Ирек Грин - Дневник дьявола

В 1994 году мы были на Кубе. Режим Фиделя вновь пошатнулся, и Кастро в очередной раз дал согласие на эмиграцию нескольким десяткам тысяч людей. Мы разъезжали по острову на армейском джипе в компании человека, столь могущественного, что у нас не только не возникало проблем с властями, которых олицетворяли вооруженные до зубов солдаты, — мы даже не испытывали недостатка в топливе. Из обрывков разговора Фишмана с незнакомцем следовало, что наш проводник, некто Рубен, был офицером известного и ненавидимого всеми «МС» — фанатично преданных диктатору кубинских спецслужб. У меня создалось впечатление, что они с Фишманом давно знают друг друга. Сам Адриан игнорировал мои вопросы, касавшиеся личности нашего проводника. Правда, однажды он обронил что-то вроде:

— Это знакомство дорого нам обходится.

Из дневника можно почерпнуть тоже немного. В обмен на снимок придется отказаться от сотрудничества с итальянцами.

Мне кажется, что Фишман отплатил тем, что организовал какой-то канал контрабанды наркотиков для заинтересованных лиц из «МС», аббревиатуру, которую многие расшифровывали как «Марихуана и Кокаин». Мое предположение подтверждает тот факт, что сразу после нашего возвращения в США он исчез на три недели, а потом сотрудники ДЭА [33] «Управление по борьбе с наркотиками», ДЭА — административный орган США, занимается борьбой с трафиком наркотиков внутри страны, пресечением производства этих веществ в иностранных государствах, а также антинаркотической пропагандой. Организован в 1973 году, подчиняется непосредственно Генеральному прокурору США. во Флориде устроили нам настоящий допрос, правда, на тот момент «Корабль дураков» уже опубликовали пять американских журналов. Впрочем, даже если я ошибаюсь, это было вполне в его стиле. Кроме того, у меня имеются некоторые основания, чтобы предположить, когда именно эта парочка познакомилась.

— Помнишь, как черномазые удирали от нас? — Вопрос Рубена позабавил меня, потому что он сам был черным как гуталин.

— Нет, — ответил Фишман.

— Тогда, когда мы устанавливали единственно верный миропорядок и искореняли племенные традиции?

— Не помню, — медленно и с расстановкой произнес Фишман.

— Все ты прекрасно помнишь… Тогда еще ребята удивлялись, что ты не фотографируешь…

И он все не унимался, а мой шеф наотрез открещивался от этих общих воспоминаний. Мне кажется, Рубен имел в виду Анголу, куда Фидель в свое время направил военный контингент и многочисленную группу советников. Весьма вероятно, что, пока кубинцы и русские защищали нарождающуюся государственность Анголы от иллюзорной угрозы со стороны ЮАР, наш проводник и мой шеф начали проворачивать какие-то темные делишки. Я не помню снимков Фишмана, сделанных в тот период, возможно, потому, что в тот раз все пошло не так, как он себе нарисовал. А на примере истории в Сьерра-Леоне, о которой я, кажется, уже упоминал, становится ясно, что, если что-то не совпадало с тем, что этот ненормальный себе вообразил, то он его просто не фотографировал.

Неделю мы жили у гостеприимного Рубена, в пригороде Гаваны, на белоснежной вилле класса люкс, помнящей еще времена Батисты [34] Фульхенсио Батиста-и-Сальдивар (1901–1973) — кубинский правитель: фактический военный лидер в 1933–1940 годах, легитимный президент в 1940–1944 годах, диктатор (занял должность президента в результате переворота) в 1952–1959 годах. Организатор государственных переворотов 1933 и 1952 годов. Был свергнут в ходе Кубинской революции 1 января 1959 года. . Я скучал, а Фишман чего-то ждал. Время от времени он бросал вопросительные взгляды на нашего хозяина, а тот, не обращая на них никакого внимания, подробно описывал, что будет происходить, когда слухи о согласии Кастро на очередной этап эмиграции подтвердятся.

