Ирек Грин - Дневник дьявола

— Папа, — спросил я робко, — чем может быть вызвано то, что я не помню никаких событий, случившихся в моей жизни перед тем, как я пошел в среднюю школу?

Отец не ответил. Задумавшись, он всматривался в клубы дыма от своей трубки и, казалось, забыл о моем присутствии. Так что мне пришлось пойти наверх, собрать вещи и, не заглядывая к нему, отправиться вслед за Фишманом.

Зря я рассказал П. историю о том израильском ребенке. Он зацепился за эту тему и задал массу ненужных вопросов.

— Вы любите детей?

— Я люблю покер, женщин и то, чем я занимаюсь. — Я упрекал себя, что в последнее время слишком много болтал.

— Значит, как можно определить ваше отношение к детям?

— А какое это имеет значение?

— Ну… вы спасли того младенца…

— Так поступил бы каждый на моем месте.

— Но иногда вы не оказывали помощь другим! — Старик, не перегибай палку!

— Откуда вам это известно?

— Не знаю, но, думаю, я прав. Однажды сын (ага, это он про меня!) рассказал мне историю со стрельбой в школе. Определенно, воспользовавшись случаем, вы предотвратили трагедию.

— Так оно и было.

— Однако учительницу вы не спасли…

— Я просто не успел. — Спокойствие, только спокойствие!

Здесь мне придется прервать их беседу. История, упомянутая отцом, произошла после нашего возвращения из Румынии. Однако у нее был своеобразный пролог. Я вкратце расскажу вам о ней, потому что дальнейший разговор Фишмана с отцом в ходе того, последнего, сеанса более чем интересен (как жаль, что у меня так мало времени!).

Вы помните серийного убийцу, который в Европе получил прозвище «Шекспир», а в Штатах — «Поэт из Лондона» (из того Лондона, который находится в штате Орегон)? Кажется, та история произошла в конце семидесятых, когда я еще не работал на Фишмана, но, как и все остальные, был потрясен снимком, принесшим Адриану первую Пулитцеровскую премию [37] Пулитцеровская премия — одна из наиболее престижных наград США в области литературы, журналистики, музыки и театра. Была учреждена Фондом имени американского газетного магната Джозефа Пулитцера, скончавшегося в 1911 году. . У того парня было действительно богатое воображение. Сначала он орудовал в Штатах. Полиция Нью-Йорка, обнаружив два первых трупа, старалась скрыть связь между убийствами, отчасти потому, что сама не была уверена, стоит ли объединять их в одно дело. Сначала из реки Гудзон выловили тело жестоко избитой женщины, одетой в подвенечное платье. Смерть была вызвана ударами, нанесенными бейсбольной битой. Судмедэксперты установили, что жертва находилась в реке в течение суток. Рот раздувшейся от воды и подвергшейся истязаниям женщины был заклеен широким скотчем. После того, как клейкую ленту сняли, в ротовой полости был обнаружен листок с надписью:

Было установлено, что несчастная была одета в подвенечное платье и брошена в реку уже после наступления смерти. И все. Вскоре полицейский патруль, прибывший по вызову — соседи услышали доносившиеся из дома крики, — обнаружил на полосатом черно-белом ковре избитую женщину. Она была мертва. А еще у нее не было рук. Ровно отрезанные ладони нашли в ванной, точнее — в закутке, где находился умывальник. Окровавленные, они лежали в раковине, а сверху на них капала вода из слегка отвернутого крана. Между пальцев жертвы торчала карточка. На ней виднелись слова:

Какой-то умник вспомнил Леди Макбет, и копы сдрейфили. Именно тогда кто-то обронил: «Шекспир чертов!» Очередное жуткое открытие подтвердило факт существования серийного убийцы, чьи мотивы оставались неясными, так как жертвы не были связаны между собой. В Гарлеме у забитой насмерть обнаженной женщины на спине была надпись:

У копов уже не осталось сомнений. Психопат, извращенец. Никаких улик, только одна, объединяющая все преступления деталь — трагедии Билла из Стратфорда-на-Эйвоне. Сексуальный мотив отсутствовал, зацепиться было не за что. И тогда как гром среди ясного неба: английская полиция начала следствие по делу об убийстве — мне кажется, повествованию не стоит добавлять остроты, — владельца ломбарда, жестоко избитого бейсбольной битой и вскоре скончавшегося от полученных ран. Однако когда его обнаружили, он был еще жив и без остановки бормотал: «Венецианскому купцу с Фортуной сделка не к лицу, венецианскому купцу…» и так далее.

Какой-то сообразительный инспектор в Скотланд-Ярде сопоставил факты. Правда, янки помалкивали о Шекспире — и, что удивительно! — общественность не вспомнила про убийства в Нью-Йорке, однако полицейский мирок заволновался, а, значит, упомянутый инспектор связался с коллегой за океаном и поделился сенсацией. Уверенности в том, что совершивший эти преступления является одним и тем же лицом, все еще не было, но согласно принятой версии свихнувшийся «Поэт из Лондона» и был «Шекспиром», который заставил владельца ломбарда перед смертью выучить процитированное выше двустишие. Версии о простом совпадении или о копировании американского образца каким-то негодяем (прошу прощения за это определение, но я на дух не выношу убийц-интеллектуалов) отбросили по тому, что в тот момент о нем еще никто не знал. И тут на сцене — эта метафора здесь вполне уместна, в конце концов, девизом «Глобуса» [39] «Глобус» — один из старейших театров Лондона, с которым связана драматическая и актерская деятельность У. Шекспира. было: «Весь мир — театр», — появился Фишман.

— Мы с тобой похожи, я хочу, чтобы ты помог мне, — доносился голос из трубки, — везде кто-то кого-то убивает…

— Где? Каким образом? О чем речь и кто говорит?

— Меня, кажется, прозвали Шекспиром.

Я бросил трубку. Он вновь позвонил.

— Лучше выслушай меня!

Он рассказал интересные вещи.

— Позвони мне завтра в это же время. Я все проверю.

И Фишман проверил, а через неделю был уже в Лондоне.

– Они дают представление. Я буду зрителем у них, при случае, быть может, и актером [40] У. Шекспир. Сон в летнюю ночь. (Пер. Т. Щепкиной-Куперник.) .

Наш неуч и бродяга не знал, что это была цитата из «Сна в летнюю ночь».

— Когда?

— Сегодня ночью. Я позвоню позже, жди меня в гостинице.

— Подожди… Кто умрет?

— Мы увидим самоубийство слепого Глостера. Того, который предрек, что весь мир будет разрушен.