Валерий Михайлов - Комедианты

Он видел как бы со стороны, как враг, так и не найдя объект агрессии, покинул его сознание, как люди в белых халатах вытащили его из камеры, как долго потом сканировали его мозг. Он видел, как его погрузили в вертолёт, как выгрузили в далёком лесу и аккуратно опустили в пещеру. И только там он позволил себе прийти в сознание.

В пещере недалеко от него лежал волк. Это был матёрый самец, который долгое время был грозой округи. Состарившись, он решил выйти к людям – волк не может совершить самоубийство. Но вместо охотников его взяли экспериментаторы. Вместо пули он получил железную клетку и сытный рацион. Мальчик настолько хорошо чувствовал волка, что практически стал с ним единым целым.

В этом и заключался так называемый секрет терапии: в пещере странным образом происходило слияние сознаний всех, кто оказывался там в одно время. Превращение в зверя происходило достаточно просто: сначала промывались мозги до полного уничтожения памяти и личностных свойств, затем несколько дней в пещере с животным.

Вот только с ним процедура дала сбой. Электромагнитный сигнал не только не уничтожил его сознание, но наоборот сделал его более гибким и сильным.

Волк тяжело дышал. Он хотел покоя. Абсолютного покоя. Он умер быстро и безболезненно – мальчик легко остановил его сердце усилием воли, впитав предварительно до последней капли всё то, что раньше было волком.

Так, скорее, вопреки, чем благодаря технологии проекта на свет появился человек по рождению, дром по воспитанию и волк по слиянию. Чего можно ждать от подобной гремучей смеси, не знал никто.

Вернувшись домой, Алексей плотно поужинал, выпил минеральной воды без газов (другие напитки он обычно не признавал), после чего спустился в глубокий подвал. Подвал был двухэтажный, сухой, с хорошей вентиляцией. Здесь не было ни банок, ни обычного для подвалов домашнего хлама. Даже полок, и тех не было. Голые стены и земляной пол. Подвал был устроен так, что туда не проникали ни свет, ни звук. Александр разделся, выключил свет и лёг прямо на земляной пол. Он лежал и смотрел в темноту. Тело расслаблялось, мысли замедляли свой бег, чувства успокаивались. Он превращался во тьму…

Моргана приезжала к нему дня за три до смерти. Было уже за полночь, когда возле дома остановился её аккуратный автомобиль. Она вошла без стука, не говоря уже о телефонном звонке. Такие вещи не позволялись никому, но Моргана…

– Не помешала? – спросила она.

– Ты никогда не мешаешь.

– Ночь всё-таки.

– Забыла, кто я?

– Как поживаешь?

– Как обычно… Ты чем-то встревожена?

– Да нет, устала просто… Давай я сварю кофе. А потом… хочу ночную прогулку.

– Как скажешь.

Моргана варила кофе, а он смотрел… Действительно, было что-то не так. Она изо всех сил пыталась быть такой, как обычно, но он… Он чувствовал любую фальшь, и она это знала. Это могло означать только одно: картина благополучия предназначалась кому-то ещё, третьему, незримому участнику их встречи, которому совсем не надо было знать…

– Готово.

Моргана ловко разлила кофе по чашкам.

– Жаль, что у тебя нельзя курить.

– Извини. Это я не могу позволить даже тебе.

– Это я так, бурчу.

– Куда бы ты хотела пойти?

– Никуда. Вернее, куда глаза глядят. В последнее время было много работы. Слишком много работы для мозга и почти ничего для тела. Пора восстановить равновесие.

Ночная деревня была словно вымершей. Нигде не горел свет. На улицах (какое неподходящее названия для почти непроходимых участков между домами) не было ни души. Даже собаки предпочитали молчать. Моргана взяла его под руку.

– Тихо как.

– Здесь всё затихает с заходом солнца.

– Ни пьяной молодежи, ни мотоциклистов…

– Здесь почти никто не живёт…

Во дворе одного из заброшенных домов под огромной ивой стояла лавочка.

– Давай посидим?

– Пойдём.

– Надеюсь, здесь ты мне позволишь курить?

– Моргана, я…

– Знаю. – Она провела рукой по его голове.

Моргана долго вертела сигарету в руках, словно не знала, что с ней делать. Наконец, она закурила, выпустила из носа дым… Сигарета так и осталась тлеть в руке. Моргана задумчиво смотрела на огонёк сигареты, словно была совершенно одна. Алексей не мешал. Сигарета давно успела потухнуть, когда Моргана бросила на землю окурок.

– Знаешь, – сказала она, – мы можем больше не увидеться… Не перебивай. Ты сам всё поймёшь. И тогда… В общем, я хочу, чтобы ты понял… здесь всё не такое, как выглядит. И ещё… Они не виновны.

– Кто они и в чём не виновны?

– Ты поймёшь. Скоро ты сам всё поймёшь. И тогда… – она закурила новую сигарету, – тогда выполни мою просьбу.

– Говори.

– Не спеши выполнять приказ. Хорошо?

– О чём ты?

– Сейчас тебе лучше не знать. Иначе… Когда нужно, ты сам разберёшься… во всём.

– Хорошо. Будем считать, что тебе видней.

– Вот именно. Мне виднее. Да, если спросят… Я приезжала. Этого от них не утаить. Была уставшей и немного нервной. Но не более. Ты понял? – Она пристально посмотрела ему в глаза.

– Как скажешь, Моргана, как скажешь.

– А теперь проводи меня до машины.

Вот, значит, о чём была речь…

Его всегда забавляли попытки авторов детективных романов объяснить гениальность своих героев высоким развитием логического аппарата. Лучшие из них, правда, описывали практически медитативное поведение главного героя, будь то Шерлок Холмс, Пуаро или…

Алексей прекрасно понимал, что логика – это не более чем инструмент шлифовки, эффективный, когда уже определены объекты приложения сил, когда уже глубинное погружение в суть вещей позволило определить внутренние связи явлений, «не форму, а суть», когда общий вид решения уже всплыл на поверхность сознания и остаётся только доработать детали.

Всё дело в том, что решение поднимается на поверхность только во время мёртвого штиля, когда ни одна мысль не тревожит сознание, а для этого…

На четвёртый день он открыл глаза. Несколько дыхательных упражнений, легкая гимнастика, чтобы тело смогло «вновь ожить». Выбравшись из подвала, он первым делом накинулся на воду, затем приготовил себе еду, затем…

Чем больше он вслушивался, тем больше ему не нравился тот еле заметный след, который он обнаружил на месте преступления. Он так и не смог понять, с кем или с чем имеет дело, и от этого ему было не по себе. Это было чьё-то незримое присутствие, чьё-то вторжение в его мир, вторжение, на которое он не знал, как реагировать.

С остальным было всё ясно. Он знал, кто. На вопрос «Где?» должна была ответить луна. Через неделю. В полнолуние. Неделя ожидания или свободного времени. Всё зависело от того, как к этому отнестись. Он предпочёл отдых. Неизвестно, с чем ему придётся встретиться там, впереди. Всю неделю он только и делал, что ел и спал.