Кортни Саммерс - Это не учебная тревога

Я останавливаюсь у забора и просовываю в сетку монтировку. Мне вспоминается, как она дребезжала, когда мы перелезали через забор. Мы встаем вдоль него. Я прищуриваюсь. В отдалении ничего не видно. Что там говорил Бакстер? Они выжидают. Пусть они и выжидают, но невидимыми-то стать не могут? Я перелезаю через забор. Металл холодный и скользкий, рюкзак стучит по спине и мешается, но я первая спрыгиваю на другой стороне. Забираю у парней одну за другой бейсбольные биты и неслышно кладу их на землю. Ребята присоединяются ко мне, и мы продолжаем наш путь сквозь небольшие заросли деревьев. Под ногами шелестят сухие листья, лежащие здесь с самой осени. Мы всё еще никого не видим. Ни знака, что мертвые где-то рядом. Я смотрю на Кэри, Харрисона, Райса и Трейса. Они беспокойно крутят шеями, глазея по сторонам, будто тишина для них — посторонний звук. Я слышу их дыхание.

Я оглядываюсь на школу. Прощай, Грейс.

Мы достигаем середины зарослей. Кэри вытягивает руку, показывая битой на улицу и побуждая нас идти вперед. На ту самую аллею. У меня намокли волосы, намокла одежда. Ладони покрылись потом. Касперы. Бедные Касперы. Они мертвы. Мы осторожно выходим из-за деревьев.

На открытое, пустое пространство. Небо светлеет.

— Может они все отсюда ушли? — шепчет Харрисон.

Кэри злобно зыркает на него за то, что он заговорил.

Я указываю рукой: аллея пуста, и в то же время не пуста. На ней лежат тела. Я вижу по крайней мере тела трех человек, распластанных на узкой бетонной дорожке. Тех, кто превратился и был убит. И теперь разлагается на асфальте. Я внимательно осматриваю дорожку и замечаю на ней очертания других тел.

С первого взгляда они кажутся грудами мусора, но это — тела. По-настоящему мертвые.

Райс стучит битой по земле, и мы все переводим на него взгляды.

— Надо бежать, что есть мочи, — говорит он.

Бежать. И правда, глупо медленно тащиться по улице в надежде ничего не задеть и не издать ни звука.

Райс поднимает три пальца и опускает по одному за раз, ведя тем самым отсчет.

Три… два… один.

Я рвусь вперед, и рюкзак цепляется за вытянутые ветви деревьев, тщетно пытающихся меня схватить. Нога угождает в лужу у бордюра, и летящие во все стороны брызги чуть ли не оглушают в тишине. Вода забрызгивает джинсы. Мы несемся к аллее, панически боясь всего живого. До нее уже рукой подать. Мы добегаем до середины улицы, когда…

Тела одновременно начинают подниматься.

Я останавливаюсь. Стоп. Стоп. Стоп.

— Стоп!

Не знаю, кто это кричит, я или кто-то из парней. Мы стоим посреди улицы, спиной к спине. Я кручу головой во все стороны. Вокруг нас неуклюже поднимаются на ноги тела с гниющими лицами. Мертвые, которые здесь выжидали.

Их кожа отслаивается кусками и частично отсутствует. Внутренние органы торчат на виду, присохшее к одежде мясо смочил дождь. Эти заново ожившие, «освежеванные» и «распотрошенные» — везде. Мужчины и женщины, парни и девушки. Люди, которых я когда-то могла знать, но теперь не узнаю. На них все оттенки крови: черная, бурая, красная, алая. Глаза с молочно-белыми радужками видят нас такими, какие мы есть, но какими им уже не быть.

Трейс поднимает пистолет.

— Нет, — говорит ему Кэри. — Нужно бежать.

— Куда нам, черт побери, бежать? — спрашивает Райс.

