Елена Гладышева - Проклятье на последнем вздохе или Underground

— Вот и спасли мы с тобой две ангельские душки, — разговаривала сама с собой Анна, капая себе в стакан валерьянку, — А на долго ли?

Она вопросительно посмотрела на, дремавшую на диване, дочь.

— Мам, а может мы этим и выполнили своё предназначение? — сквозь сон невнятно произнесла Рита.

А Ленки всё не было. Она объявилась только утром, когда среди ещё дымящихся головешек и обгоревшего фундамента, милиционеры осматривали пожарище, пытаясь установить причину возгорания.

Тут же щёлкал фотокамерой молодой корреспондент местной газеты.

Ленка, почувствовав себя центром внимания, дыша на всех винным перегаром, с удовольствием раздавала интервью, из которых трудно было что — либо понять, как ни старалась она различными жестами и ненормативной лексикой помочь своим объяснениям.

И причиной пожара посчитали замкнувшую электропроводку. Хотя было не понятно, как среди одних головешек это смогли определить?

А Ленке было без разницы. Её в этой истории напрягало только одно: где они будут жить, когда мужа выпишут из больницы?

После того, как её Коленьку упрятали в психушку, она хотела пойти в милицию и рассказать всё про их крысу — благодетельницу. Но её остановила младшая сестра:

— Что ты там расскажешь, как на ворованные крысой деньги вы шиковали? Даже, если она клад расхищала, то вам только двадцать пять процентов полагалось, а не всё! Молчать надо было, а не хвастаться спьяну! Если задумаешь пойти сдаваться, то сначала о детях подумай! Кому они нужны будут, когда тебя за соучастие в воровстве привлекут?

И Ленка тогда запила по — чёрному. Толи из жалости к мужу, толи от страха за себя. И покатилась всё ниже и ниже.

К концу дня, после общения с милицией и с прессой она — потерпевшая мать двоих малолетних детей напомнила о себе и соседям, пройдя по их домам с протянутой рукой. Добрые люди, как всегда помогли ей вещами и деньгами, и Ленка снова надолго исчезла, подбросив своего старшенького своей младшей сестре.

— Жизнь слишком коротка, что бы заморачиваться на всякие мелочи, — вспоминала Ленка слова своего ненаглядного Коленьки, философствовавшего в перерыве между своими запоями. — Надо успеть взять от неё всё, что она может дать!

— Как легко она живёт, — думала про Ленку Рита. — И всё ей по барабану. И вообще вокруг столько людей и не у всех всё ладится, но они как — то подстраиваются и даже ухитряются быть счастливыми.

А в её семье вокруг бабушки, мамы, её покойных дядей, вокруг неё самой постоянно образуется свой собственный, будто специально подогнанный под них ад, от которого некуда деться и от него нет никакой защиты!

Устраиваясь на оборонный завод, Рита не знала, что там, кроме высокой зарплаты, есть ещё и особый отдел, где на каждого работника заводится досье, в котором фиксируется чуть ли не каждый его шаг. С такого предприятия работник выходит либо на пенсию, либо его увольняют по статье, что, как и уход по собственному желанию оставляет немало вопросов и о нём сразу информируется специальный отдел КГБ.

И лейтенант Мухин под покровом позднего, безлунного вечера снова решил посетить дом Милёхиных, о котором он старался забыть. Тем более, что на работе его отсутствия всё равно никто бы не заметил. Там шла перестановка кадров и царила полнейшая неразбериха.

На жилой половине Милёхиных готовились ко сну. Слышимость через подпол была, если не идеальная, то вполне сносная. Хотя находиться в этом, довольно мрачном и жутком месте было не просто.

От духоты и смрадного, спёртого воздуха у Мухина со лба потек противный, липкий пот.

Из разговора он понял, что семья, которую он с некоторых пор начал опекать, собирается куда — то уезжать, но билетов они ещё не заказали.

— Куда и почему они решили уехать? Ведь мальчик учится, а учебный год только, что начался, — это показалось Мухину довольно странным обстоятельством. Их отъезд больше походил на бегство.

Конечно, можно было вызвать Риту в контору и допросить. Но у него на неё ничего не было — лишь одни домыслы. И он не хотел, что бы коллеги что — то пронюхали о его, теперь уже ставшим «авантюрным», расследовании.

Он подслушивал довольно долго. Ведь Милёхины об этом не догадывались и могли разговаривать свободно. Не шпионы же они, в конце концов, что бы использовать тайные шифры, коды и пароли? Но он так ничего и не понял. Было ясно только одно, что без какой — то тайны здесь не обошлось.

Дышать становилось всё труднее. Мухина мутило. И ему очень хотелось быстрее выбраться на воздух!

Вернувшийся с прогулки Егор перекинулся с матерью несколькими словами таким сонным голосом, что, похоже, тоже быстро заснул.

— А вот с ним можно будет поработать и насильственная акция здесь не понадобится, — решил Мухин. — Но завтра. Нужно будет встретить его после школы и лишь немного поприжать.

Как это сделать — для Мухина был не вопрос. Он был хорошим специалистом в своём деле. А сейчас пора уходить, надо ещё успеть на последний автобус.

Мухин выбрался из подпола, вышел во двор, но лезть через забор не счёл необходимым. В соседних домах света уже не было, улица так же была пуста и Мухин неторопливой походкой вышел через калитку Милёхиных и пошёл вниз по улице.

— Это что ещё за фраер нарисовался? — удивился Толян, давно не видевший Риту и как раз сегодня решивший навестить её именно ночью. Ведь так ей страшнее будет, испугается — глядишь и брыкаться перестанет. Или, опасаясь за своего «щенка» станет сговорчивее.

Толяна очень задело её надменное отношение к нему — неотразимому!

— Подумаешь цаца какая? Видал я таких! Передо мной кобенится, а мужик — то от неё ночью, крадучись вышел, видать, что не свободный. Все они сучки одинаковые! — Его рот расплылся в кривой усмешке, обнажив позолоченную фиксу.

Толян неслышно прошёл за Мухиным до самой автобусной остановки и зашёл в автобус вслед за ним. Народа на последнем рейсе было мало и Толян сел сзади Мухина, у которого от дурящего, гнилостного запаха подпола ещё не отошла голова.

— Ах, ты, ещё и легавый? — затряслась ненависть в груди Толяна, когда он увидел, что Мухин показал кондуктору корочки.

Он испытал чувство, близкое к тому, будто — бы его пнули ногой в живот. Такого коварства от Риты он не ожидал.

Припозднившиеся пассажиры понемногу выходили на остановках. В салоне их осталось только двое. Один из них сонно глядел в окно, а другой — низко наклонив голову, клевал носом.

Уставшая за смену, кондукторша тоже задремала на своем персональном сиденье. И шофер в целях экономии убавил свет в салоне автобуса.

Подъезжая к очередной остановке, он глянул через зеркальце в салон. Пассажир, сидевший сзади, поднялся, собираясь сойти. Наверно он был пьян и немного завалился на, сидящего перед ним, мужчину. Но лишь на мгновение. Потом он качнулся к открывшейся двери и соскочил на тротуар.