Кортни Саммерс - Это не учебная тревога

— Что? — спрашиваю я.

— Я рад за тебя, — отвечает он.

— Спасибо.

— Надеюсь, она там.

— Она там.

Райс кивает и ничего не говорит. Я знаю, что он не верит в это, но мне всё равно, потому что я знаю, что так и есть. Лили будет дома.

— Когда мы вышли наружу… — начинает Райс, — если бы у тебя получилось то, что ты задумала… то ты бы никогда не увидела сообщение. И сестру. Так что, по-моему, хорошо, что так вышло.

Я отвожу взгляд.

— Твой отец тоже там. Ты и его увидишь.

— Он мертв.

— Откуда тебе знать.

— Он мертв для меня. Если он жив, мы не возьмем его с собой.

— Но это же его машина?

— Плевать.

— Я рад за тебя, — снова повторяет Райс.

Судя по голосу, каждый раз как он это произносит, он рад за меня всё меньше и меньше.

Возвращается Кэри, затем — Харрисон. Последний сообщает, что Трейс согласен идти с нами, но хочет, чтобы мы перед уходом отдали дань уважения Грейс, и тогда я вдруг осознаю, что воображая каждый раз, как мы уходим из школы, проходя через библиотеку, я вижу ее с нами. Живой. Я убираю Грейс из рисующейся в голове картинки, но чувствую, что это неправильно, и оставляю ее в ней в качестве призрака.

Что еще хуже.

Весь вечер я провожу на мате, уставившись в окна и глядя на то, как темнеет. Тело ноет после того, что сделал с ним Трейс, и я боюсь, что мое состояние замедлит наше продвижение, однако успокаиваю себя тем, что если страстно желаешь чего-то, то сможешь превозмочь боль.

Я надеюсь на это.

— Слоун, — шепчет Райс.

Сначала я не знаю, отвечать ему или нет, хотя и не сплю, но потом приходит мысль: что, если он умрет? Я пытаюсь не думать обо всём том, что может пойти не так, но что, если Райс умрет, и сегодняшние мгновения — единственные, которые я с ним могу разделить? Я и так ему задолжала.

Я поворачиваюсь на бок лицом к Райсу. Он смотрит на меня. Как долго он так за мной наблюдает?

— Нам нужно поспать, — говорю я.

— Тебе страшно?

Я отрицательно мотаю головой. Это и правда, и ложь одновременно. Сейчас мне не страшно. Во всяком случае, не так, как ему. Он выглядит таким уязвимым, таким расстроенным тем, что я не боюсь, как будто он — самый последний человек на земле, которому страшно, и ему не хочется быть в этом одиноким.

— Я завидую тебе, — шепчет он. — И мне больно смотреть на тебя.

— Иди сюда, — отвечаю я.

На моем мате недостаточно места для нас обоих, и Райс пододвигает к нему свой, после чего мы ложимся вместе. Я зарываю пальцы в его мягкие волосы. От него пахнет сигаретами. Он прижимается ко мне и обнимает меня двумя руками. Я морщусь, и он тут же выпускает меня.

— Прости.

— Ничего. — Я возвращаю его руку обратно.

Райс закрывает глаза, и я обвожу подушечками пальцев его скулы и губы. Он дышит хрипло и неровно.

— Слоун, — тихо зовет он.

— Что?

— Когда мы доберемся до Рейфорда, можно я останусь с тобой и твоей сестрой?

— Конечно, — шепчу я. — Конечно, можно.

Он начинает плакать. Я притягиваю его к себе, и он утыкается лицом мне в ключицы. Так мы и засыпаем.

Трейс смотрит на нас через стекло. Его глаза равнодушны, челюсти сжаты.

Кэри отпирает дверь в медкабинет и распахивает ее. Я стою рядом с Райсом и Харрисоном. Если я чего и боюсь в эту секунду, так это Трейса. Не хочу, чтобы он снова сорвался на мне. Проснувшись сегодня утром, я почувствовала, что тело болит сильнее, чем вчера, а ведь мне придется бежать. Трейс не делает ни единого движения ко мне. На его лице нет злости, но это не значит, что он не затаил ее внутри.

