соединение кальция. Но какое именно — наверняка не знаете. То есть, на молекулярном уровне не знаете. И я не знаю. Видимо, при наших перемещениях в этом «пространстве» происходит подключение какого-то внешнего источника информации с почти абсолютным знанием о вселенной.

Петр Иванович забросил шишку в море, и она поплыла по волнам, как ей и полагалось.

— Впрочем, если вас интересуют философские вопросы райского бытия, вам лучше поговорить с кем-то из философов. Могу познакомить вас с Лениным, я случайно с ним знаком.

— С Лениным?!!

— Да успокойтесь вы! — снова стал хохотать Иванов, взглянув на меня. — С Владимиром Ильичом Ульяновым. Разве вас должно удивлять, что и он здесь?

От этой новости я минуту приходил в себя, потом робко спросил:

— И как он здесь …поживает?

— Как все. Разве что популярным личностям здесь надоедают больше, чем нам, менее известным. Поэтому они, как правило, ведут себя уединенно. У него есть достаточно интересная теория о том, где мы и что с нами. А если же его не заинтересует общение с вами, можете просто скачать эту теория с его сайта.

— С компьютера? На небесах есть компьютеры?

— И интернет. Пора вам начать объяснять основы здешней жизни. Итак, здесь есть все, что создано к этому моменту на Земле. К примеру, сто лет назад в раю был только телеграф и радио, так же, как и на Земле, а теперь есть и интернет. Только с той разницей, что материальная основа жизни и предметов здесь совершенно иная. Если её вообще можно назвать материальной. Хотя, скорее всего, это тоже какая-то форма материи, но неизвестная ученым на Земле. Вы — марксист?

— Хотел бы надеяться, что да.

— Здесь есть все, что имеется в настоящий момент на Земле. Только по отношению к ней мы выступаем невольными потребителями. Физические опыты здесь производить чрезвычайно сложно и опасно — есть риск взорвать к чертям собачим все эти небеса и нас вместе с ними. Но воссоздать всё уже имеющееся на Земле — можно мгновенно, из ничего. По крайней мере, для нас, субстанций, это выглядит именно так. Хотите мороженое? — В руках у него появились два батончика эскимо. — Полагаю, что им не испортим себе аппетит перед едой, это фруктовое и не очень сладкое.

— Мы бесплодны? — спросил я своего Вергилия, откусывая кусок эскимо малинового цвета, которое ломило зубы холодом.

Петр Иванович кивнул головой:

— В биологическом смысле, да. Во всяком случаи дети здесь не рождаются. И нет большинства из того нематериального, что есть у человека на Земле.

— Чего же?

— Много чего. Например, нет работы как средства существования.

— Но вы же только что были на работе, встречали субстанции с Земли?

— Это только мое хобби. В раю трудно себя занять чем-то полезным для общества.

— Вы сказали, что здесь есть интернет. Значит, можно и связаться с Землей?

— Нельзя. Можно открыть любой земной сайт, можно связаться с любым местным сайтом, но вот обратной связи с Землей нет.

— Почему?

Петр Иванович развел руками:

— Очевидно, так было задумано. Не спрашивайте — кем. Здесь много странного для землянина. Мы даже не знаем, в какой точке пространства находится наш «рай». Параллельный мир, наверное.

— А мы сами — что-то вроде привидений?

— Похоже. Поплаваем или будем пировать?

— Пировать.

— Тогда пошли в шатер.

Я уже не удивлялся, когда в шатре обнаружился все, что принято ассоциировать с попойками почтенных патрициев Древнего Рима. Несколько низких лежанок с подлокотниками, такой же низенький, но громадный по габаритам стол, весь заставленный многочисленными яствами (назвать это просто едой было бы кощунством). В центре стола бил фонтан, изображающий собой писающего мальчика. И в диссонанс к ним в углу шатра стоял …компьютерный стол, правда, тоже изящной работы, на котором небрежно валялись большой ноутбук и беспроводная мышь.

— Извините, Петр Иванович, за глупый вопрос новичка, но как все это мы станем есть и пить, если мы …нематериальны?

— Объясняю. Еда и питье, совершенно очевидно, тоже не материальны. Как и то эскимо, которым мы только полакомились. Видимый, осязательный и вкусовой фантом, создающийся нашим воображением. Но если вы хоть раз в жизни попробовали, допустим, виноград — он отщипнул виноградинку от большой грозди — то у вас в голове остались воспоминания о вкусе винограда. Что и будет воспроизведено, когда вы отправите ее в рот.

Он подкинул виноградинку и ловко поймал ее ртом.

— Черт побери, изабелла, — поморщился мой Вергилий — Я родился в селе, где каждый дом был оплетен этот изабеллой. И воображение мне подсунуло, по умолчанию, как говорят компьютерщики, именно изабеллу. Нужно было запрограммировать себя, что я хочу «Лидию».

Он отщипнул еще виноградинку:

— Ну вот, другое дело. «Лидия».

— А предположим, Петр Иванович, что я никогда в жизни не ел виноград. Тогда что?

— Тогда рай сформирует фантом за вас, только и всего.

— Ну, хорошо, с этим понятно. А как я могу, пардон, набраться градусов от этой выпивки? — я показал на большой кувшин. — Ведь это, как-никак, биологический процесс, когда кровь насыщается алкоголем.

— Э, товарищ писатель, разве вы не знаете, что патриции пили сухое вино, разбавленное водой? Не крепче современного пива.