Валерий Михайлов - Комедианты

– Они что, тоже через эту дыру туда ходят? – спросил я чуть слышно Каменева.

– У них есть парадный вход.

– Понятно. А мы, значит, через вход для прислуги.

– Скорее, через слуховое окно или канализацию.

– А откуда ты узнал об этой калитке?

Он оставил мой вопрос без ответа.

Вообще это скорее напоминало один из моих снов. Заброшенный склад на краю города, готовый вот-вот рухнуть от малейшего дуновения ветерка. Тёмный сырой подвал. Разобранная кирпичная кладка, за которой начинается хрен знает как появившийся ход в подземелье… Одним словом, фантастика.

– Словно кто-то специально всё это делает, – продолжил я мысль, но уже вслух.

– Ты о чём?

– Да обо всём этом. Тебе не кажется, что эту дырку здесь сделали специально для нас?

– А ты ещё в этом сомневаешься?

– Эксперимент?

– Хрен его знает. Или ты думаешь, кто-нибудь понимает, что в данном случае стоит за словом эксперимент?

– Не понял?

– Слишком много всего закрутили. Нарвались на ряд необъяснимых явлений, которые назвали экспериментом. Затем его мистифицировали. Как и многое другое.

Он хотел уже развить свою тему и дальше, но вовремя осекся. Мы находились под небольшим окошком, из которого доносился шум.

– Больше ни слова.

Каменев аккуратно убрал решётку, и мы выбрались в уже достаточно приличный коридор. Он был похож на подземелья средневековых замков. Правда, картину средневековости портили идущие вдоль стен кабеля и трубы, но если всё это хорошенько задекорировать…

– Стой, – еле слышно приказал мне Каменев.

Я мгновенно отреагировал. Всё-таки неплохо он меня вышколил за это время.

Мы прижались к стене и стали думать зону безопасности. Оказывается, эти штуки можно создавать и направлять усилием чего-то там в сознании.

– Пошли.

Теперь надо было двигаться как можно тише. К сожалению, на звуки и (о боже!) запахи наше умение не распространялись. Несколько минут мы осторожно двигались вдоль стены, пока не оказались у входа в помещение, которое я видел во сне. Та же огромная зала, выложенная белым мрамором. Небольшое возвышение у дальней стены, круглый бассейн радиусом метра полтора. Грандиозный, абсолютно прозрачный цветок лотоса посреди бассейна. Даже огонь горел в цветке лотоса, как в моём сне. Только вместо факелов были электрические светильники, создающие атмосферу полумрака. Идеальное место для дискотеки, почему-то подумалось мне. В зале были люди. Двенадцать человек, а не пятьдесят, как во сне. Да и одеты они были в самую обычную одежду. Вот только лица были закрыты одинаковыми масками. Карнавал, да и только. Как и во сне, они читали молитву на непонятном языке. Стоял чересчур сильный гул, чтобы можно было услышать наше присутствие.

Зона безопасности удачно расположилась в одном из углов залы, и мы незаметно пробрались туда.

Молитва резко оборвалась на полуслове. В наступившей тишине был слышен каждый шорох. Попробуй мы сейчас хоть пошевелиться…

Тишина продолжалась около минуты, затем люди в длинных чёрных балахонах внесли в залу странную помесь разделочного стола и раскладушки. Установив приспособление, они чинно удалились. Другие так же одетые люди (они встретились у входа) ввели под аккомпанемент собственных шагов отца Маги. Он был немного бледнее обычного, но выглядел спокойным. У меня сжалось сердце. Отец Маги – Редактор! Это объясняло если не всё в нашей с ней размолвке, то, по крайней мере, многое. Балахонщики (так я окрестил для себя этих церемониймейстеров) ловко уложили его на приспособление так, что руки ниже локтей и ноги ниже колен оказались навесу. Вот уж действительно Прокрустово ложе. Затем под руки и ноги поставили что-то вроде специальных тазиков. Проделав все это, балахонщики удалились.

К алтарю приблизилась женщина, буквально излучающая силу и власть, несмотря на невысокий рост и изящное сложение. Балахонщик, преклонив колени, вручил ей небольшой меч. Ни слова не говоря, она повернулась к Редактору и, ловко взмахнув мечом, отсекла ему кисть правой руки. Хор грянул мрачный гимн, а женщина стояла и смотрела, как кровь наполняет тазик. Затем пение стихло, и жрица, обойдя алтарь, вновь взмахнула мечом. Вновь зазвучало пение. Эта сцена повторилась ещё два раза с той лишь разницей, что после того, как она отсекла ему вторую ногу, пение не кончалось до тех пор, пока не перестала течь кровь. Тогда жрица положила меч на Редактора остриём вниз. Это послужило сигналом для балахонщиков, которые торжественно вынесли красивой работы большую чашу, скорее всего, из золота, куда слили кровь. С чашей в руках они опустились перед жрицей на колени, а она принялась читать молитву. Затем она вылила большую часть крови в цветок лотоса, который тут же окрасился в рубиновый цвет. После чего она пригубила из чаши и бережно передала её остальным участникам этого действа.

– Пойдём, – сказал Каменев, – остальное можно не смотреть.

Мы выбрались из пещеры, и только тогда я понял, что дрожу.

– Как ты? – спросил он, пристально посмотрев на меня.

– Трясёт, как при гриппе. Горячка, как у героев Достоевского.

– Ничего, это пройдёт.

– Скажи, она знала?

– Кто?

– Ну, когда все ещё было хорошо и ни о каком эксперименте…

Я боялся произнести имя Маги, словно это могло навлечь на неё беду.

– Она ничего не знала, да, наверно, ничего не знает и сейчас. Эти ребята умеют убеждать.

– …И запомни, – напутствовал меня Каменев, наверно, уже в десятый раз за день, – нельзя недооценивать Дюльсендорфа. Он хищник, настоящий хищник. Он боец, зверь по имени человек, опасный и коварный враг. Его не интересуют такие понятия, как добро и зло, хорошо и плохо, человечность и бесчеловечность. Ему плевать. Единственным руководством к действию для него служит целесообразность, эффективность и требования эксперимента. Он не герой. Героям вечная память. Посмертно. Никто так не склонен к вымиранию, как герои, ибо у них вдруг выключается инстинкт самосохранения. Грудью на амбразуру, с гранатами под танк… И всё. И нет больше героя. Хищник – стратег. Он выжидает, притворяется, усыпляет бдительность и, только перехитрив, обезвредив противника заранее, наносит удар. Удар и уход в сторону, в безопасное место, но уже с добычей. Хищник может и убежать, показать трусость, показать видимую слабость, герой – никогда. В результате чего герои в силу своей стратегической неповоротливости оказываются в зубах у хищников. Таковы правила этой игры, а правила он усвоил давно. И ещё, он слишком долго работал под прикрытием правительства, впитывая в себя все его хитрости.

Каменев замолчал, чтобы перевести дух и наполнить рюмки.

– Он работал на правительство? – спросил я, выпив и тщательно закусив хрустящей квашеной капустой.