Валерий Михайлов - Комедианты

– Здесь всего пять этажей, поэтому лифт такой медленный.

– А я на каком?

– Ты на третьем.

Было раннее лето. Пели птицы. Вовсю цвели цветы. Летали бабочки. Да и зелень имела совсем ещё свежий вид. Алексей остановился на ступеньках и сильно вдохнул через нос. Голова закружилась немного сильней, но всё равно было приятно.

– Нравится? У нас тут здорово.

– За нами смотрят? – Это был не вопрос, а уверенное утверждение человека, который знает, о чём говорит.

– Откуда ты знаешь?

– Я чувствую.

– Здесь везде камеры… Но как ты узнал?

– Когда мне что-то нужно, я просто узнаю.

– А ты забавный. Ты как решето. Знаешь, что такое решето?

– Не помню.

– Это такая штука с дырочками. Так и ты.

– Штука с дырочками?

– Именно. Ты находишь камеры, но не знаешь, что такое лифт. Умеешь считать, но не знаешь, что такое решето.

– Когда в меня засунули это… оно было кусками.

– Хочешь сказать!.. Невероятно! Ты что, чувствовал… – От волнения Моргана поперхнулась и закашлялась.

– Только немного. Потом я потерял сознание.

– Всё равно это… Ты не проголодался?

– Я бы поел.

– Отлично. Тогда пойдём.

– «Столовая», – прочитал он по слогам надпись на двери, – нам сюда?

– Входи.

– «От себя»… Это как?

– Это туда. – Моргана толкнула дверь.

– А когда сюда?

– Когда сюда, пишут: на себя.

Столовая была маленькой, на десять столов. Пахло вкусно. Людей почти не было. Только за тремя столиками сидели небольшие группы людей.

– Садись.

– Слушаю вас. – Возле них возникла официантка.

– Для нас готово?

– Спецзаказ?

– Да.

– А вы что будете?

– Давайте то же самое. Там хватит?

– Я посмотрю.

– Хорошо.

– Ты, наверно, хотел бы чего-то существенного, но после принудительного питания лучше ограничиться кашкой. Пусть желудок привыкнет к еде.

– Эти люди… они все смотрят на нас.

– Не обращай внимания. Просто…

– Просто они только слышали, но никто не видел.

– Откуда ты знаешь?

– Я же говорил.

Принесли реденькую овсянку, сваренную на воде, но со сливочным маслом.

– Будем учиться есть. Бери ложку вот так… Теперь аккуратно набирай, и в рот. Как я…

Вскоре они подружились. Моргана была рядом с ним практически целыми днями, бережно заделывая дыры в решете, – так они называли процесс первичной адаптации. Поняв, что он, подобно князю Мышкину, мог видеть внутреннюю сущность вещей, она не пыталась быть неискренней. Её открытость сочеталась с природным тактом в довольно редких пропорциях, что делало её более чем милой. С другой стороны, Моргана была единственным (знакомым) человеком, кто не испытывал страха, ненависти или неловкости рядом с мальчиком. Моргана была немного дрессировщицей, Алексей немного зверем.

Проснулся он от довольно-таки сильного чувства. В последнее время…

В первый раз это произошло пару недель назад. Всю ночь ему снилась Моргана. Они были вдвоем. Что происходило во сне, и происходило ли вообще что-нибудь, он не помнил. Тогда он тоже проснулся от совершенно нового, щемящего душу чувства. Его член был напряжён, как тетива лука. Сильно хотелось в туалет. Прежде чем он успел встать, его трусы стали мокрыми. Это была не моча, а совсем другая, липкая жидкость. Запасной простыни не было, и ему пришлось спать на голом матрасе.

– Ничего страшного, – сказала ему Моргана, – это бывает со всеми. У девочек ещё хуже. Ты взрослеешь, и больше ничего.

На этот раз было нечто иное. Его словно бы кто-то теребил и тащил куда-то за руку. За окном светила полная луна. Она была огромной и совсем-совсем близкой. Он смотрел на луну, луна тоже смотрела на него. Луна проникала в самую сущность Алексея. Он был совершенно обнажённым и беззащитным перед её взглядом. Это состояние приносило неведомое ранее блаженство. Алексей вернулся в постель, расслабился, собрал воедино все свои чувства. Сомнений не было, его ждала луна. Она приглашала на свидание. Он прислушался. Никого. Алексей осторожно поднялся с постели, не включая свет, надел тапочки и тихонько вышел из комнаты. Коридор был пуст. Лифты не работали. Алексей бесшумно побежал вверх по лестнице. Дверь на чердак, украшенная надписью «Проход запрещён!», была заперта. Что ж. Шуметь, так шуметь. Сильным ударом ноги Алексей сорвал дверь с петель, и она с грохотом рухнула на пол.

– Стой! Стрелять буду! – услышал он испуганный окрик охранника.

Охранник не успел даже опомниться…

Вперёд, на крышу! Крыша была плоской, обычной крышей высотного дома. Луна висела прямо над головой. Алексей сел по-японски и завыл. Он вкладывал в вой всю свою душу, всего себя. Временами он сам превращался в вой.

Несмотря на то, что он всецело отдался вою, какая-то часть его существа видела всё, что происходило вокруг. На всех этажах загорелся свет. Торопливо открывались оружейные комнаты. Люди заряжали оружие. Кто-то схватил телефонную трубку, и где-то далеко зазвонил телефон.

– Слушаю, – сказал раздражённый мужской голос.

– У нас ЧП!

– Где он?

– На крыше. Один охранник….

– К чёрту охранника! Поднимай всех, но ничего не предпринимайте.

– Все уже подняты. Люди ждут приказа.

– Ничего не предпринимайте! Слышите? Ничего!

– А если он…

– Ни в коем случае! Ни при каких обстоятельствах!

– Слушаюсь.

Трубка ответила короткими гудками.

Вой закончился так же внезапно, как и начался. Алексей поднялся на ноги. Его тело дёрнулось, и начался танец. Всё это происходило совершенно помимо воли Алексея, без малейшего участия с его стороны. Это был опасный, смертельный танец. Танец, больше похожий на бой.

Он видел, как на крышу высыпали вооружённые люди, как кто-то кричал и махал руками. На него смотрели с ненавистью, с интересом, с ужасом, с восторгом, смотрели во все глаза, смотрели через прицел… Ему было всё равно. Луна танцевала в его теле, а всё остальное…

Танец закончился так же внезапно, как и начался. Алексей рухнул на пыльный рубероид. Он был настолько слаб, что не мог даже пошевелиться. Внутри растекался абсолютный покой.

К нему кинулись люди, но Моргана преградила им путь:

– Всем стоять! Пристрелю любого, кто попытается к нему подойти.

– Ему нужна помощь, – возразил ей кто-то.

– Я сама помогу. Когда будет нужно. А теперь уходите. Слышите!

– Я не могу встать, – прошептал он, когда ощущение блаженства медленно растворилось, подобно утреннему туману.

– Я помогу.

Моргана подняла его с пола.

– Сможешь идти?

– Не знаю.

Медленно они вернулись в комнату, и только там Моргана позволила себе вопрос:

– Что это было.

– Не знаю, – ответил он, проваливаясь в глубокий сон.

Когда он проснулся, в комнате на белом стуле сидел Владимир Геннадьевич.