— Все ринутся бежать, а армия вновь получит приказ прикончить как можно больше тех, кто выберет свободу. Интересно, он решится выпустить каких-нибудь политических из «Бониато» [35] Тюрьма «Бониато» находится в провинции Сантьяго-де-Куба. Открыта в 1945 году, предназначалась для особо опасных преступников — как политических, так и уголовных. Стала известной из-за необыкновенно жестоких условий содержания заключенных. ? Если да, то мне не хотелось бы присутствовать при этом.

— Почему? — спросил я.

— Потому что будет вонять. Говорят, они там мажут себя дерьмом, чтобы их не насиловали обычные заключенные, — ответил он и разразился хриплым хохотом.

Мне стала ясна причина нашего приезда в Антилью. Фишман снова захотел снять какой-нибудь заранее спланированный варварский способ расправы над невинными людьми. Однако в тот раз даже меня ожидал сюрприз. Фотография, которую он сделал, была просто необыкновенной. Сначала мы направились в Никеро, откуда, по информации Рубена, бальсеро — то есть беглецы на плотах и самодельных лодках — могут попытаться добраться до американской военной базы Гуантанамо. Однако, разбуженный однажды ночью Фишманом, я понял, что мы едем на пляжи Карденас. Информация, что Кастро приказал освободить психически больных людей и предоставить им возможность покинуть Кубу, подействовала на меня словно электрический ток. Я сказал Р., что хочу снять именно их. Он разозлился. «Я не могу изменить свои планы, имея в запасе всего двадцать четыре часа!» Мы спорили недолго. Я повысил ставку, и Р. сделал то, что от него требовалось.

Там нас ожидал огромный советский транспортный вертолет, какой-то «Ми». Рубен тепло поприветствовал команду, и несколько солдат, грузивших на борт большие, тяжелые мешки, отдали ему честь. Было жарко и темно. Когда мы сели в вертолет, оказалось, что в мешках находится мокрый песок. По-немецки я заметил, что это довольно примитивный балласт, но Фишман приказал мне заткнуться. Наш полет продолжался менее пятнадцати минут. Я потихоньку переводил Фишману разговоры солдат, которые, перекрикивая работающий двигатель, заключали пари, сколько плотов они смогут потопить. Желая услужить шефу, я спросил, из какого оружия они будут стрелять. «Из этого» — ответил парень, которому на вид было лет девятнадцать, указывая на мешки, а остальные понимающе и от души рассмеялись. Я, подавая Адриану фотоаппарат, попытался перевести ему эту новость, но она не произвела на него никакого впечатления. Он только обронил: «Сам знаю». Моя нога начала страшно зудеть, и я принялся ее расчесывать.

Как раз в тот момент в круг света, вырывавшийся из мощного прожектора, попал плот, на котором находилось около двадцати людей. С небольшой высоты, на которой мы находились, была видна каждая деталь этого жалкого «корабля». Чего там только не было! Палубой служили главным образом двери, укрепленные и соединенные друг с другом множеством досок, палок и кусков пластика, например, сиденьями для унитазов. К необыкновенному сооружению крепилось бесчисленное количество мелких предметов, в том числе пластмассовые куклы, деревянная посуда и столовые приборы. На снимке Фишмана эти вещи выглядели как украшения, которыми была заполнена машина, управляемая безумным водителем. Когда вся сцена под нами оказалась залита светом, а Адриан, которого держал за ноги один из солдат, рискуя собой, высунулся из вертолета и приготовился снимать, находившиеся на плоту задрали головы в том направлении, откуда исходил луч света. Искаженные криком лица, большая часть которых несла на себе следы монголизма [36] Монголизм (синдром трисомии 21, синдром Дауна) — одна из форм хромосомной патологии, при которой чаще всего кариотип представлен 47 хромосомами вместо нормальных 46, причем 21 хромосома, вместо нормальных двух, обнаруживается в трех вариантах. или пластических экспериментов, всматривались в свет. Не все. Некоторые съежились, закрыв голову руками, а их вопли долетали до нас, несмотря на оглушительный рев волн и грохот вертолетных лопастей.