Джонатан Келлерман - Голем в Голливуде

– Считай, ты получил предупреждение, – сказал Джейкоб. – Очередное.

– Господь мой пастырь, – ухмыльнулся Найджел.

– Чудесно. Тогда езди верхом на овце.

Ухмылка разрослась в широченную улыбку, напрочь уничтожившую щеки, и Найджел разразился смехом, от чего запрыгал золотой крестик на тенниске, облепившей мощный торс.

– Я не шучу, – сказал Джейкоб. – Каждое нарушение тянет на штраф в двести баксов.

– Чем заняться в первую очередь?

– Габаритные огни, ветровое стекло, бампер и…

Найджел прищелкнул языком.

– Габаритные огни, – сказал Джейкоб. – Из-за них точно остановят.

– Меня по-любому остановят, Яков. – Еврейское имя Найджел выговаривал подчеркнуто и весело.

Вождение в негритянском виде. Что еще надо. Джейкоб покосился на мешок:

– Помочь?

– Нет, вынесу мусор и поеду.

– Я провожу тебя до машины.

На улице Джейкоб спросил:

– Как он?

Похоже, вопрос смутил Найджела.

– Не мешало бы постричься.

– Ничего странного в нем не заметил?

– Чего, например?

– Чего-нибудь. Перепадов настроения.

Найджел покачал головой.

– Но ты бы сказал, если б заметил.

– Без вопросов.

– Я вернусь максимум через неделю. Обещай, что не спустишь с него глаз. Я знаю, ты и так к нему внимателен, но мне нужно это сказать, чтоб меня совесть не мучила.

– Не волнуйся. Он крепкий.

Джейкоб решил не напоминать, что отец даже по магазинам не ходит. Все покупки делал Найджел, он же доставлял белье в прачечную и возил Сэма, если пункт назначения был дальше полумили от дома. Перед Сэмом этот глубоко набожный евангелист трепетал и к своим обязанностям, невесть как ему доставшимся, относился серьезно. Для работника дровяного склада у него были слишком мягкие руки. Вероятно, все объяснялось тем, что складом владел не кто иной, как Эйб Тайтелбаум.

Найджел кинул мешок в мусорный контейнер:

– В Сэме есть внутренний свет.

– Как жаль, что я его лишен.

Найджел улыбнулся:

– Береги себя, Яков.

– Спасибо. И раз уж мы заговорили о свете…

– Да?

– Габариты.

Сэм был в очках с толстыми стеклами и смахивал на сумасшедшего ученого. На обеденном столе громоздились книги.

– И все-таки я не понимаю, что за нужда ехать в такую даль.

– Человек согласен только на личную встречу.

– Почему ты решил, что он будет с тобой разговаривать?

– Он так сказал.

– Вдруг мне понадобится связаться с тобой?

– Звони на мобильный.

– Слишком дорого.

– Звони за мой счет.

– Слишком дорого для тебя.

– Плачу не я. Перестань, абба.

– Я не одобряю.

– Понятно.

– Значит, не поедешь?

– А как ты думаешь?

Сэм вздохнул. Из ближайшей стопки вытянул две книги в мягкой обложке и подтолкнул их к Джейкобу:

– Я взял на себя смелость подобрать тебе литературу.

Джейкоб глянул на путеводитель по Праге:

– Я не знал, что ты там был.

– Я не был. Но раз нельзя съездить, можно прочесть.

Путеводитель издали минимум лет двадцать пять назад. Джейкоб просмотрел содержание и увидел главу о поездке в страны советского блока с подразделом «Взятки: когда и сколько?».

– Боюсь, это уже не актуально.

– Важное остается неизменным. Не хочешь – не бери. Но вторая тебе точно понравится.

Джейкоб мигом узнал обложку: кособокое страшилище, от которого он спасался в маминых объятьях. Названия книги он не помнил, если знал вообще.