Пройдя мимо нас, он останавливается, и я понимаю, что мы должны следовать за ним. Мы неосознанно выстраиваемся в линию позади него — самая настоящая похоронная процессия. Гроб отсутствует, но я ощущаю на своих плечах его невидимую тяжесть. И тело Грейс внутри него. Мы поднимаемся по лестнице, и наши шаги звучат пугающе в унисон. Достигнув второго этажа, Трейс мешкает. Мы тоже.

Перед нами простирается темный коридор.

Трейс делает глубокий вдох и идет вперед.

В десяти шагах от кабинета миссис Йе он опять останавливается. Мы ждем.

Ничего не происходит.

— Если я зайду в эту комнату, — говорит Трейс, — то я из нее уже не выйду.

Несмотря на то, что он причинил мне боль, несмотря на то, что он считает, что его сестру убила я, я не хочу, чтобы он туда входил, потому что вижу в нем ее. Я никогда не видела этого, когда Грейс была жива, а сейчас вижу. Тот же овал лица. Те же глаза. Те же движения. Не столь грациозные, но всё равно почти ее.

Такое ощущение, будто она не умерла.

Трейс раздумывает, прикрыв губы ладонью. Я знаю, что он с легкостью останется здесь навсегда. Он поворачивается к нам и переводит взгляд на меня. Я вздрагиваю.

— Счастливица. — Это всё, что он произносит.

Мы спускаемся вслед за ним по лестнице и направляемся в библиотеку.

Баррикады убраны. Снаружи идет дождь. Кэри говорит, что нам это на руку. Будет неприятно, но дождь перебьет наш запах и сделает нас невидимыми. Он вручает нам наше оружие. Райс, Кэри и Харрисон берут бейсбольные биты. Трейс поднимает рубашку, показывая пистолет, и вздергивает подбородок. Мы ничего на это не говорим. Я беру монтировку — ее тяжесть в руке действует успокаивающе — и надеваю рюкзак. Еще я взяла с собой записку Лили. Хочу, чтобы она была со мной, хотя и не планирую умирать до встречи с сестрой. Не теперь.

— Нам придется перелезать через забор, — говорит Кэри. — Будем держаться в тени деревьев, пока не окажемся прямо напротив аллеи. — Той самой аллеи. На которой погибли мистер и миссис Касперы. — Побежим прямиком через улицы, срезая путь к дому Слоун.

— А если нам понадобится остановиться? — спрашивает Харрисон.

— Надеюсь, мы найдем подходящее для этого место, — отвечает Кэри. Затем поворачивается к Трейсу. — Не стреляй, пока действительно не будешь вынужден этого сделать. На улице никаких разговоров. Никаких криков. Никакой паники.

Всё, сказанное им, звучит разумно.

Если мы послушаем его, то всё будет хорошо. Однако вряд ли так будет.

Кэри не спрашивает, готовы ли мы. К этому нельзя быть готовым. Он лишь переводит взгляд с одного из нас на другого и открывает дверь. У меня замирает сердце. Еще слишком рано, слишком темно. Достаточно темно для того, чтобы не увидеть приближение своей собственной смерти, а я ни разу не представляла себе смерть, приближение которой не замечу. Я крепко сжимаю монтировку.

Льет дождь. Тяжелые капли стучат по крыше, по дорожке. По деревьям за ней. Эти деревья — голые.

Они не укроют, но лучше уж они, чем ничего.

Я оборачиваюсь.

Вода. Стены. Потолок. Баррикады. Наша крепость.

Я снова поворачиваюсь к открытой двери.

Моя сестра.

С ощущением, что ступаю в свою мечту, я первая выхожу на улицу. Дорожка пуста, деревья впереди голы, и Кортеж тих — так тих, что начинаешь задаваться вопросом: на самом ли деле реально то, что случилось? Парни идут за мной.