Джонатан Келлерман - Голем в Голливуде

– Вы смеетесь? Я прилетел поговорить с вами.

– Я ни при чем, вы сами решили.

– Вы же сказали… Ладно, будет вам, чего вы. Я же знаю полицейский распорядок. Всегда можно что-то подвинуть.

– Наверное, у вас.

– Я привез фотографии, – сказал Джейкоб.

– Ничего не знаю.

– Всё вы знаете, я вам говорил. Дайте адрес вашей конторы. Я завезу снимки. Посмотрите – тогда решайте.

– Извините. – Казалось, Ян искренне огорчен. – Дело приватное, обсуждать нечего.

– Вам приказали не разговаривать со мной? – спросил Джейкоб.

В трубке грохнуло – свалился телефон. Ян заорал на детей. Потом сильно закашлялся.

– Извините, что доставил неудобства, – сказал он. – В Праге есть чем заняться. Вам понравится.

– Подождите…

Мертвая тишина.

Джейкоб потрясенно вытаращился на телефон.

Потом перезвонил. Гудок, гудок, гудок, гудок, гудок.

– Да ответь же, говнюк.

Джейкоб сбросил вызов, посмотрел в окно, отерся жесткой муслиновой простыней. Шесть вечера, он один в чужом городе.

И что теперь?

Он еще ничего не придумал, когда телефон вздрогнул. Эсэмэска с незнакомого номера.

пивная у рудольфина

кржижовницкая 10

30 мин

Чехи знали толк в пиве. Пивная оправдала и превзошла все ожидания: старинный зал, низкий сводчатый потолок, каменные стены, отделка красным деревом. Жареное мясо и отменный пилзнер, поданные невозмутимым официантом, который возникал с полным стаканом, едва в прежнем пива оставалось на донышке. Для серьезных питоков было рановато, но шум уже стоял изрядный.

Не хватало только Яна.

Надсадный кашель и вздорный выводок создали образ мужчины под пятьдесят. Обвисшие щеки, желтые зубы, нездоровая кожа. Никто не соответствовал этому портрету, и тогда Джейкоб стал встречаться взглядом с каждым входящим мужчиной, получая раздраженный безмолвный ответ «пошел ты, педрила».

Побарабанив пальцами по желтому конверту с фотографиями, Джейкоб позвонил Яну. Потом набрал второй номер. По обоим послал эсэмэски. Справился у официанта, нет ли другого заведения с таким же названием.

– Привет! – Не дожидаясь приглашения, девица уселась за его столик. – Англичанин, американец?

– Американец. Я жду друга.

– Я тоже, – засмеялась девица. – Ты и есть мой друг. Меня зовут Татьяна.

Джейкоб загасил улыбку:

– Джейкоб.

Симпатичная, блондинка, полненькая.

– Рада познакомиться, друг Джейкоб. – Девушка протянула руку в ямочках. – Как тебе пиво?

– Убойное.

– Чего?

– Очень хорошее.

– Меня угостишь?

– По-моему, тебе еще рано выпивать.

Татьяна ткнула его в плечо:

– Мне девятнадцать.

– В Америке пьют с двадцати одного.

– Значит, останусь здесь. – Она показала большой палец пробегавшему официанту. – Откуда ты, Джейкоб Америка?

– Из Лос-Анджелеса.

– Голливуд? Кинозвезды?

– Наркодилеры. Проститутки.

Никакого отклика. Видимо, не шлюха.

– У нас этого добра тоже хватает.

– Да, я наслышан. – Джейкоб посмотрел на телефон – от Яна ничего, хотя опаздывает уже на сорок минут.

– Раньше бывал в Праге?

– Впервые.

– Да? И как тебе город?

– Я еще мало что видел. А так ничего, милашка.

Татьяна широко ухмыльнулась.

Опа, сказанул.

– Изумительная архитектура, – добавил Джейкоб.

– Чего?

– Здания.