Их голоса приводят инфицированных в действие. Они бросаются к нам, и Кэри кидается влево, забыв про аллею и кратчайший путь. Мы несемся за ним. От бега у меня болит бок, но останавливаться нельзя. Ни в коем случае нельзя. Мертвые бегут за нами, и я слышу их крики — неприятные, хриплые и визгливые, словно звук пытается пробраться сквозь сорванные голосовые связки. Живые кричат не так. Мне хочется остановиться, свернуться клубком на дороге и позволить случиться тому, что должно случиться затем — до такой степени меня пугают эти крики.

— Парк, — кричит Кэри. — Парк!

Но я вижу кое-что получше.

— Кэри, машина!

Она стоит на другой стороне от парка. Я сворачиваю, чтобы добежать до нее. Машина в хорошем состоянии, маленькая, желтая, четырехдверная. Просто дар Божий! Райс с Кэри зовут меня. Они добежали до середины дороги, но не останавливаются. Я дергаю за дверную ручку, и улицу прорезает пронзительный звук сигнализации.

— Черт.

Я разворачиваюсь и бегу к парням. Мы вносимся в парк, и я притворяюсь, что не вижу перевернутый в песочнице грузовичок и ярко-розовое пальто мертвой девочки под качелями. Урны перевернуты, и все засыпано мусором. Кэри указывает на уличные туалеты, и мы бежим к ним. Он толкает дверь, мы заходим внутрь, и дверь захлопывается за нашими спинами.

— Замка нет! — Кэри тяжело дышит, ощупывая дверь. — Здесь нет долбаного замка!

В нос бьет вонь. Резкий и кислый запах забивается в ноздри и вызывает тошноту. Райс закашливается. Мы разворачиваемся к двум закрытым кабинкам. Я открываю дверь правой и шарахаюсь назад. На унитазе сидит то, что когда-то было мужчиной. В его голове дыра, тело всё искусано, из него выдраны целые куски плоти, и в этих местах оголены мышцы и кости. На полу засохли сгустки крови.

Харрисон издает рвотный звук.

— Не смей, — предупреждает его Кэри.

Харрисон сдерживается.

В задней части туалета есть маленькое окошко. Мы можем вылезти через него. Я снова поворачиваюсь к двери, ожидая нападения мертвых, которые поймают нас тут в ловушку, но этого не происходит.

— Что они делают? — спрашиваю я. — Почему они не идут сюда?

Кэри передает мне свою бейсбольную биту, тихонько подходит к двери и приоткрывает ее настолько, чтобы было видено, что творится на улице. Я прижимаю воротник рубашки ко рту. От туалетного зловония, смешанного с запахом разложения режет глаза и кажется, что следующую тысячу лет меня будет выворачивать наизнанку. Кэри закрывает дверь и оборачивается к нам.

— Они у машины. У которой орет сигнализация. И туда стекается всё больше и больше мертвяков. Нужно убираться отсюда, пока сигналка не отключилась.

Он шарит глазами по туалету и видит замеченное мной ранее окошко. Залезает на раковину и выглядывает наружу.

— С этой стороны вроде никого нет. Вылезем через окно. — Он дергает раму, но та не поддается. — Придется его разбить.

— А потом что будем делать? — спрашивает Харрисон.

— Найдем где укрыться.

На этой стороне парк спускается вниз и заканчивается высоким деревянным забором, отгораживающим его от Хатт-стрит. Эта улица — ближайшая к пригороду. Раньше тут было поле, а теперь здесь настроили кучу одинаковых домиков. Какие-то из них продаются, какие-то — уже проданы, а некоторые еще строятся. Один из них послужит нам временным убежищем.

— Слоун, разбей окно, — просит Кэри.

Я разбиваю его монтировкой только со второго удара. С первого стекло просто трескается. Со второго — разбивается вдребезги. Чудно. Я пытаюсь насколько можно очистить раму от осколков, но Кэри говорит мне перестать это делать, потому что нам пора уходить. Окошко слишком маленькое, чтобы пролезть через него с рюкзаками на спине, поэтому мы сначала выкидываем рюкзаки, а затем уж медленно протискиваемся сами. Я опять первая. Осколки впиваются в руки, и мне вспоминается женщина, лезущая в наш дом через панорамное окно. Панорамное окно. Как может быть безопасно в доме, в котором разбито панорамное окно?