ПРАГА: ГОРОД ТАЙН, ГОРОД ЛЕГЕНД

Древние сказки еврейского гетто

Перевод с чешского В. Ганса

– Спасибо, абба. Правда, не знаю, будет ли у меня время для чтения. – Джейкоб подумал о материалах, утром полученных от Аарона Флореса и пристроенных в ручную кладь.

– Почитаешь в самолете.

– Я рассчитывал поспать. – Видя отцово огорчение, Джейкоб поспешно добавил: – Пригодится, когда проснусь в два ночи, ошизевший от смены поясов.

– В детстве это была твоя любимая книга, – сказал Сэм.

«Моя или твоя?» – подумал Джейкоб. Но кивнул.

– Помню, мы ее читали, когда ты был совсем маленький. Большинство младенцев появляются на свет скукоженные. Даже на людей не похожи. Ты был другой. Ты… У тебя было лицо, в тебе виделась… сущность. Из чрева ты вышел сформированной личностью. Я смотрел на тебя и словно видел будущее, читал все дни, даже те, что еще не написаны. – Сэм запнулся. – Я тебе читал, а ты слушал. Я читал, а ты смотрел на меня, как мудрый старец, и не отводил взгляда, пока я не говорил: «Конец». Эту книгу я читал тебе раз пятьсот. Ты не хотел засыпать, я закутывал тебя в свой халат и читал до самого утра, когда вставало солнце и мы произносили «Шма» [36].

Он опять замолчал. Прокашлялся.

– Хорошие были утра.

Сэм сдернул очки и дважды пристукнул по книге:

– В общем, я подумал, тебе понравится.

– Спасибо.

Джейкоб представил себя взрослого: закутанный в халат, прижался к костлявой отцовской груди. Картина жутковатая, но уютная. Надо же, он еще и запомнить ничего не мог, а отец уже читал ему сказки.

– Что тебе привезти из Праги?

Сэм покачал головой. Потом передумал:

– Раз уж ты там будешь…

– Ну?

– Сходи на могилу Махараля. Положи камушек от меня. Конечно, если время найдется.

– Я найду.

– Спасибо. И еще. – Сэм порылся в кармане и сунул деньги в руку Джейкобу: – На цдаку.

Старый обычай – пожертвовать путнику деньги, чтобы дорога была легкой. Благая цель обережет от зла, а денежка – от смерти.

Якобы.

Джейкоб развернул купюры: вместо ожидаемой пары долларов – две сотни.

– Это много, абба.

– Ты часто ездишь в Прагу?

– Зачем две-то? Хватит одной.

– Одна – туда, другая – обратно. Помни: ты – мой посланник. Вот что тебя защитит. Не деньги – доброта. – Сэм обнял Джейкоба за шею и колюче поцеловал. – Ступай с миром.

Отец говорил, что души, покинувшие землю, возвращаются в сад и вечно обитают подле Господа.

Навстречу со свистом несется земля, в ушах плещется вопль Каина – предательница! Но Ашам умиротворенно думает о том, что скоро навеки воссоединится с Авелем. Падение все быстрее, башенные камни мелькают, точно глиняные кометы, с негодующим криком Каин уносится в забвение, и, если отцово обещание верно, Каин тоже будет там вечно.

Об этом Ашам не подумала.

Ну и что она ему скажет? Она не успевает сообразить.

Все неправда.

Никакого сада.

Авеля нет.

Нет и Каина. Что уже хорошо.

Она стоит там, куда упала.

Вокруг царит хаос, от жуткого шума хочется присесть и зажать руками уши.

Вот только рук нет.

И ушей.

Не присядешь.

Ступней нет.

Нет ног вовсе. Она даже не стоит, а…

Что?

Существует.

Хочешь крикнуть, да нет легких, нет горла, нет губ, нет языка, нет рта.

Хаос – это людская толпа. Побросав топоры, люди потоками спускаются с башни и бегут мимо Ашам, в руках у них факелы, тряпки, кувшины с водой. Их крики громче воя звериной стаи, а вот Ашам онемела напрочь.