– Тебе надо посмотреть замок. Самое красивое место в Праге.

Джейкоб проверил телефон. Снова послал эсэмэску.

– У меня плотный график.

– Ты бизнесмен?

– Вроде как.

Официант принес пиво.

– На здрави. – Татьяна подняла стакан.

– Взаимно.

Чокнулись, выпили.

– Какой бизнес?

Джейкоб отер пену с губ.

– Я коп.

– Чего?

– Полицейский.

Татьяна сморгнула:

– Да ну?

Может, все-таки шлюха.

Однако девица не ушла и все балаболила, пока Джейкоб отправлял эсэмэску за эсэмсэкой. Официанты протирали опустевшие столики, которые тотчас занимали новые посетители. Татьяна вдруг замолчала. Проследив за ее взглядом, Джейкоб увидел группу горилл в спортивных костюмах и с золотыми цепочками на шеях.

– Приятели твои? – спросил он.

Татьяна фыркнула:

– Русские.

– Откуда ты знаешь?

– Посмотри на цепи.

Один из компании криво улыбнулся и отсалютовал Джейкобу стаканом.

– Зла не хватает, – сказала Татьяна. – Только от них избавишься, они уже опять тут и все изгадили.

– По-моему, ты не застала тех времен.

– Нет, я тогда еще не родилась. Но мой отец был диссидентом. – Сообразив, что съехала не на ту тему, девушка улыбнулась: – Все были диссиденты.

– Я еврей, – сказал Джейкоб. – Не мне уговаривать тебя не таить обиду.

– Понятно. Вот зачем ты приехал в Прагу.

– В смысле?

– Тут много приезжих евреев. Все хотят посмотреть синагогу. Ты тоже пойдешь?

– Еврейский туризм – хороший бизнес, – сказал Джейкоб.

– Ага. И еще Кафка.

– Что ты об этом думаешь?

– О туризме? Хорошее дело. Чехи – дружелюбный народ.

– Только русских не любят.

– Верно, – засмеялась Татьяна.

– Тебе нравится Кафка?

– Я не читала.

– Да ладно.

Она покачала головой:

– При коммунистах его запрещали. Он писал на немецком, чешские переводы появились всего пару лет назад. Наверное, скоро прочту.

– Советую прочесть «Голодарь».

– Да?

– Мой любимый рассказ. И еще «Школьный учитель».

– Запиши. – Татьяна подала свой мобильник. – Похоже, твой друг не придет.

– Да, похоже. – Джейкоб забил названия в телефон, допил пиво и положил деньги на столик – за двоих. – Было приятно поболтать, Татьяна. Хорошего вечера.

Девушка осталась за столиком.

Не шлюха.

В Старом городе было столпотворение. Захмелевший Джейкоб пробирался сквозь толчею, ловя обрывки экспатриантского английского, испанского, французского. Под аккомпанемент чахоточного контрабаса и дряблой гитары фальшивили певцы. Истеричный восторг пророчил завтрашнее раскаяние. Россыпь пиццерий и интернет-кафе, теплый сладкий ветерок пропитан неистребимым запахом пива. Мочи. Марихуаны. Жареного лука и скворчащего сала.

В очередной раз Джейкоб безуспешно набрал номер Яна. Европейский говнюк. Китайский вариант европейского говнюка. Женщина в поношенной грации заманивала в стрип-клуб. Женщина в вечернем платье заманивала в казино.

В номере Джейкоб достал из сумки дело Дани Форрестер. В самолете он его просмотрел – все то же, о чем Флорес сказал по телефону. Хостес казино якшалась с темными личностями. Копы изучили ее смартфон и тряхнули всех, с кем она общалась незадолго до убийства, – устроителей мальчишников, оголтелых игроков, горемык, торгующихся из-за грошовой цены на комнату, участников всяких конференций.

Джейкоб перевернул последнюю страницу. Четверть десятого. В Лос-Анджелесе обед.