Стивен Кинг - Игра Джеральда

Пальцы сочились кровью. Ее предплечье было покрыто кровавыми потеками, напоминающими яркую алую краску. Джесси согнула руку, а потом опустила ее вниз, как она уже дважды до этого делала. Наручник соскользнул… скользнул еще немного… а потом снова отскочил вверх. Он был остановлен сплетением костей под большим пальцем.

— Нет! — выкрикнула Джесси и рванула браслет вниз. — Я отказываюсь умирать подобным образом! Ты слышишь меня? Я ОТКАЗЫВАЮСЬ УМИРАТЬ ПОДОБНЫМ ОБРАЗОМ!

Наручник зарылся в кожу немного глубже, и одно мгновение Джесси была почти уверена, что больше чем на миллиметр он уже не продвинется, а в следующий раз браслет сдвинется, когда какой-нибудь прокуренный полицейский откроет его и снимет с ее мертвого тела. Она не могла сдвинуть его, никакая сила в мире не могла сдвинуть его с места, ни Божественные ангелы, ни посланцы ада не могут сдвинуть его.

Затем с внешней стороны запястья возникло ощущение сильного жара, и наручник дернулся немного вперед. Потом он замер, затем снова начал передвигаться, распространяя горячее электрическое покалывание, переходящее в невыносимое жжение, которое сперва опоясалъ ей руку, как браслет, а потом впилось в нее, как мириады разозленных муравьев.

«Я сдираю кожу с руки, — подумала Джесси. — О Господи! Я сдираю кожу с руки, как кожуру с апельсина».

— Давай! — с яростью прикрикнула она на наручник. В этот момент наручник стал для нее живым существом, таким же ненавистным, вцепившимся в нее множеством зубов, как минога или взбесившаяся ласка. — О, неужели ты никогда не отпустишь меня?

Наручник соскользнул немного дальше, чем в ее предыдущих попытках, но все равно он крепко держался, тупо отказываясь преодолеть эту четверть (теперь, возможно, восьмую часть) дюйма. Окровавленный кружок стали охватывал теперь полоску кожи, обнажая блестящие переплетения сухожилий цвета свежих слив. Тыльная сторона руки напоминала курочку, с которой содрали поджаренную корочку. Постоянное давление вниз расширило рану, превращая ее в окровавленную расщелину. Джесси не оставляла мысль о последней попытке выдернуть руку и освободить себя. К тому же наручник, медленно, но все же продвигаясь, — по крайней мере, ей так казалось, — снова замер. На этот раз он замер намертво.

«Ну конечно же, Джесси! — выкрикнула Сорванец. — Посмотри на руку, у тебя же завернулась кожа. Если бы ты снова могла распрямить ее!»

Джесси вскинула руку вперед, снова опуская браслет на запястье. Затем, не успев даже подумать о новой судороге, она из последних сил дернула наручник. Дикая боль пронзила руку, когда он впился в кусок живого мяса между запястьем и ладонью. Вся содранная кожа сочилась кровью. На мгновение эта вязкая масса задержала наручник, а затем загнулась под сталью с тихим хрюканьем, обнажая кость, но этого было достаточно, чтобы наручник остановился. Джесси потянула сильнее. Ничего не случилось.

«Вот так, — подумала она. — Никакой возможности».

Потом, когда она уже совсем было решилась расслабить выгнутую руку, наручник преодолел небольшой выступ, так долго остававшийся неприступным бастионом, скользнул по пальцам и звякнул о деревянный столбик кровати. Все произошло настолько быстро, что Джесси сначала даже не поняла, что это случилось. Ее рука уже мало походила на то, что могло принадлежать человеческому существу, но это была ее рука, и она была свободна.

Свободна.

Джесси перевела взгляд с пустого окровавленного наручника на свою искалеченную руку, лицо постепенно принимало осмысленное выражение. «Похоже на птичку, влетевшую в некую фабричную машину, а затем выскользнувшую с другого конца, — подумала она. — Но теперь на мне уже нет наручников». Их уже действительно нет.

— Не могу поверить этому, — прокричала она. — Не могу…

«Не обращай на это внимания, Джесси. Тебе нужно спешить».

Джесси оглянулась, как человек, только что выкарабкавшийся из наркотического забытья. Спешить? Да, конечно. Она не знала, сколько потеряла крови — наверное, целую пинту, судя по пропитанному кровью матрасу и ручейкам, стекающим с перекладины изголовья кровати, — но она знала, что если потеряет слишком много крови, то потеряет сознание, а от обморока до смерти — один шаг.

«Этого не случится, — подумала Джесси. Это снова был твердый, как железо, голос, но теперь он уже принадлежал не кому-нибудь, а ей, и это открытие наполнило Джесси ощущением счастья. — Я не для того пережила весь этот ужас, чтобы умереть. Я не видела бумаг, но я вполне уверена, что этого нет в моем контракте».

«Хорошо, но твои ноги…»

В этом напоминании она не нуждалась. Джесси не стояла на ногах двадцать четыре часа, и, несмотря на все попытки поддерживать их в рабочем состоянии, не стоило возлагать на них слишком большие надежды, по крайней мере в самом начале. Их может свести судорогой, они могут подкоситься, а может быть, и то и другое одновременно. Кто предостережен, тот вооружен… Конечно, за всю жизнь она получила множество подобных советов, но то, что она когда-либо видела по телевизору или прочитала в «Ридерз Дайджест», не подготовило ее к тому, что она только что совершила. Однако она должна быть предельно осторожной.

Джесси повернулась налево, волоча правую руку, как хвост воздушного змея или как выхлопной газ из трубы старенького автомобиля. Единственная часть, чувствовавшая себя абсолютно живой, была тыльной стороной руки, где горело огнем переплетение сухожилий. Боль была ужасной, и чувство того, что ее правая рука требует развода с остальным телом, было невыносимо, но все эти ощущения терялись в потоке нахлынувшего триумфа и надежды. Джесси переполняла почти божественная радость оттого, что она может перекатиться по кровати, и никакие наручники не смогут помешать ей. Еще одна судорога пронзила тело, вонзая свое жало в нижнюю часть живота, но Джесси не обратила на это никакого внимания. Могла ли она назвать свои чувства радостью? Это был экстаз. Полнейший экст…

«Джесси! Край кровати! Господи, остановись!»

Это не было похоже на край кровати, скорее, это было похоже на край мира на тех старинных картах времен Колумба.

«За ним обитают монстры и вурдалаки, — подумала Джесси. — Остановись, Джесс!»

Но тело не подчинилось команде, оно продолжало свое движение, и Джесси, едва успев повернуть руку внутри левого наручника, соскользнула с края кровати. Ступни с глухим звуком ударились об пол, но вскрикнула она не только от боли. Наконец-то ее ноги коснулись пола. Они действительно были на полу.

Скольжение наконец прекратилось. Зажав левую руку между грудью и кроватью, Джесси чувствовала, как, пульсируя, кровь стекает по ее груди.