Сакс Ромер - Ведьмино отродье

Он опять встал и начал беспокойно двигаться.

— С той декабрьской ночи, — продолжал лорд, — миновало почти тридцать пять лет, но я по-прежнему дрожу, вспоминая! В замке Дун устроили бал, но сам я уже несколько недель под руководством отца готовился к предстоящему испытанию. Многие знали о существовании семейного проклятия; поэтому, когда в полночь отец отвел меня в старую библиотеку, гости с некоторой опаской смотрели на нас. Боже мой! Доктор Кеан, мне очень тяжело вспоминать, но я рад, что теперь я могу кому-то рассказать о произошедшем!

Было видно, что лорд с трудом справляется с охватившим его волнением, но голос Лэшмора оставался тихим и спокойным:

— Отец задал мне полагающийся вопрос о том, молился ли я, чтобы Бог даровал мне силу. Конечно же! Его серьезное лицо побледнело, он запер дверь и из шкафчика за древним камином — я даже не подозревал, что там есть шкафчик, — достал громоздкий ключ, выкованный много веков назад. Потом мы вместе вынули книги из одного из стеллажей.

Даже пустой, он оказался очень тяжелым, и мы приложили много усилий, прежде чем нам удалось сдвинуть его. Когда же дело было сделано, мы увидели, что стена за ним закрыта деревянными панелями. Книжный шкаф не передвигали уже лет сорок и обнажившийся участок был

серым от пыли, скопившейся за годы, прошедшие с двадцать первого дня рождения моего отца.

На центральной панели обшивки висел семейный герб, изображение шлема на котором выдавалось вперед и представляло собой подобие ручки. Отец взялся за него и повернул, всем своим весом надавив на то, что казалось стеной. Скрипнули петли, и стена сдвинулась вглубь, впустив в библиотеку запах сырой земли. Взяв заранее приготовленную лампу, отец вошел в открывшуюся нишу и жестом пригласил меня следовать за ним.

Мы спускались по грубым каменным ступеням, а потолок был так низок, что мне пришлось пригнуться. Дошли до угла, повернули и продолжили спуск. В то время ров был все еще заполнен водой, и даже если бы я по расположению лестницы не знал, куда мы идем, я мог бы догадаться, что мы под ним: из щелей между плитами потолка сочились капли, а воздух был влажным и очень холодным.

Короткий коридор, начавшийся у основания лестницы, вел к массивной, обитой железом двери. Отец вложил ключ в замочную скважину и, держа лампу над головой, обернулся и посмотрел на меня. Он был смертельно бледен.

«Собери все свое мужество», — сказал он.

Отец пытался провернуть ключ, но на это ушло много времени, так как замок проржавел. Наконец, а был он крепким человеком, его усилия увенчались успехом. Дверь открылась, и в коридор ворвалась невыносимая вонь. Никогда такого не чувствовал, ни до, ни после этого.

Лорд Лэшмор промокнул лоб платком и продолжил рассказ:

— Первое, что я увидел в свете лампы, показалось кровавым пятном, расплывшимся по стене прямо передо мной. Потом я узнал, что это всего-навсего грибок, хотя и редко встречающийся, но тогда я был ошеломлен.

Перейдем к тому, зачем мы пришли: мне не терпится закончить эту историю. Отец остановился при входе в жуткое помещение; рука, державшая лампу, даже не дрогнула. Я заглянул ему за плечо и увидел… его.

Доктор Кеан, три года, днем и ночью, это зрелище преследовало меня. Три года, днем и ночью, стояло перед глазами жуткое лицо — бородатое и ухмыляющееся лицо Пола Дуна. Он лежал на полу темницы, сжав кулаки и изогнувшись, как в агонии. Лежал там столетиями, и, Бог мой свидетель, плоть еще не сошла с его костей.

Кожа пожелтела и иссохла, явственно выступили кости, но ужасное, кошмарное лицо все же можно было узнать. Черные волосы походили на гриву, длинную и спутанную, брови были невероятно густы, а ресницы прикрывали скулы. Ногти на пальцах… Нет, я избавлю вас от их описания! Посмертная ухмылка полностью обнажала зубы — белые сверкающие зубы с двумя волчьими клыками.

Его пригвоздили к земляному полу осиновым колом, забитым сквозь грудину. Он так и остался лежать на месте, где его настигло ужасное орудие. Следует знать, что кол в нечестивца воткнули спустя год после его смерти!

Не помню, как я добрался до библиотеки. Я уже был не в состоянии присоединиться к гостям, впрочем, я не мог никого видеть и спустя много дней. Доктор Кеан, три года я боялся, боялся людей, боялся спать, но больше всего я боялся себя, зная, что в моих венах течет кровь вампира!

Несколько минут оба молчали. Лорд Лэшмор сидел, глядя в пустоту и вцепившись в собственные колени. Доктор Кеан заговорил первым:

— Определенные качества четвертого барона обнаружились уже… после смерти?

— В округе за год умерли шестеро, — ответил Лэшмор. — По общине поползли слухи о вампирах. Пятый барон, сын Пола Дуна, пытался игнорировать их, пока мать ребенка, погибшего ребенка, не проследила за убийцей — человеком или его подобием — до ворот семейного склепа Дунов. Ночью, в тайне, сын Пола Дуна пришел в склеп и обнаружил… тело. Прошло двенадцать месяцев после похорон, а покойный ничуть не изменился. Его перенесли в подземелье, в Средние века служившее пыточной: крики оттуда никому не слышны — и древний ритуал убийства вампира был завершен. Больше потусторонний гость не тревожил округу, однако…

— Однако, — спокойно продолжил доктор, — вампирские черты он унаследовал от колдуньи Мирзы. Расскажете?

Глаза лорда лихорадочно сверкнули.

— Откуда вы знаете, что она была колдуньей? — сипло спросил он. — Это тоже семейная тайна.

— И останется ею, — заверил Кеан. — Но мои исследования завели меня далеко; я знаю, что Мирза, жена третьего барона Лэшмора, при жизни практиковала черную магию, а после смерти также обратилась в упыря. Муж застал ее во время одного из богопротивных деяний и отсек ей голову. Он долго ее подозревал и не только сохранил рождение сына в секрете, но и изолировал его от матери. Второй брак оказался бездетным, и сын Мирзы стал бароном Лэшмором, а после смерти, как и мать, превратился в вампира. Лорд Лэшмор, проклятие рода Дунов не исчезнет, пока его источник, еврейку из Польши, не постигнет та же участь, что и ее сына!

— Доктор, мы не знаем, где муж спрятал тело. Он умер, не раскрыв тайны. Вы полагаете, что вся эта чертовщина может повториться? Боже мой! Вы сводите меня с ума.

— Я не считаю, что спустя несколько поколений, не затронутых проклятьем, вы вдруг станете вампиром, но я думаю, что дух, нечистый и кровожадный дух женщины-вампира, по-прежнему бродит по земле. Сын был освобожден, и, кажется, вместе с ним ушло и родовое проклятье, однако его мать не освободили. Тело было обезглавлено, но душа упыря никуда не денется, пока не будет исполнен древний ритуал.

Лорд Лэшмор провел рукой по глазам.